"Фантастика 2024-82" Компиляция. Книги 1-21

Мне такое ощущение с детства не нравилось, поэтому я не злоупотреблял кредитами, стараясь жить по средствам. Потому что у человека должно быть ровно столько денег, сколько он зарабатывает, а остальное – это деньги взаймы, то есть чужие. А когда ты должен кому-то, возникают этакие нездоровые отношения, которые могут привести к чему угодно.

Ладно, что-то я отвлёкся. Что там из новинок? «Завтрашняя война»? Кристиан Пруэтт? Этого я знаю, потому что мне очень понравился фаревелловский «Стражи Галактики». А вот остальные – я некоторых точно где-то видел, но не вспомню, где. А эту вообще, кажись, по Николодеону в передачах про звёздных детишек крутили… Хрен с ним, смотрим…

– Что делаешь? – вошла в мою спальную Эстрид.

– А, кино смотрю, – ответил я.

– Без меня?! – возмутилась некромистресс.

– Присоединяйся, я ещё даже не начал, – предложил я.

Эстрид сняла свои кеды.

– Подвинься, – велела она.

Я сдвинулся чуть в сторону, чтобы ей хватило места. Кровать предупреждающе скрипнула, но стойко выдержала двойную нагрузку.

– Что за фильм? – спросила Эстрид, устраиваясь поудобнее.

– Называется «Завтрашняя война», – ответил я. – Дубляж только русский, поэтому мне придётся переводить тебе…

– Включай, – потребовала некромистресс.

Я включил проигрывание и мы начали смотреть голливудский блокбастер, начавшийся с того, что Кристиан Пруэтт летел в воздухе, а затем упал в бассейн, вместе с десятками других людей, почему-то вооружённых… Типа «Голодных игр», что ли? Королевская битва?

Переводя диалоги, я невольно подтягивал свою латынь, так как некоторые слова приходилось серьёзно так вспоминать, ведь в обиходе их, обычно, не используют.

– Такие твари реально существуют? – спросила Эстрид.

– Нет, это выдумка, – усмехнулся я, поставив фильм на паузу. – Это нарисовали на компьютере, я же говорил.

– Жутко представить, что было бы, существуй такие твари в реальности… – произнесла Эстрид с тенью беспокойства в голосе. – Неужели вам мало чудовищ, что существуют в реальности?

– У нас нет чудовищ, подобных местным, – ответил я. – В моём родном мире самое страшное чудовище – это человек.

– Повезло вам… – с нотками зависти произнесла некромистресс.

– Как сказать, – пожал я плечами. – Иногда люди бывают хуже самых свирепых хищников и чудовищ. Например, слышал я об одном серийном маньяке-убийце…

– Включай фильм, – попросила Эстрид.

Я недовольно фыркнул, но фильм включил, после чего начал переводить.

– Так это его дочь?! – воскликнула Эстрид.

– Ага, – ответил я.

– Умом тронуться можно! – продолжила искренне удивляться Эстрид. – А как они сделали, что она так быстро выросла?! Только не говори, что они ждали тридцать-сорок лет, пока она вырастет!

Кажется был какой-то американский фильм, который снимали то ли десять, то ли одиннадцать лет. Оскары, само собой, повалили, так как, якобы, уникальный фильм и всё такое, но я-то помню сериал «Рождённые в СССР», о детях 83 года рождения, записываемых каждые семь лет, как в неком британском сериале, который никто не видел.

– Нет, это просто другая актриса, примерно похожая на ту девочку, – усмехнулся я. – Мы ведь точно не знаем, как будет выглядеть эта девочка через тридцать-сорок лет.

– А, да, ты прав, – согласилась Эстрид. – Но всё равно удивительно!

– То есть тебя не удивляют чудовища, быстро гоняющие машины, пулемёты и так далее? – спросил я.

– Это я уже видела в других фильмах, – махнула рукой некромистресс. – А тут прямо, ну не знаю даже…

Досмотрели.

В общем-то, отличное кино, я считаю. Концовка подкачала, конечно, потому что в голливудском стиле, хеппи-энд. Американцы очень любят хеппи-энды, это знают продюсеры, поэтому несчастливый конец у голливудщины крайне редок. Хотя слышал я мнение одного американского режиссёра, который сказал, что хеппи-энд, вообще-то, необязателен, так как, если фильм по-настоящему зацепил и увлёк зрителя, то он, зритель, примет даже грустный финал. То есть, исходя из этого мнения, хеппи-энд – это безопасно для коммерческой судьбы даже не самого качественного фильма, поэтому все предпочитают делать в финале счастливый конец. Если это хорошо для бизнеса, значит американцы будут делать именно это, а остальное – херня на постном масле, не стоящая толики внимания.

Эстрид повернулась и положила руку мне на грудь. Я почувствовал её дыхание на щеке. Медленно поворачиваю голову и вижу, что она банально спит. Меня тоже приморило, поэтому я поставил будильник на час и закрыл глаза.

?Зачем мне солнце Монако?? ?Для чего, скажи мне…?

– Ах, срань… – просипел я, открывая глаза и нажимая на отключение будильника.

На будильник я ставлю самые злоебучие попсовые песни, чтобы точно проснуться.

– Что это? – спросила сонная Эстрид. – Нападение оборотней?

– Хуже, – вздохнул я. – Русская попса. Худшая музыка, которую только можно услышать.

– Мелодия приятная… – не согласилась некромистресс. – О чём поётся?

– Девушка спрашивает, зачем ей солнце Монако, – ответил я. – Монако – это такое княжество в моём родном мире. Там всё дорого, но все девочки от 10 до 99 лет мечтают туда попасть и отдохнуть как следует, по-королевски. Естественно, музыканты не могли обойти тематику и эти мечты женщин о роскошной жизни активно эксплуатируются, чтобы заработать побольше денег.

– А чем плохо мечтать о хорошей жизни? – не поняла Эстрид.

– Ну, понимаешь… – я окончательно очухался и сел на кровати. – Мечтать не вредно, конечно, но эти иллюзии… Не знаю, как это коротко объяснить… А, придумал! Вот представь, что есть свита короля, при деньгах, при влиянии, с каким-то наделом, приносящим кучу денег. Скажем, какую-нибудь графиню, по праву рождения. Пиры, отдых в тёплых краях, балы-маскарады и тому подобное. Так?

– Так, – кивнула Эстрид.

– А теперь представь жену серва, [132] которой зачем-то говорят, ах, как было бы прекрасно сидеть при дворе короля, пировать, есть вдоволь, на зиму уезжать в зимний замок, а летом посещать многочисленных подруг в их замках, – продолжил я. – И даже не просто говорить, а показывать эту жизнь, иронично намекая при этом, что эта херня неважна, это так, побочные и малозначительные элементы жизни, а главное – это любовь, отношения и так далее. Понимаешь?

132

Серв – от лат. servus – раб – средневековый крестьянин в Западной Европе. Фактически имел все атрибуты рабского статуса, так как землевладелец имел неограниченные права на серва, на его имущество, на его жену, детей, на вообще всё, что у того есть. Нет никаких доказательств, что сервов прикрепляли к земле, поэтому у крепостных положение было хуже.

– Ложные надежды? – предположила Эстрид.

– Понимаешь, – кивнул я удовлетворённо.

– Так у вас есть сервы? – нахмурила брови Эстрид. – Ты же рассказывал, что у вас там свобод по горло, можно ехать куда хочешь, крестьян, как таковых, нет, никто никого не принуждает…

– Я не говорил, что никто никого не принуждает, – ответил я. – Принуждают и ещё как. Деньги. Если есть деньги, ты король, герцог, граф, тебе можно очень многое, а если денег совсем нет, то ты серв, а иногда даже крепостной, потому что не можешь выбраться оттуда, где родился.

– А как же род? Наделы? Династии? – не поняла Эстрид.

– Это неважно, если есть бабки, – усмехнулся я. – У нас все проблемы можно решить, если есть бабки.

– Плохой мир, – уверенно заявила Эстрид.

– Я и не говорил, что хороший, – грустно вздохнул я. – Но хотел бы я туда вернуться…

– А я? – спросила вдруг Эстрид.

Так… Судя по интонациям, ответ на этот вопрос будет определяющим. Хорошо, что я уже несколько недель прокручивал в голове этот возможный диалог, поэтому подготовил несколько вариантов ответа и даже трёхуровневые ветки с вариантами развития.