"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Баба Маня стояла за прилавком и выгребала остатки овощного рагу из котла. Всякий раз, когда она взмахивала рукой, стряхивая с черпака в тарелки липкое варево, обвислая грудь качалась под замызганным халатом, как маятник. Седые волосы выбились из-под застиранной ситцевой косынки и, словно пакля, висели по бокам морщинистого лица.
– Взял моду к закрытию приходить, – проворчала повариха, повернув голову на звук скрипнувшей двери. – Чаво припозднился?
– Работы много, – буркнул Кузьма, подходя к прилавку. Взял в одну руку алюминиевую ложку, в другую посудину с холодным варевом и двинулся к столу.
– Ишь ты, работы у него много, – сердито бросила кухарка. – Как
Кузьма неторопливо орудовал ложкой. Он давно привык к ворчанию бабы Мани и не обращал внимания. Старуха побурчала немного для проформы и успокоилась. Когда Кузьма принес пустую тарелку, она поставила перед ним наполненную доверху остатками ужина посудину.
– На-ка, отнеси отцу. Небось опять голодный с работы придет. Нисколь себя не бережет и тебя таким же растит. Вот перегорит раньше времени, кто тогда за убежищем следить будет? Разве ж найдутся ишшо такие дур… кхм… люди, кто добровольно ярмо себе на шею повесит?
Кузьма взял порцию Зубра обеими руками.
– Спасибо, баб Мань. Пойду я, устал чего-то.
– Иди, иди. Я щас приберусь тут чуток и тоже пойду, а то завтрева опять рано вставать.
Дома Кузьма поставил тарелку Зубра на стол, накрыл сверху чистой тряпицей, расправил кровать и нырнул под одеяло. Он думал, что долго не уснет после столь насыщенного эмоциями и впечатлениями дня, но, как оказалось, ошибался. Через минуту его глаза слиплись, дыхание стало размеренным, а мысли из ровного, похожего на реку потока превратились в мешанину путаных образов.
Ему приснился странный сон. Он был непохож на те кошмары, что мучили его несколько ночей подряд незадолго до самовольной вылазки на поверхность. В тех снах Кузьма бродил по пустынным улицам города, погибая в итоге от нападения неведомого монстра.
На этот раз он оказался в незнакомой местности. Ни закатанных в асфальт улиц, ни обветшалых домов с выбитыми окнами и отвалившейся со стен штукатуркой, ни ржавых автомобилей. Хотя нет, машины здесь были. Низкие серые тучи поливали дождем четыре пожарных «ЗИЛа», два бульдозера, БТР с обросшим какой-то дрянью пулеметным стволом и лежащий на боку обгорелый корпус вертолета со сломанными лопастями несущего винта.
Колеса с неряшливыми лохмотьями истлевшей резины глубоко ушли в землю, как и опорные катки гусеничной техники. Местами уцелевшее остекление кабин было серым от толстого слоя пыли и паутины, а там, где от него остались одни лишь воспоминания, осколки торчали угрожающим оскалом.
Источенные ржавчиной борта напоминали решето. Кое-где из проеденных коррозией рваных отверстий торчали отливающие черным глянцем ветки. Шелестя листвой на ветру, молоденькие деревца стряхивали с себя лишнюю влагу. Тяжелые капли с громкими всхлипами исчезали в лужах, оставляя круги на воде.
Гниющие под унылым небом машины были чем-то вроде первого ряда препятствий. Почти сразу за ними начиналась широкая полоса из отдельно стоящих кустарников, за которой в просветах между растительностью виднелся высокий забор с витками колючей проволоки поверх бетонных плит. На одной из секций виднелись грубо намалеванные черной краской полустертые буквы «ЧАЭС».
Забор преграждал свободный доступ к монументальному зданию. Усиленные могучими контрфорсами бетонные стены держали на своих плечах почти отвесные уступы стальной кровли. Огромная красно-белая труба внутри многоярусной металлоконструкции венчала собой поистине гигантское сооружение и, словно огромное копье, пронзала бок похожего на дирижабль грозового облака.
Кузьма был здесь не один. Возле вросшего в землю по самое брюхо бронетранспортера
над одетым в серо-зеленый комбинезон трупом дрались три крупные крысы размером с кошку. Они шипели друг на друга, как змеи, время от времени пуская в ход острые зубы и загнутые внутрь когти. Чешуйчатые хвосты тварей заканчивались утолщением с трехгранными шипами. Когда когтей и зубов было недостаточно, мутанты пускали в ход костяную булаву, стараясь размозжить ей голову противника.Сон был донельзя реальным, как будто Кузьма на самом деле оказался в том месте. Он чувствовал, как тяжелые капли дождя разбиваются о резину противогаза. Слышал, как льющая с неба вода барабанит по продавленной крыше кабины бульдозера, за которым он прятался. Видел оставленные небесной влагой извилистые дорожки на стеклах противогазных очков. Ощущал холодную тяжесть оружия, причем не кустарного самострела, а настоящего «калаша», как две капли воды похожего на тот, что он когда-то увидел на картинке в одной из немногочисленных книг из библиотеки убежища.
Дождь мешал прицелиться. Кузьма сгибом указательного пальца коснулся правого окуляра, заскрипел прорезиненной тканью рукавицы, протирая стекло. Снова поднял автомат на уровень глаз, навел исцарапанный ствол на ближайшего к нему зверя и только хотел спустить курок, как вдруг в небе раздался пронзительный крик.
Он повернул голову на звук. С промозглого неба на дерущихся из-за добычи мутантов пикировала пара необычных птиц. Метрах в пяти от застилающей землю бурой травы пернатые защелкали зубастыми, как у птеродактиля, клювами и звонко захлопали крыльями, сбрасывая скорость. Выставив вперед когтистые лапы, летающие хищники схватили визжащих от страха и боли жертв и снова шумно замахали крыльями, на этот раз набирая высоту.
Крысы пронзительно верещали, дергали лапами и махали хвостами в попытках вырваться из крепкой хватки. Видимо, одной из птиц надоела эта возня, а может, жертва умудрилась ее укусить или саданула по птичьей лапе булавой хвоста, раз крылатая бестия разжала когти.
Извиваясь, как выпавшая из окна кошка, крыса упала на землю и, после секундного замешательства, побежала под прикрытие строительного вагончика. Полугнилая бытовка стояла в стороне от ржавеющей техники и была ближе всего к беглянке.
Крыса находилась в метре от спасительного укрытия, когда потерявшая добычу хищница исправила промах. Клекочущая смерть обрушилась сверху на перепуганную жертву. Острые когти пронзили мутанта. Кровь брызнула из агонизирующего тела багряными фонтанчиками. Крыса пискнула в последний раз и безвольно обмякла в лапах набирающей высоту птицы.
Кузьма проводил взглядом небесных охотников. Те летели в сторону далекого леса. Отсюда он казался серой неровной полосой на горизонте.
Оставшаяся наедине с трупом третья крыса быстро оправилась от шока и принялась за трапезу. Кузьма одиночным выстрелом вышиб мутанту мозги, покинул укрытие и, сам не зная зачем, приблизился к мертвому сталкеру.
Дохляк лежал лицом вверх. В черных глазницах и провале рта копошились белесые черви. Носа не было. Вместо него зияло глубокое отверстие с едва заметной внутри перегородкой. Из рваной дыры на щеке показались тонкие подвижные усики. Мгновение спустя оттуда выполз жук с отливающими зеленоватой патиной жесткими надкрыльями. Шурша членистыми лапками, насекомое проползло по синюшной от трупных ядов коже и скрылось под воротом комбинезона.
Половины левой руки у трупа не было. Из окровавленных обрывков рукава торчали черные от запекшейся крови куски мяса и белел обломок кости. Правой рукой сталкер как будто указывал на ту самую секцию забора с нарисованными краской буквами.