"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Мои воины… — произнёс сатрап.
— Уже мертвы, к сожалению для тебя, — сказал я на это. — Их уже не вернуть, но я предлагаю тебе отделаться малыми потерями.
Скорее всего, он уже достаточно проинформирован о моих возможностях, поэтому склонен будет согласиться. Но ещё он должен знать, что дальше будет только хуже — я буду становиться всё сильнее и сильнее с каждым месяцем, особенно, если сумею наладить контакт с Землёй. Что выгоднее — терпеть охренительную жопную боль всё время, пока я партизаню на его территории, с низкими шансами отловить меня и на некоторое время решить проблему, или получить через договор спокойное время, но с риском того, что обретший могущество лич решит передумать и армию его мертвецов будет уже не остановить.
Хотя, если подумать, никто не мешает сатрапу начать крепить собственное могущество и хорошо подготовиться к возможному нападению. Я бы, будь передо мной такой выбор, больше склонялся к «вечному миру», но это я лич такой, а как будет думать Ариамен — вот хрен
— Встретимся ещё раз ближе к вечеру, к тому моменту у меня будет решение, — произнёс сатрап.
— Хорошо, — кивнул я. — Буду надеяться, что разум возобладает и мне не придётся тратить время на насилие и жестокость.
Глава двадцать третья
Немёртвая солидарность
— Ну, что решил? — поинтересовался я.
Сатрап подал знак о переговорах прямо с раннего утра, где-то через три часа после рассвета.
Вновь отряд Бессмертных, облачённых в латные доспехи из стали — очень и очень дорогое удовольствие, стоящее как целое королевство. Но Ариамен, после захвата Стоянки, стал очень зажиточным сатрапом, поэтому мог себе позволить. Тем более, эти латы родом с Земли, поэтому платил за них сатрап не златом с серебром, а солдатской кровью. Кровь солдат очень дешева, поэтому латы достались сатрапу почти бесплатно.
— Мы заключим договор, — без особого энтузиазма произнёс Ариамен. — Я передам тебе твой амулет, а взамен ты больше не трогаешь мои земли.
— А ты не лезешь ко мне, иначе договор сразу же потеряет силу, — добавил я.
— Да, — кивнул сатрап.
— У меня уже есть готовая форма, изучи её внимательно, — сказал я и отправил ему договор на согласование.
Сатрап смотрел в никуда где-то минут десять, потому что почитать ему было что: я позаботился об уточнении, что направленные наёмники или настроенные против меня сторонние лица тоже считаются за враждебные действия и всё в подобном духе. Аналогично и с моей стороны. Карой за нарушение будет полное развязывание рук противоположной стороны в методах и способах, а также проклятье от Дара, режущее характеристики до 1 единицы в каждой. Достаточно веско, чтобы не нарушать договор.
— Это… приемлемо, — произнёс сатрап.
Ариамен подписал «Договор Душного-Сасанида».
Подписать?
Да/Нет.
— Сначала покажи мне мой амулет, — потребовал я.
Ариамен подал знак одному из бессмертных и тот сходил к подрессоренной телеге и снял с неё бронзовую шкатулку, в которой, судя по всему, и лежит мой гагатовый кулон.
Перс не стал подходить ко мне и просто поставил шкатулку на землю.
— Открой её, — потребовал я.
Ариамен разрешительно кивнул и Бессмертный открыл шкатулку.
Пристально всматриваюсь в амулет.
Жертвенный конденсатор некроэнергии.
Класс артефакта: иномирный.
Ёмкость: 42093/???
— Потратили почти половину, суки… — пробормотал я недовольно. — Ладно, сойдёт.
Это точно мой, потому что второй такой же тут хрен достанешь. Да и узнаю характерные царапины, а ещё, при взгляде на амулет, возникает какое-то ощущение родственности.
Подписываю договор.
— Вот и всё, — произношу я и беру амулет в руки.
Ожидал какого-нибудь говна, типа проклятья или ударной дозы вита-энергии из шкатулки, но ничего такого. Или не успели приготовить, или не стали, потому что не имели уверенности, что сработает наверняка. И правильно сделали, что не успели или не стали.
«Телеги с пушками», — приказал я своим.
Забираю амулет, разворачиваюсь и иду обратно в город. Навстречу мне уже катились телеги, гружёные смертоносной бронзой.
Персы, пока там рулит Ариамен, больше не проблема и не следует ждать персидской армии у своих стен в ближайшее время.
Наконец-то можно спокойно заняться ритуалом…
— Почему понедельник, Алексей? — раздался за спиной вопрос Ариамена.
— Потому что в понедельник человек расплачивается за беззаботно проведённое время, — ответил я и продолжил свой путь.
На тренировочной площадке стоял шум: новобранцы проходили второй этап аттестации в рядовые братья ордена, поэтому пересекали сейчас полосу препятствий, стреляли из арбалетов и показывали качество усвоения приёмов боя с пикой и алебардой.
Точилин смотрел на происходящее с балкона, попивая местный эль из деревянной кружки с толстой ручкой.
Местное правительство, а именно король всех франков Людовик VI дал «добро» на учреждение военно-монашеского ордена, при условии, что ему будут отстёгивать десять процентов от чистого годового дохода. Короля интересовали только деньги и это можно было понять ещё по его взаимоотношениям с
«Истинным крестом» — епархии позволено существовать на территории королевства только при условии ежегодных выплат десяти процентов, остальное короля не волнует и не беспокоит, даже несмотря на то, что официальный религиозный орган, представленный епископом Бенедиктом, выражал возмущение и призывал предать «Истинный крест» остракизму. [190]190
Остракизм — ты, уважаемый читатель, наверное слышал сам термин, но можешь не знать деталей, а тут я как раз об этом пишу. Удачно, не находишь? Значит, слушай… Остракизм получил своё название от ???????? «черепок, скорлупа». Само по себе понятие применялось в Древних Афинах, где любили изгонять политически опасных людей в ссылку на десять лет, путём народного голосования. Мессенджеров и онлайн-форм для голосования тогда ещё не было, бумагу ещё не изобрели, а берёзок, с которых можно содрать кожуру в обозримом пространстве не наблюдалось, поэтому древние греки посмотрели под ноги и увидели кучу никому не нужных глиняных черепков от битой посуды или брака производства. Вот на таких глиняных черепках писалось имя кандидата на остракизм и если число голосов достигнет большинства, то человека выгоняли из города нахуй, чтобы посидел у себя на фазенде и не смог реализовать теоретически существующие планы захвата власти. Остракизм не был чем-то вроде древнеримских проскрипций Луция Корнеля Суллы, когда записанного в списочек кандидата не только убивали, но ещё и конфисковали всё его имущество, а просто являлся ссылкой в профилактических целях. Ну почувствовали афиняне, что какой-то Перикл, сын Ксантиппа, теоретически может в следующем году попытаться стать тираном — убивать его теперь, что ли? Явление остракизма имело официальный характер, объявлял о его начале Совет пятисот, перед этим одновременно проводя предварительное голосование о самой необходимости проводить остракофорию — считали общее количество черепков против всех кандидатов. Если архонты не насчитывали шести тысяч голосов, то остракизм признавали несостоявшимся, после чего ничего не проводили, но если необходимый порог был преодолён, то уже подсчитывали точно, а лидер по голосам получал десять дней на сбор манаток и уёбывал нахуй из города. Но тут мнения историков резко расходятся. Плутарх, например, написал, что надо было всего шесть тысяч голосов для старта подсчётов, а Филохор писал, что надо было минимум шесть тысяч голосов против одного кандидата. Учитывая, что в V веке до н. э. в Афинах проживало 300–350 тысяч человек, из которых граждан было только что-то в интервале 30–60 тысяч, даже хрен его знает, чья версия верна. Но если вспомнить, что остракизм довольно быстро мутировал в инструмент политической борьбы, слишком высокие пороги инициации остракизма выглядят не очень удобными. Впрочем, мы слишком мало знаем обо всех нюансах, поэтому остракизм мог оказаться инструментом только для очень серьёзных и могущественных дядек, а не для всяких прощелыг, тогда высокий порог мог служить в их интересах. Эта античная культура «отмены» была слишком давно, ещё в те времена, когда на территории Лация обитали дикие варвары-козопасы и самые умные из них только двести лет как поставили свой маленький городок, название которого, увы, утеряно, а Персия, совсем как в наши славные времена, считалась нешуточной угрозой для безопасности и благополучия всего цивилизованного мира, хе-хе. Какой-нибудь значимый хуй из Афин тоже легко мог сказать, что Эллада — это сад, а остальной мир — это дикие джунгли, населённые кровожадными варварами. Остракизм — это детище V века до н. э., именно поэтому Плутарх, родившийся в I веке н. э., мог лишь строить догадки о деталях и подробностях, на основе трудов предшественников. А Филохор дошёл до нас лишь в обрывках трудов, хоть и жил он в IV веке до н. э., поэтому ему чуть больше веры, но в его трудах слишком мало сведений. В общем, сам суди, уважаемый читатель.
Как только король одобрил и подписал разрешающую грамоту, Точилин с епископом Паисием начали интенсивную работу, которая привела к тому, что в аренду «Ордену тернового венца» передали опустевший монастырь с пахотным участком примерно в десять гектаров, а также разрешили набирать будущих воинов-монахов.
Посты, религиозные обряды и прочее Точилин внедрять не захотел, но был вынужден уступить епископу в исповедях и регулярных проповедях от святых отцов. Ещё пришлось принять в скудные ряды орденского воинства три десятка иеродиаконов и восемь иеромонахов, которых следует обучить воинскому делу, наравне с остальными новобранцами. Помимо этих тридцати восьми Штирлицев, в штат ордена добавился игумен, ответственный за ведение порядка в арендуемом монастыре.
Согласие Ивана принять в орден религиозных функционеров, несмотря на дополнительную головную боль, повысило градус лояльности епископа Паисия, который так удостоверился, что Точилин не собирается использовать орден в своих корыстных интересах.
Финансирование ордена пошло от «Истинного креста», который оказался гораздо богаче, чем казалось с первого взгляда — тут Стрельников их не обманул.
Денег у святош порядочно, потому что их прихожане — это, как правило, обеспеченные люди из купечества и ремесленных цехов.