"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26

Иванушка, крепко обняв супругу сзади за плечи и упрямо убеждая себя, что делает он это исключительно для Сенькиного сугреву, с непроницаемым — или просто закоченевшим — лицом взирал на замаячившие на горизонте стального цвета скалы, сливающиеся в медленно опускающихся сумерках с яростно пытающимся сдвинуть их с места морем. Даже Масдай, теплолюбивая шерстяная душа, болезненно вздрагивал, страдальчески поджимал кисти и набирал высоту при каждой попытке разбушевавшихся валов допрыгнуть до его жесткого брюха.

И только Адалет сидел неподвижно и хмурился в никуда, словно не замечая ни взлетающих в темнеющее небо ледяных брызг неспокойного моря, ни не признающего обходных путей и продувающего всё и всех насквозь ветра, ни дрожащих и художественно выстукивающих зубами чечетку спутников, ни отсутствия покинувшей его еще полчаса назад ради легкомысленного гулящего борея шляпы.

— Ну, и куда теперь? — недовольно пробормотал ковер, оказавшись, наконец, над долгожданной сушей.

Чародей, словно очнувшись ото сна, сморгнул, покрутил головой, обозревая при тусклом свете заступившей на смену луны сборище длинных одноэтажных неказистых домов, беспорядочно сбившихся на берегу Ледяного моря в группки, группы и группировки, и именуемое некоторыми лишенными воображения народами столицей, и ткнул пальцем на север:

— Там, дальше, есть бухта. А на берегу — таверны для моряков и воинов, собирающихся для набегов. Подойдет любая. Там…

— Дымно, шумно и неуютно, — кисло закончила за него предложение царевна. — Длинные обеденные залы, по которым гуляют сквозняки и пьяные отряги, и тесные холодные клоповьи питомники под полусгнившей соломенной крышей.

Возражений со стороны чародея не последовало, и Сенька поняла, что ее догадка попала в цель.

— Отчего бы нам сразу не завалиться в гости к этому твоему конунгу, уважаемый Адалет? — не упуская выпавшей из замерзших рук мага инициативы, проворно сделала она следующий шаг к вожделенному теплу и комфорту. — Ведь не ради удовольствия мы сюда в такую холодрызь приперлись — по делу международной важности. Вот и убьем двух зайцев одним стулом, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый. И отдохнем по-человечески, и о деле по-быстрому поговорим. Не знаю, как вы, а я чем скорее окажусь в Шатт-аль-Шейхе, тем лучше.

Если бы Иванушка мог говорить без риска откусить себе при этом язык, он бы наверняка добавил что-нибудь уместное и познавательное о требованиях протокола, придворном этикете и официальных рабочих визитах. Но, не переставая выстукивать зубами нечто подозрительно похожее на «калинку-малинку», он только энергично закивал и с надеждой устремил вопросительный взор на волшебника.

— И на персональную печку на постоялом дворе вряд ли приходится рассчитывать, я так полагаю, — хмуро внес свою лепту Масдай и зябко поежился всеми ворсинками.

— Вообще-то, я собирался сперва узнать новости, оценить расстановку сил, в спокойной обстановке обдумать стратегию, выработать тактику… — чувствуя, что остался в абсолютном меньшинстве, брюзгливо заговорил Адалет, нервно теребя посох такими же белыми от холода и почти незаметными на фоне кости пальцами.

— Вот! Сразу видно — мудрый человек! Знает, что надо делать! — радостно воскликнула Серафима, не дожидаясь окончания тирады, и весело похлопала по ощетинившейся холодными ворсинками спине Масдая: — Ищи дворец!

— И как он выглядит? — завис на ветру ковер, не иначе, недоуменно разглядывая хаотично раскинувшуюся внизу приземистую одноэтажную архитектуру.

— Увидишь вместо бревенчатого сарая каменный — считай, что нашел, — хмыкнула царевна. — Если это окажется шикарный дворец — то сарай двухэтажный.

Дворец оказался не просто шикарным — он был ослепительно роскошным.

Три этажа выдолбленного из окрестных скал камня, увенчанные двускатной крышей из красной черепицы, рожденной, без сомнения, в Шантони, надменно возвышались над прильнувшим к закоченевшей земле деревянно-соломенным городом. Но на этом различия между резиденцией гордого конунга и обиталищами простых воинов и рыбаков заканчивались, ибо, судя по всему, построены они были одним и тем же зодчим, из всего учебника по градостроительству прочитавшего лишь одну главу, с серьезным и емким названием «Амбары».

Игнорируя изумленные выклики, задранные головы и открытые рты припозднившихся прохожих на утопающих в грязи запутанных улочках Хольмстадта, путешественники придирчиво и не спеша облетели дворец вокруг, то ли любуясь архитектурными изысками [472] , то ли отыскивая вход.

Вход нашелся в дальнем торце здания, и был обустроен с присущей правителям Отрягии шиком — сбитые из досок корявые щиты были щедро, но беспорядочно накиданы в грязь, дабы монаршьи гости совершенно бесплатно могли поупражняться в ловкости и внимании, перепрыгивая со щита на щит и перескакивая через проломленные их секции [473] .

472

Которых так и не изыскали.

473

Не исключено, что сие расположение предназначалось для каких-то иных целей, но при первом, втором и даже третьем взгляде на вещи на ум приходила отчего-то только эта версия.

Двери и ставни на окнах пышного палаццо конунга Гуннара — добротные, высокие, двустворчатые — были плотно закрыты: май в Лукоморье и май в Отрягии были подобны фотоснимку и его негативу.

Сначала Адалет, не мудрствуя лукаво, хотел спешиться и постучать, следуя всем правилам дворцовой этики, но пара быстрых убежденных шепотков со стороны злопамятной царевны, горячо поддержанные Масдаем и даже не осужденные Иванушкой [474] — и планы его резко изменились.

474

Хотя точную направленность его высказываний из-за выстукиваемой зубами «Лукоморской плясовой» определить не удалось.

Резко изменились и дворцовые двери.

Во вспышке алого света, ослепившей неосторожных зевак в радиусе ста метров, трофейные доски дрогнули, окрасились на короткие секунды багрянцем, и медленно осыпались на порог ровным валом светло-красного порошка.

Не давая свидетелям опомниться, ковер ринулся вперед, разметая розовые клубы по сторонам, вихрем ворвался в зал приемов, он же обеденный, он же гостиная, и понесся, как было условлено, над рядами столов с остатками гостей и вечернего пиршества прямо в противоположный конец, где на помосте гордо возвышался покрытый толстым слоем позолоты трон с высокой спинкой, потертыми бархатными подлокотниками и прикрытым лохматой шкурой сиденьем.

Он пустовал.

Судя по тому, что престол был покрыт не только раскатанным в листики драгметаллом, но и сопоставимым по толщине слоем пыли, простаивало рабочее место монарха уже довольно долго.

Справа и слева от покинутого самодержцем стула располагались два похожих, но без позолоты и бархата. Занимающие их личности в настоящее время стояли перед ними в позах пловцов, ожидающих сигнала стартового пистолета. Вытаращенные глаза размерами вполне могли посоперничать с защитными очками.

Сенька с яростным весельем ткнула локтем чародея в бок: «Так им! Так им! Я же говорила!..»

Ободренный почином и начинающий получать удовольствие от процесса вдохновенный кудесник грозно потряс над головой посохом, озарив полутемный холл зловещей игрой красных и черных огней и, голосом, немало усиленным магией, сурово проревел:

— Где эта малодушная пародия на правителя Отрягии, я вас спрашиваю?!

— Где эта… кто?.. — выдавил, дыхнув амбре несвежего пива и нарушив потрясенное молчание зала, юноша лет семнадцати справа от незанятого символа конунгской власти.