"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Голицын нахмурился, но промолчал.
— Я шаг за шагом искал попытки внутреннего примирения. Тебя вытащил из ссылки, потому что — толковый человек и думал, что ты мне поможешь. А что на выходе? Как пытались свергнуть, так и пытаются. Хоть кол на голове теши. Дебилы,… — подытожил царевич.
— Все не может измениться быстро.
— Может. Может Василий Васильевич. Если бы моя служба безопасности прозевала этого отравителя, то меня бы убили. А потом и моего отца, который во многом небрежен в вопросах безопасности. В сущности, его и не трогают в первую очередь, понимая, что я ничего никому не прощу. Так бы давно отравили.
— Ты сгущаешь краски. Этот… — махнул
— А я остальных трогаю? Я обозначил правила игры. Дал простой и довольно легкий путь обхода формальных ограничений новых законов. И предложил сотрудничество. Такое, от которого все они выиграют. Много выиграют. То, что вы сейчас выбиваете с крестьян и воруете будут жалкими грошами по сравнению с тем, что сможете зарабатывать со мной. Причем честно. Ну, относительно честно, разумеется. И я надеялся, что меня услышат. Если же я ошибся и меня не услышали, то у России будет другая аристократия. Или ты тоже сомневаешься в моих словах?
— Нет… — тихо ответил Василий Васильевич.
— Нет? А мне кажется, что вы все там обманулись моим возрастом и видом. Навыдумывали себе всякое.
— Поверь, не все. — твердым тоном возразил Голицын. — Но… хм…да, все быстро переменить не получиться. Люди привыкли к другому. К тому что с ними считаются.
— Если бы мы с отцом с ними не считались, то их бы давно схоронили. Или хуже того. Что мешало кирасирам пройтись по подворьям. Изрубить изменников. А потом скормить их свиньям, чтобы даже могилы их не осталось? Что? Не знаешь? А я скажу. Наше с отцом человеколюбие и здравый расчет. Вы все нам нужны. И мы пытаемся из этого субстрата, которым сейчас является наша аристократия, слепить хоть что-то, похожее на уважаемых людей. За которых не стыдно. Что ты так на меня смотришь? Отдельные представители — прямо самоцветы. Как, например, ты. Но их еще пойди найди в этой субстанции…
Помолчали.
— Я могу это взять? — спросил Голицын, указав на папку с невестами из Габсбургов.
— Зачем тебе?
— Хотел обсудить.
— Зайди дня через три-четыре. Я тебе скопирую сводку по всем невестам, которых моя разведка изучила.
— А вот так, подробно?
— Тебя только Габсбурги так интересуют?
— Было бы славно о всех, про кого ты что-то выяснил, почитать. Это неплохая пища для размышлений.
— Ведь утечет. К Габсбургам и утечет. И породит международный скандал с нашими союзниками. Пусть и временными. Этим, — кивнул он на папку, — вообще светить не стоит.
— Габсбурги в любом случае сильно обидятся в случае отказа. С этой папкой или без нее.
— И что ты предлагаешь?
— Объяснить нашу позицию.
— А это что-то изменит?
— Надеюсь.
— Хм. А если эту папку начнут обсуждать в Версале? Без ссылки на нас. Мы же просто возьмем время на подумать. В конце концов я еще слишком мал и у нас в запасе несколько лет.
— Это вызовет международный скандал, — чуть подумав, произнес Голицын. — Но уже не между нами и Габсбургами. Впрочем, они очень крепко будут искать, откуда вся эта грязь на них пролилась?
Алексей встал и прошелся по кабинету.
И замерев у дальней стены спросил, не поворачиваясь.
— У тебя есть надежный человек, который хорошо знает шведский и умеет красиво, разборчиво на нем писать?
— Разумеется.
Царевич повернулся с нехорошей усмешкой.
— Тогда эту папку, — указал он рукой, — мы может выставить как трофей, взятый в палатке Карла при Нарве. Он ведь не женат. И пока брыкается. Не
так ли?— Так, — кивнул Голицын.
— Только к ней, я думаю, нужно добавить и другие. Да. Французские. И прочие. Чтобы это не выглядело так, будто бы мы топим именно Габсбургов. Присылай своего человека. Он поработает здесь. Под моим надзором. Потом заложим эту мину. Подорвем. А после я велю скопировать тебе оригиналы на русском для работы.
Василий Васильевич мягко улыбнулся, прикрыл глаза и покачал головой. Этот молодой человек с его удивительно извращенным мышлением пугал и вдохновлял одновременно. И он не знал, чего больше…
Глава 2
Москва зимовала.
А зима выдалась удивительно снежная. И, несмотря на морозы, удивительно горячая.
Там вообще, как получилось?
Алексей то, после того разговора с Голицыным, сам явился к отцу упредив остальных. В тот же день, точнее вечер. Показал ему документы, пояснил что к чему. Ну и доложил о ликвидации изменника…
И лишь на утро к Петру Алексеевичу пришла делегация из пяти князей. С челобитной на злодейство и самоуправство царевича. Принял он их вполне охотно. Но не обычным порядком, а частным образом в небольшом помещении, сославшись на занятость. Чтобы свидетелей поменьше. Выслушал внимательно. А потом обломал об их спины несколько черенков, принесенных специально для того. Приговаривая непечатными словами о том, что вступились они за изменника…
Занедужили челобитчики.
Занедужили.
Слегли натурально.
А тем же днем расследование началось об их хищениях. Которое пошло быстро. Очень быстро. Просто реактивно, ежели судить по темпам, типичным для начала XVIII века. В том числе и потому, что все было известно заранее. И требовалось лишь это оформить чин по чину. По Москве же поползли слухи, пока расследование шло, что в городе появилась новая заразная болезнь — олигофрения…
— Алексей Петрович, — устало произнес тогда Ромодановский, — твоих рук дело?
— О чем ты Федор Юрьевич?
— Так о слухах этих грязных. Разве не слышал, что по кабакам болтают?
— Там много что болтают.
— О болезни новой, об олифрении.
— Олигофрения. Это по-гречески. Означает «слабый умом». Слышал. Да.
— Ты ведь пустил?
— Народ он не Бог, но тоже шельму метит. — усмехнулся царевич. — Зачем придумывать то, что и так на виду?
— Ты хочешь сказать, что это просто люд выдумал, будто бы один из князей отведал супчику колдовского из мышей да гадюк, через что и подхватил заразную хворь, от которой умом слабеют?
— А разве молва не права? Пошли защищать изменника? Пошли. Скажешь, ума у них палата?..
Посольства от таких слухов разбежались, убрав на время прессинг матримониальный. От греха подальше. Страшно ведь так заболеть.
События же в столице России развивались дальше.
Не все аристократы сразу всё поняли. Некоторые попытались как-то переломить ситуацию. Начали стягивать верных людей в столицу. Да вот беда. Первый утонул в нужнике для слуг. Упал по пьяному делу, как стали болтать. Второй с коня сверзился неудачно — головой о полено. И так несколько раз. Третий, опять же, говорят пьяный, упал в корыто для свиней в хлеву. Захлебнулся там. Ну те его и обглодали…