"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Хижина стояла в центре проплешины. Это была именно хижина, а не дом, ей не хватало совсем чуть-чуть убожества, чтобы называться землянкой. Когда мы с Четырехглазым только-только познакомились, я однажды спросил его, почему он живет в таком дискомфорте. В ответ Четырехглазый улыбнулся и сказал, что истинный комфорт всегда внутри, а ложного комфорта, который вовне, ему и даром не надо.
Сейчас Четырехглазый сидел в позе лотоса на пороге хижины и смотрел сквозь меня куда-то вдаль. Я заглянул в его глаза и вежливо поклонился. Четырехглазый ответил едва заметным кивком.
— Телепортации
Я молча кивнул.
— Разыскивать места тоже она научила или сам догадался?
Я улыбнулся и ответил:
— Ни то, ни другое. Есть в мире одна замечательная вещь, называется интернет. Если вывести на экран электронную карту и одновременно начать мять пространство…
Четырехглазый понятливо кивнул.
— Век живи — век учись, — констатировал он. — Надо будет самому попробовать. Только сюда будет непросто интернет провести.
— Может, тебе пора на Землю вернуться? — предположил я.
Четырехглазый улыбнулся и пожал плечами.
— Здесь мне больше нравится, — сказал он. — Чистый воздух, ничто не отвлекает от медитаций…
Я вздохнул. Не понимаю я Четырехглазого — самый могущественный маг планеты безвылазно сидит в параллельном мире, где нет ничего, кроме нелепых фиолетовых цветов. Сидит и бьет баклуши не первое уже тысячелетие.
— Ты еще слишком молод, — сказал Четырехглазый, как будто прочитав мои мысли. — Ты еще не научился смотреть на мир, как на представление в театре. Ты думаешь, что сила и вера делают тебя чем-то большим, чем капля воды в океане мироздания. Ты думаешь, что в твоих силах изменить вселенную.
— Это действительно в моих силах, — заявил я. — И не только в моих, кстати. Знаешь, что задумал Бомж?
— Конечно, нет, — ответил Четырехглазый. — Как я могу это знать, если он и сам еще не знает, что задумал. Он плывет по течению, как все люди, смертные и бессмертные, он думает, что выполняет собственный план, но это просто иллюзия, он идет предначертанным путем, он такая же игрушка в руках судьбы, как любой из нас.
— Дао, — заметил я.
— Вот именно.
Я ожидал, что Четырехглазый продолжит свою речь, но он молчал. Тогда я задал вопрос:
— Если все идет предначертанным путем, то какой тогда смысл в наших действиях?
Сам не понимаю, зачем я это спросил, я ведь и так знаю, что ответит Четырехглазый. И он не обманул мои ожидания.
— Смысла нет, — сказал он. — Жизнь лишена смысла. Ни деньги, ни власть, ни любовь, ни даже самадхи или сатори не привносят в жизнь ничего существенного. Даже нирвана не придает жизни смысла. Жизнь такова, какова она есть, и нет большой разницы между твоей или моей жизнью и жизнью таракана или червя. Мы просто живем и в этом есть наше дао.
— Тогда зачем ты меня учишь? — спросил я.
— Это тоже дао. Ты пришел похвалиться успехами и рассказать про Бомжа?
— Ты всегда все знаешь заранее, — вздохнул я.
Четырехглазый кивнул и умолк.
— Ты знаешь, куда ведет дао? — спросил я.
Четырехглазый издевательски хмыкнул и я поспешно уточнил вопрос:
— Я имею ввиду дао Бомжа. Что он задумал? Что он будет делать? Чем это грозит? Что будет с нашим миром?
Четырехглазый ответил на мои вопросы
в порядке поступления:— Он задумал установить на Земле новый справедливый порядок. Он будет делать из Павла нового пророка, подобного Иисусу. По-моему, это ничем не грозит. С нашим миром не произойдет ничего существенного. По-моему.
— Ты уверен? — спросил я. — Если рай, открытый Бомжом, станет настоящим раем, если там начнут оживать праведники, если они начнут появляться на Земле и если каждый человек будет твердо знать, что рай и ад действительно существуют…
— Они существуют, — перебил меня Четырехглазый. — В каждой душе существует свой рай и свой ад. Об этом знают все, но мало кто признается даже самому себе в этом знании. Чтобы ничто не мешало человеку сделать свой выбор в пользу ада.
— Это не то, — возразил я. — Одно дело — какой-то абстрактный ад в собственной душе и совсем другое дело — реальные посмертные страдания в реальном кипящем котле.
— После смерти нет страданий, — заявил Четырехглазый. — Даже если Бомж откроет врата в ад, страдающие грешники не будут мертвыми. Мертвые не страдают.
— Знаю, — кивнул я. — Апостол Павел, проповедующий в Штатах — совсем не тот апостол, который проповедовал в Палестине. Но кто сможет отличить одного апостола от другого? Только трое — Бомж, Головастик и ты. Так что двух Павлов, по-моему, вполне можно считать одним и тем же человеком.
— Ты не прав, — покачал головой Четырехглазый. — Но многие будут думать так же, как ты. А в другом ты прав, картина адских страданий действительно напугает до полусмерти всех, кто ее увидит воочию. Но сколько людей лично побывают в аду? Не думаю, что Бомж устроит вторжение на Землю целой орды живых мертвецов. Я уверен, Бомж ограничится точечным воздействием, доступ к чудесам будут иметь только избранные. А если все будет так, то не следует рассчитывать на большие потрясения.
— Ты уверен в своих словах? — спросил я.
— Я могу ошибаться.
— Но ты считаешь, что на Земле не происходит ничего важного?
— На Земле никогда не происходит ничего важного. Все суета.
— А тот конец света, что Бомж чуть не устроил зимой?
— Но он же не состоялся. Значит, в нем тоже не было ничего важного. Это тоже часть суеты.
— А если бы он состоялся?
Четырехглазый улыбнулся и сказал:
— Тогда мы бы с тобой не разговаривали.
Я вспылил.
— Тебе легко улыбаться и шутить! — воскликнул я. — Сколько ты живешь на Земле? Две тысячи лет, три, сколько? Неудивительно, что тебе все надоело! А я только-только начал жить, я еще…
— Не успел набраться мудрости, — продолжил Четырехглазый мои слова. — Есть время для всего: время собирать камни и время разбрасывать камни…
— Бомжа цитируешь, — заметил я.
— Это не его слова, — улыбнулся Четырехглазый. — Это сказал один из пророков. Но даже если бы эти слова сказал Бомж, я бы все равно повторил их. Мудрость остается мудростью, даже если она произнесена врагом.
— Ты считаешь Бомжа врагом?
— Ты считаешь, не я, — уточнил Четырехглазый. — У меня давно нет врагов и знаешь, почему? Потому что мудрецы не враждуют. Скоро и у тебя не останется настоящих врагов.