"Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22

Глава 30

Из рук Серебряного Лорда начал струиться черный дым. Густой, непроглядный, словно выходила ткань с балдахина смерти, а вовсе не дым. Он ложился у ног Серебряного Лорда верным псом, образовывая черное облако, и это облако перетекало, клубилось, выплескивалось наружу из кольца у ног, а потом снова возвращалось обратно.

— Ты хочешь меня этим напугать? Малыш, так я же сама даровала тебе это оружие! Я же его и отниму! — расхохоталась Оива.

Расхохоталась и осеклась — слишком уж тонким показался ей смех, как будто голос внезапно осип, а вместо смеха взрослой женщины вырвался пронзительный старушечий лай гиены. Оива взмахнула рукой, отнимая у беловолосого мужчины свой дар, но дым продолжал струиться как ни в чем не бывало.

Оива взмахнула рукой ещё раз, потом ещё… Ей очень не нравилась ухмылка на лице Изаму Такаги. Подобную ухмылку она уже видела раньше и думала, что навсегда избавилась от её обладателя…

— Что, сестренка, не получается? — грубым голосом проговорил Серебряный Лорд. — Так может вовсе не ты давала мне это оружие? Может, оно было у меня всегда, а я лишь сделал вид, что принимаю его?

— Что? Этого не может быть! — вскрикнула Оива.

— Может. Я тоже думал, что ближайшее существо не нанесет удар в спину, но так получилось. Так что я пришел вернуть должок…

— Этого просто не может быть!

Серебряный Лорд поднял правую руку и дым, словно дрессированный пес, прыгнул вправо. Он заклубился в метре от Лорда, принимая форму человеческой фигуры. Форму мужской фигуры, с широкими плечами, узким тазом, мощными руками и ногами. Постепенно дым таял, а сквозь него проявлялось подобие Серебряного Лорда. Две неотличимые друг от друга фигуры, идентичные до последнего волоска на голове.

Второй удивленно посмотрел на первого, а тот подмигнул ему и слегка улыбнулся. Второй потряс головой, но промолчал, ожидая продолжения.

— Что за фокусы? Ты создал двойника? Думаешь, что так будет легче со мной справиться? — усмехнулась Оива.

— Нет, я отдал тело его обладателю, а сам… Сам себя я чувствую легче вот в таком виде…

Говоривший Серебряный Лорд раздался в плечах, вырос едва ли не вдвое против себя прежнего. Серебряный доспех покраснел, превращаясь в алое вафуку, глаза выдались вперёд, волосы почернели, а из идеально выбритого подбородка вылезла окладистая борода. Он превращался медленно, но неумолимо, словно наслаждаясь каждым мгновением превращения, а заодно и произведенным эффектом. Второй Серебряный Лорд отступил на шаг.

— Эмма… — вздохнула Оива.

— Эмма, — выдохнул наверху стены Норобу.

— Ну да, а вы кого ожидали увидеть? — хмыкнул Дзун Танагачи.

— Что? — посмотрел на него Норобу. — Ты знал? И молчал?

— Ну, у каждого уважающего себя тануки есть небольшая тайна, — пожал плечами Дзун.

— И когда ты собирался её открыть?

— Вообще не собирался, но вот… получилось так, как получилось…

— Мы ещё поговорим, — угрожающе произнес Норобу, а после посмотрел вниз.

Эмма закончил своё превращение, сравнявшись по росту с костоломами. Могучий, огромный, его фигура дышала силой и мощью. И он спокойно смотрел на маленькую Оиву, стоявшую перед ним в паре десятков шагов.

Шин и Кен находились между ними. Оба брата обалдело следили за происходящим, ничего не понимая.

— Брат, — Оива взяла себя в руки. — Я должна была догадаться… Как только появился Кусанаги-но цуруги (небесный меч из кучащихся облаков), так сразу и должна была догадаться, что тут что-то не чисто. Но я думала, что мальчишке просто катастрофически повезло…

Эмма усмехнулся и чуть повел рукой. Огненный черный меч Шина, лежащий в нескольких шагах от братьев, перестал полыхать, позеленел, превращаясь в нефритовое оружие редкой красоты. Шин даже присвистнул, глядя на своё изменившееся оружие, которое он только и умел вызывать из хроносалютема.

— Тебя уже один раз убили этим оружием, не боишься повторения? — усмехнулась Оива.

— Нет, ведь сейчас я выступаю на стороне людей, а не монстров.

— Да? А вот я выступаю на стороне монстров. И мы уничтожим оставшиеся крохи человеческого рода!

— Мама, но ты же говорила другое, — подал голос Шин.

— Мама? Нет, друг мой, это вовсе не твоя мама, — хмыкнул Эмма. — Вы с братом сотворены из семени вот этого хинина и крови его подруги — Кацуми. Оива имеет к вашему созданию отношение, но матерью не является. Она всего лишь соединила жидкости двух любящих друг друга существ. Всё равно, что Кацуми выносила бы вас в себе. Оива отобрала у Кацуми способность к деторождению, когда создавала вас, так что вы — прямые потомки Изаму и Кацуми.

Сверху раздался женский крик, полный боли. Изаму взглянул вверх, где Кацуми пыталась вырваться из цепких рук Норобу и Шакко. Двое удерживали её оттого, чтобы женщина прыгнула вниз.

— Верни ей то, забрала с каплей крови, сестренка, — проговорил Эмма.

— Да пусть забирает. Пусть потешится несколько минут до своей смерти, — хмыкнула та в ответ и взмахнула рукой.

С её пальцев сорвалась золотистая звездочка, которая за секунду преодолела огромное расстояние и ударила Кацуми в живот. Та вскрикнула, а потом обмякла на руках Норобу и Шакко. Изаму дернулся было вперёд, но под взглядом Эммы остановился.

— Мама! — крикнул Кен.

— Всё хорошо, дети мои, — донесся сверху слабый женский голос. — Всё хорошо…

— Зачем тебе это было нужно… женщина? — негромко спросил Шин. — Зачем ты обманывала меня, называя своим сыном?

— Я так развлекалась… Ну да, никакие вы мне не дети, — скривилась Оива. — Потому-то я и хотела, чтобы Изаму убил вас, принеся мне такую жертву и навек попав под моё влияние. Но этот хинин…

— Я обманул тебя, Оива, — просто проговорил Изаму. — Но я не мог иначе. И так слишком много смертей произошло с твоей подачи…

— Мне мало, — улыбнулась повелительница армады за спиной. — Я хочу ещё больше…

— Нет, Оива, — покачал головой Эмма. — Достаточно. Нам пришла пора уходить. И я предлагаю тебе уйти вместе. Достойно, а не так, что мне придется волочить тебя за волосы на глазах у всей армии мутантов…

— Зачем тебе эти людишки, брат? Ты же сам хотел уничтожить их! — вскипела Оива.

— Я видел, как Изаму жертвует собой ради других. Видел, как он борется за счастье близких и родных. Да, раньше я принимал людей за букашек, но, оказывается, у этих «букашек» есть чувства. Они могут любить, ненавидеть, сражаться за своё и побеждать. У них есть то, что мы давно уже отбросили, как ненужное — чувство сострадания к ближнему…

— Высокие слова, Эмма! Красивые, но… на самом деле это всего лишь слова. Среди людей много тех, кто тоже отбрасывает чувства сострадания, жалости, сочувствия. Это всего лишь пережиток прошлого.

— Нет, это то, ради чего многие готовы положить жизни. За то, чтобы их дети могли жить в свободной стране, могли не беспокоиться о выживании, не съеживались под свистом летящих ракет. Чтобы люди могли жить, любить, творить! За это Воины Чести готовы отдать свои жизни без промедления. А ведь многие из них — детдомовские, не познавшие родительской любви и ласки… Думаю, что и твои мутанты, будь они живыми, тоже встали бы в один ряд с людьми.