"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22

Снег превратился в хрустящее печенье и ломался, стоило лишь на него немного наступить. Пытался попадать в следы, оставленные мной же в прошлые заходы, но тулуп мешал и тряпка на лице торчала, тем самым уменьшая необходимый для движения обзор. Наплевав на неудобства ломился словно лось, до той поры, пока не взмок и это на морозе. Притормозил, ну а чуть позже и вовсе перешёл на шаг. Не сложится помыться в бане, ни завтра, ни сегодня и какой смысл тогда жилы рвать. Нет, текла бы вода из крана, я мылся бы столько, сколько хотел. А так, мне одного снега перетопить надо будет вагон, чтобы немного ополоснуться. Я что похож на идиота, заниматься ежедневно такой ерундой. Так что придётся ждать, пока всё из машины, хотя бы в бочку перетаскаю и только потом, буду тело ублажать. А таскать мне много, дня три, ну может два и это если я сейчас ещё чего нибудь с собою прихвачу.

Дальше так и сложилось. Ровно два световых дня, Ниву освобождал. Перенёс всё, оставив в багажнике только бензин. Инструменты и те забрал, они мне пригодятся, когда буду запаску себе подбирать. Перед тем, как снял аккумулятор, двигатель прогрел на холостых оборотах, не знаю, как он дальше себя поведёт, но в этот раз сработал чётко, завёлся для такой погоды быстро, не дольше минуты нервы трепал. Ну, а на следующий день впрягся в работу словно вол ездовой, в огромную арбу. Грузил, волок, из сумок высыпал, обратно шёл и так до вечера, без перерыва на обед. Когда темнело, к большому дому приползал, с фонариком в руках и с сумками на плечах. До ночи успевал сходить два раза, да там ещё дрова затаскивал, печь пытался растопить, ну и конечно баню. За это время, в баке, на три лодони в высоту, вода образовалась из снега, который сам туда же накидал. И вот сегодня у меня прощальная гастроль, в бочке осталось совсем немного. Две сумки Лилькиного барахла, кое что из моего, немного посуды и продукты, оставленные на скромный перекус. Недолго жил я в бочке, но породнился с ней, что ли, жалко расставаться.

— Бог даст, так свидимся ещё — придавив дверь небольшим полешком и тут же сумку поправив на плече, бросил на прощание, немного странному, жилому объекту.

Вроде и предмет он неодушевлённый, но попрощаться всё рано с ним захотел.

В баню попал глубокой ночью, если считать, что окончательно темнеет уже в пять. Если быть точным, то к помывке я приступил в десять сорок пять. Но к этому времени у меня было два ведра холодной воды и примерно три, очень горячей. С моими скромными запросами, таким количеством до утра можно будет плескаться, хотя, кроме помывки, у меня имеются планы ещё чего нибудь постирать. Нижнее бельё на грани, в запасе остался только комплект, портянки пришли в негодность, у них замены тоже нет, да и свитерок, бессменно носимый, далёк от первозданной чистоты. Разбавил воду в пустом ведре, в нём же запарил берёзовый веник. Потом из ковшика побрызгал на себя, намылился, после чего в руке остался лишь обмылок и быстро смыл, что получилось смыть. Порядок действий, согласно банного канона, мне неизвестен, так что делал, как бог на душу положил. Вынул мокрый веник, на сколько мужества хватило себя поколотил, на лавке посидел, немного отдышался, снова веник в руки взял, но тут же бросил.

— И на хрена мне это надо? — осознав, что веник в бане это не моё, сказал себе и взялся за портянки.

Пока горит свеча, с ними лучше разберусь. Опыт прачки у меня небольшой, но я старался честно делать дело. Закинул всё в ведро, с остатками воды, туда же сунул мыло, руками повертел, помял, ещё крутнул, взглянул на то, что получилось.

— Почернела. Значит можно полоскать — ничуть не покривив душой, наметил я план дальнейших действий.

Закончив со стиркой, намылился ещё. Потом опять ополоснулся, а когда почувствовал, что на сегодня хватит банных процедур, вышел в гостиную, где уже было тепло, растёрся полотенцем, одел всё чистое, быстро развесил в предбаннике постиранное бельё и, как планировал, при первой встрече с домом, сел пить чай со сладким малиновым вареньем и круглым забугорным печеньем, любуясь ночным видом из насквозь промороженного, тёмного окна.

Утром, наконец то почувствовал себя цивилизованным человеком. Впервые за долгое время спал на настоящей кровати, лёжа на чистой простыне, укрываясь тёплым одеялом, засунутым в пододеяльник, пахнувший какими то духами, положив голову на умопомрачительную подушку, как подсказала мне память, европейского образца. Поверив в светлое будущее, прямо в доме сделал утреннюю зарядку, не жалея отдохнувших мышц, а после неё, не позавтракав, ещё и пробежку совершил, правда не совсем полноценную, на санках. Доехал до ближайших, обжитых, панельных домов, там отметил девственность искрящегося на солнце снега, во дворе отыскал засыпанный им, похожий на Ниву, автомобиль, освободил его от части осадков, удостоверился в собственной правоте и поехал обратно.

Сейчас вот подкреплюсь, возьму домкрат, инструменты, пару сумок с собой прихвачу и вперёд, на мародёрку. Завтракал как белый человек. Мясо ел вилкой, чай в чайнике заварил, хлеб на огне поджарил, сделав, подобие тостов и варенье не из банки ложкой черпал, а в специальную, фарфоровую ёмкость налил.

Готовился к походу основательно. Сапоги на валенки заменил, большой тулуп поменял на малый, короткий и белый, обычные, кожаные перчатки оставил дальше сушиться, а с собой взял тряпичные, но утеплённые внутри. Сегодня планирую скрутить два колеса и привезти ещё один аккумулятор. Зачем его? Естественно в запас. Понимаю, определить рабочий он или уже нет, наверняка не смогу, но лишнее карман не тянет, кто знает, как себя дальше штатный поведёт. А кроме этого попробую в какой нибудь подъезд зайти и там, понятное дело, буду действовать по обстановке. Если где то квартиры открыты, зайду туда и посмотрю. Нет, не на образ жизни, а на содержание пеналов и кухонных шкафов. Вдруг повезёт и там чего то ещё осталось. Всё заберу, независимо от пользы, сроков годности и целостности упаковки. Выкинуть всегда успею, но потом. Я ещё помню, как на юге голодал, ходил там по кустам и побирался.

Мороз немного спал, по ощущениям сейчас градусов двадцать. Кстати, надо бы себе градусник подобрать, видел их много и на окнах панельных, и рядом, в деревянных домах. Солнце, как и с утра, светило, но не особо грело, так что ехал я с ветерком. Снег жёсткий, хрустящий, искрится, ногой толкнёшься и метров десять несёшься, словно сзади пропеллер торчит. До авто добрался очень быстро. Техника под ногами, это не топать пешком. Припарковался прямо у машины, сгрузил с сидения на снег домкрат. Присел, под колесо внимательный взгляд бросил.

— Да, придётся что то подставлять — оценив обстановку, огласил мысли вслух.

Приподнялся и внимательно посмотрел по сторонам. Сугробы слева, сугробы справа, сзади, тоже самое и впереди. Ни кирпича, ни огрызка дощечки. Лавки, столы во дворе, качели торчат из под снега. Нет, на это я пойти не могу. Ломать инфраструктуру пока рановато, надо что то другое поискать. Не спеша подошёл к дверям подъезда, открыл их, сделал шаг вперёд и осмотрелся. Чисто, как в аптеке. Невезуха. Нет, чтобы чего нибудь валялось, к примеру доски, ненужные железки, а ещё лучше, чтобы мебель старая была. Постоял на месте, размышляя, а потом вернулся к санкам, взял мешок из сумки, монтировку, проверил в тулупе фонарь, пистолет и смело потопал обратно, буду в квартирах порядок наводить.

Мне повезло. Первая же дверь, на нижнем этаже, с цифрой шестнадцать на фасаде, не была заперта на ключ. На всякий случай крикнул, стоя на пороге:

— Хозяева, в доме есть кто нибудь!?

Ответа не дождался, хотя секунд тридцать у входа стоял.

— Ну, что же, захожу. Не обессудьте — сказал чуть тише, снег на валенках стряхнул и осветив фонариком, не очень светлый коридор, пошёл на кухню, как и обещал.

Зажиточно люди живут, не как в Москве, но и не так скромно, допустим, как в Анапе. Слева вешалка из дерева, на ней одежда. Две цветастых куртки, шубка детская, три шапки меховых, а одна так и вовсе из песца. Зверёк такой в лесу бегает. На полу три пары странных ботинок, с огромным кантом по овальному носку. Семья здесь живёт, или жила, по обуви понятно. Смотрю направо. Зеркало висит, в прямоугольной раме, примерно метр в высоту. Опять же, рамка у него в тон вешалке, цвет молодой берёзы. Дальше дверь, не открываю. За ней ещё одна, открыта, фонариком свечу. Вижу ванну. Качаю головой. Вот это да. Всё в плитке, от пола и до потолка. Вхожу на кухню, дверь в неё открыта и вижу, что здесь точно обитала семья. На нешироком столе стоят три чашки, с рисунком из каких то мне неведомых цветов, на блюдце колбаса, копчёная, сыр твёрдый, нарезано всё аккуратно, точно так же, как покрытый плесенью батон. На плитке электрической, с духовкой — чайник. Он белый, почти новый, с зайцем на боку. Там же, на других конфорках, кастрюли, сразу три и все из нержавейки. В наших магазинах не было таких.

— Богато — говорю я тихо и открываю дверку у стола.

Между плиткой, стоящей в притирку к окну и раковиной, расположенной в правом углу, поместилось три таких, почти одинаковых по габаритам. Проверку начал проводить с того, что ближе к входу. Пусто. Нет, в нём стоит посуда, банки из под сока, на верхней полке чугунок. В быту всё пригодится, но мне сейчас такое, ни к чему. Ищу продукты. Знаю, мне нужна подставка под домкрат и я её уже нашёл. Возьму разделочную доску, она висит на стенке, на металлическом крючке. Размер огромный, мне с запасом хватит. Но раз зашёл сюда, то не мешает остальное посмотреть. Квартир тут много, не бегать же в одну и ту же, по десять раз подряд. Был бы свет, залез бы сразу в холодильник, он здесь имеется, но света нет. Поэтому ищу в шкафах, а холодильник… Ну не знаю, может посмотрю, но только перед тем, как буду уходить. Запах там, наверняка, такой…

На беглый осмотр хватило не больше трёх с половиной минут. Ещё столько же потратил на загрузку продуктов. Да, было бы чего грузить. Нашёл лишь крупы и то остатки, немного тёмных макарон в бумажном кульке, соль в картонной коробке и сахар, килограмма полтора. В добавок к ним две банки кильки, тоже взял, хотя смогу ли есть, не знаю. Ещё, в довесок, достались ананасы, откуда их тут столько, может где поблизости растут? Помимо них, две банки кабачков, в железных банках, баночка сардин с ключом на крышке и помидоры в собственном соку, опять же в оцинковке. Я поворочал головой. Вроде, больше ничего не вижу, что ж можно уходить.