"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Что за чушь! — вспыхнул Голицын; секунду спустя он поглядел на меня и сменил гневный взгляд на умоляющий. — Великий Мастер! Наверное, мне не следовало кричать на вашего ученика, но это…
— Так это не ваша вывеска на дверях? — я спокойно указал на табличку. — Вот, между «Ставками на спорт» и «Коллекторским агентством».
— Способ заработка, — выдохнул повар. — Не больше. Деньги есть деньги.
Слова Орлова только подтвердились. С тёмными никто не хочет работать по-белому. Даже не дают владеть землей, чтобы построить что-то достойное их статуса. А деньги нужны всем, вот они и
Вот только вопрос: С ними никто больше не будет вести дел потому, что они тёмные — или потому, что они опустились ниже плинтуса со всеми этими микрозаймами?
Голицин сделал жест Игнату, который стоял возле, слушая диалог — и тот спешно скрылся где-то за центральными дверями. Сам же Голицын вновь предпринял не до конца успешную попытку улыбнуться — и повёл нас в обход, куда-то к заднему входу.
Помещение было полупустым, безжизненным и лишенным хоть какой-нибудь красоты. Одним словом — офис. Узкие коридоры с серым ковролином и тошнотные белые стены только добавляли в общую картину уныния.
— Почему-то мне кажется, Великий Мастер, — заметил Голицын, когда мы прошли очередной поворот, — что вас больше заинтересует то, на что идут эти деньги. То, что скрывается за ширмой офисов…
Да-да. Что-нибудь более традиционное — вроде алтарей, подземелий. Таких мест, где можно беспалевно вывалить чёртову гору трупов, забивших подпространство в кольце. Нет, конечно, я могу сделать это и посреди риэлторского агентства, но… Боюсь, эти черти и за это найдут способ потребовать комиссию.
— …это чудесно, Великий Мастер, — чем дальше мы уходили от кабинетов с табличками — свидетельствами позора тёмного культа — тем больше повар возвращался к хорошему расположению духа. — Чудесно, что мы встретились именно сегодня.
— И что же сегодня за день? — спокойно осведомился я. То, что Голицыну от меня что-то надо, было очевидно с самого начала, и вот мы наконец-то подошли к сути.
Голицын резко остановился, глядя на меня; на лице толстяка отразилось волнение.
— Великий Мастер… вам ведь тоже это не понравилось. То, что вы увидели только что.
— Способы заработка? — я улыбнулся уголками губ. — Что ж, вы сами заявили, что это необходимость. Каждый выживает, как может.
— Это не выживание, — с пылом заявил Голицын. — Это… просто искажение всего, что мы ценили прежде.
Я приподнял бровь. Интересно-интересно.
— Продолжайте.
— Прежде у нас была лишь одна цель, — быстро заговорил толстяк, воодушевлённый моим вниманием; Орлов тоже слушал его с интересом на лице, но на него Голицын обращал не так много внимания. — Сила. Единственная настоящая ценность в мире; то, ради чего не жалко и душу продать. Вот что означало быть тёмным. Другой путь силы, другие способы её достижения…
Он взмахнул рукой, указывая себе за спину, в сторону офисов.
— Но этот путь извратили. Отсутствие рамок в выборе пути достижения силы превратили… в полное отсутствие морали по жизни! А сам культ лишь машина по зарабатыванию денег.
Я тихо хмыкнул. Кажется, не всё ещё потеряно. Приятно знать, что среди тёмных есть хотя бы какая-то часть тех, кого нынешние методы не устраивают. Это немного спасает
их репутацию… Ну, самую малость.— А причём тут сегодняшний день? — таким же спокойным тоном осведомился я.
Голицын поморгал, точно решаясь… и выпалил мне в лицо:
— Великий Мастер… с вашей помощью мы сможем вернуть культу былое величие.
— Чего? — вырвалось у меня. Можно ожидать подобных просьб, и всё равно, прозвучав в реальности, они сбивают с толку. — Каким именно образом?
— Я хочу изменить судьбу тёмного культа, — повар был полон какой-то фатальной решимости; в его глазах загорелся фанатичный огонёк. — Давно хочу. И когда я увидел вас — там, на кладбище; когда увидел, на что вы способны…
Да-да, лесть и просьбы помощь. Вот только маленький вопросик: а мне-то это на кой чёрт сдалось?
— Я пытаюсь как-то поправить ситуацию уже долгое время, — продолжал повар. — Но… видит Тьма, все внутренние средства я уже исчерпал. Совет Культа вовсе не заинтересован в величии и силе — он заинтересован лишь в барышах. Все, кто меня поддерживал, либо куплены им, либо буквально обезоружены, и я сам держусь лишь за счёт магической силы.
Что ещё раз доказывает — толстяк повар прав; сила — единственная подлинная ценность. Фанатик или нет, но… он вовсе не такой наивный дурак, каким мог показаться.
— Поначалу я думал, они лишь заблуждаются, хотел сделать всё мирно, но сейчас уже очевидно: мирно ничего не изменить, — разгонялся он. — Никакого заблуждения со стороны Совета нет — лишь расчёт. Плевать на магию, плевать на цели и пути силы. Они просто используют культ как дойную корову. Словно эти… лизоблюды аристо!
Ого. На последнем слове в голове повара прорезалось настоящее презрение. Тем не менее…
— Чудесно, но вы так и не сказали, при чём здесь сегодняшний день, — заметил я.
— Да, да, конечно, — быстро закивал Голицын. — Простите… я должен был сказать об этом, наверное, с самого начала. Но всё это просто невероятное совпадение. И сама встреча с вами, буквально из ниоткуда… и тот факт, что с вами ваш ученик…
Он вздохнул.
— Видите ли, Великий Мастер. Сегодня должна состояться одна… встреча. Нас, тёмных, не так часто зовут куда-то наравне с аристо, а эта встреча и вовсе может всё поменять.
Захватывающе. А по сути?
— Возможно, вы могли слышать об открытии школы госпожи Рюдзин в Москве? — продолжил он. — Госпожа Рюдзин свободна от предубеждений. Ей плевать, тёмный или светлый, аристо, или простолюдин с улиц. Всё, что её волнует — это сила.
Госпожа Рюдзин. Я быстро пролистал в голове всё то, что слышал о ней утром от Горыныча.
— Насколько помню, госпожа Рюдзин… имеет предубеждения иного рода, — заметил я.
— Да, конечно, — согласился Голицын. — В Драконью Школу набирают лишь девушек. Но… даже само присутствие на открытии школы — уже большой шаг вперёд.
Я скользнул взглядом по лицу Орлова. Тот распахнул глаза, как будто услышал что-то шокирующее.
— Как я уже говорил, у меня осталось не так много шансов, — вновь пустился в пояснения повар. — Это один из них. Сегодня определится, кто из нас будет представлять тёмных на открытии школы. Один ученик и один наставник, не более.