"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Откуда я знаю? Я за всю жизнь был в церкви раза три.
— Жалко. Очень красиво поют.
Татьяна ехидно хихикнула, пожалуй, я с ней соглашусь. Конечно, на вкус и цвет товарища нет, но по мне даже Децла слушать приятнее, чем эти завывания. В общем, мы постояли минут пять, а потом пошли обратно.
Если ты можешь проходить сквозь стены, найти выход из здания не составляет никакой проблемы, сколь бы запутанной ни была архитектура здания. Не прошло и пяти минут, как мы оказались на улице.
Резко и остро пахнуло бензиновой гарью, в сухом морозном воздухе этот аромат действовал
— Чем это пахнет? — спросил Дмитрий, подозрительно принюхиваясь.
— Бензин, — ответил я. — В этом мире основным средством передвижения являются не лошади, а автомобили. А работают они на бензине.
— Тепловой двигатель?
— Он самый.
— У нас пробовали создавать тепловые двигатели. Нецелесообразно. Медленнее, чем телепортация, и дороже, чем лошадь.
— В этом мире лошадь дороже автомобиля.
— Почему? У вас такой дешевый металл?
— У нас такие дорогие лошади. Понимаешь, когда какая-то вещь выходит из массового использования, она переходит в разряд роскоши. Это роскошь — иметь лошадь, когда автомобиль почти во всех отношениях гораздо удобнее.
— Почти?
— На автомобиле нельзя быстро ездить по бездорожью. Во всех остальных отношениях он удобнее.
— Сколько у вас стоит бензин?
— Около десяти рублей за литр.
— Литр — это сколько?
— Десятая часть ведра.
— А рубль?
— Батон хлеба стоит шесть рублей.
Дмитрий наморщил лоб и пошевелил губами:
— Шестнадцать батонов за ведро… насколько хватает ведра бензина?
— Это зависит от модели автомобиля, скорости движения…
— В среднем?
— В среднем ведро уходит на сто километров, то есть, верст.
— Дороговато выходит.
— Существует еще общественный транспорт. Есть такие большие автомобили, они называются автобусы, они ездят по определенным маршрутам и останавливаются в определенных местах. Одна поездка на автобусе стоит семь рублей, кроме того, можно купить билет на несколько поездок, тогда каждая поездка выйдет дешевле.
— Понятно. И много в Москве автомобилей?
— Точно не знаю. Миллиона два, наверное.
— Сколько?!
— Миллиона два. Может, уже три, я точно не знаю.
— А людей в Москве сколько?
— По последней переписи двенадцать миллионов.
— Сколько-сколько?!
— Двенадцать миллионов. Еще два-три миллиона живут в пригородах, и еще около миллиона незаконных приезжих.
— Столько народу в одной Москве… как они сюда помещаются?
— Эта Москва гораздо больше, чем в твоем мире. В нашу Москву входят Теплый Стан, Бутово, Царицыно…
Дмитрий присвистнул.
— Это же настоящий мегаполис!
— Так и есть. Это почти что официальное название.
— В Европе есть города больше Москвы?
— Вроде бы нет. Лондон примерно такой же, может, чуть-чуть поменьше. Но есть еще Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Мехико, Токио, Шанхай…
— Значит, Москва — один из крупнейших городов мира… а если в нее входит Бутово… мы что, почти в самом центре?
— Да. Считается, что граница центра проходит по Садовому Кольцу.
— Это еще что такое?
— Калужская площадь,
Добрынинская площадь, Таганская площадь…— Понятно. А что это за шум вон за теми домами?
— Ленинский проспект. В вашем мире это называется Калужский тракт.
— А откуда шум?
— Машины.
— Какие машины?
— Автомобили.
— Они так сильно шумят?
— Их много.
Дмитрий посмотрел налево и открыл рот. Я проследил его взгляд и увидел грязно-бежевую "копейку" с помятым капотом, бодро приближающуюся к нам, подпрыгивая на неровностях заснеженной дороги. Лобовое стекло сильно обледенело изнутри и было совершенно не видно, кто сидит за рулем. Должно быть, камикадзе, раз едет с такой скоростью по такой дороге. Я посмотрел направо и увидел, что совсем рядом с нами переулок делает крутой поворот, а перед поворотом дорога покрыта гладким слоем льда. Кажется, сейчас начнется представление…
"Копейка" поравнялась с нами, невидимый водитель нажал на тормоз, машина загремела шипованой резиной и легко вписалась в поворот. Я даже ощутил некоторое разочарование. Извращенец, лучше бы машину поменял, чем ставить крутую резину на такую помойку.
— Это и есть автомобиль? — спросил Дмитрий.
— Он самый.
— Он ехал очень быстро, гораздо быстрее лошади.
— Предельная скорость для этой модели — сто сорок верст в час. Можно и быстрее, но трансмиссия долго не выдержит. То есть…
— Я понял, если ехать быстрее, автомобиль скоро сломается. Это как лошадь загнать.
— Примерно.
— А сколько стоит такой автомобиль?
— Такой — долларов пятьсот. Кстати, у нас принято называть автомобиль машиной. Автомобиль — слишком официально.
— Понял. Доллар — это сколько рублей?
— Примерно тридцать два.
— Это получается… две с половиной тысячи батонов хлеба. Какой средний месячный доход в Москве?
— Около десяти тысяч.
— Рублей или долларов?
— Рублей.
— Значит, обычный смерд может купить такую машину… за полтора месяца.
— Если ничего не будет есть.
— Естественно. Слушай, а у вас богатый мир!
— У нас хватает людей, еле-еле сводящих концы с концами.
— Это понятно, богатые и бедные есть везде. Но в целом… ладно, хватит стоять на месте, пойдем куда-нибудь.
— Куда?
— Да хотя бы на этот… какой там проспект?
— Ленинский.
— Вот туда. А что это за Ленин, кстати?
— Правитель России в 1917–1924 годах.
— Да, кстати, совсем забыл, какой сейчас здесь год?
— Две тысячи второй.
— Припоминаю, Агафон говорил, что этот мир смещен не только в пространстве, но и во времени. Вроде Агафон говорил, что у вас тоже был Николай Второй?
— Был.
— И что с ним случилось в 1917 году?
— Отрекся от престола.
— Почему?
— Потерял поддержку всех слоев общества. Первое народное волнение стало для него последним.
— А что за волнение?
— Точно не помню, ерунда какая-то. Какие-то деятели вышли на улицы, устроили шествие, вначале призывали к чему-то безобидному, а потом стали кричать "Долой самодержавие!". Полиция отказалась их разгонять… ну и так далее.