"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16

Но это — колхозы.

Большинство же крестьянских хозяйств не имели к ним никакого отношения. Вот их-то и хотели хоть как-то расшевелить.

Сначала утвердили ведомости государственной закупки. С твердыми ценами без перегибов. Ниже рынка. Но самую малость. Зато никуда ехать не нужно, и торговаться, и не факт, что ты сам продашь в рынок… Для многих крестьян это оказалось удобным и востребованным.

Теперь вот новая выдумка.

Фьючерсы.

Ясное дело, что их так не стали называть. Агитаторы оперировали термином заказной подряд. Суть его сводилась к тому, что по весне, до посевной, устанавливались цены государственной закупки на осень. На основании предыдущего года. И с крестьянами, ведущими частное хозяйство, заключали подряд, заказной. Согласно которому они обязывались продать столько-то такой-то продукции по оговоренной цене.

Само собой — не один на один, а через старосту, который выступал гарантом. В присутствии волостного комиссара. При них же указанному крестьянину выплачивалась контрактная сумма. Через что он уже по весне ее получал, получая определенные возможности.

Кроме того, агитатор поведал крестьянам о лизинге. Опять же его называли не так, но сути это не меняло. Теперь любой желающий мог заключить ряд с царем и получить какой-то инвентарь в лизинг на определенный срок. По сути — это аренда. Но по истечению срока оговоренной аренды, если обозначенный инвентарь оставался цел, то он переходил в собственность крестьянина.

Удобно?

Очень.

Потому как царь передавал им товары по достаточно скромным ценам. Накидывая к себестоимости и логистике всего пятнадцать процентов иных издержек.

В перспективе можно было бы сделать еще что-то. Но, покамест, Алексей хотел хоть как-то задействовать крестьян собственной страны в потреблении промышленной продукции. Пусть и с минимальной прибылью.

Главное — раскачать ситуацию.

Потому что чем лучше живет основная масса людей в стране, тем шире внутренний рынок. А значит и стабильнее экономика, которая пропорционально меньше зависит от внешнеторговых операций. Да и вообще, в России проживало около 12 миллионов человек. Во всяком случае столько удалось «пересчитать». Так-то наверняка больше, хотя и не понятно насколько.

Так вот — 12 миллионов. Из них больше 10 миллионов проживало в селе. Если половина женщины, а на каждого дееспособного человека приходилось по трое иждивенцев вроде детей и стариков, то выходило где-то 1 миллион 250 тысяч крестьян мужеского пола. Что примерно соответствовало количеству семей. И каждой из них требовался хотя бы один топор, коса, два-три ножа, чугунок и прочее, прочее, прочее.

Одна беда — денег у них не было.

В основном.

Поэтому эта схема с лизингом выглядела вполне себе решением.

А так-то да, очень хотелось и дальше наращивать колхозы. На всю страну к началу 1712 года их числилось чуть за двести пятьдесят [236] . Дело шло, но медленно.

По разным причинам.

Тут и недоверие крестьян, и острая нехватка агрономов, и так далее…

Тем более, что именно колхозы Алексей видел главными потребителями паровых тракторов в будущем. И прочей специализированной техники. Что должно было резко поднять эффективность труда, снизив издержки. То есть, к колхозным селам получится прирезать еще земли, не увеличивая рабочих рук. Через отселение соседей. Благо, что хороших земель пока хватало…

236

Если быть точным — 253 типовых колхозов, у которых имелось 26109,6 квадратных километров пашни. Это примерно 2,6 млн. га, в то время как приблизительным сведениям во всем царстве распашка велась порядка 28–30 млн. га. То есть, порядка 8–10%. Для сравнения в 1914 году в Российской Империи было 97,5 млн. га пашни, а в 1927 году в СССР — 112,4 млн. га.

Федот слушал агитатора.

Хмурился.

Ему все, что тот говорил, не нравилось.

Почему? Бог весть. Просто не нравилось. Вероятно его смущал скупщик, который и должен был заключать договор заказного подряда. Не любил он их. Да и вообще — всякие новшества тоже. Жили же как-то без них отцы и деды…

* * *

Александр Данилович Меншиков лежал на постели и безучастно смотрел в потолок.

Апатия.

Страшная апатия.

Он выжил, но потерял все. Жену, детей, здоровье.

Кому он теперь был нужен? Одноногий и однорукий. И ладно это… все что он делал — рассыпалось. Ибо новых детей, в силу травм, он завести уже не мог. Во всяком случае так сказали врачи.

Он был разочаровался.

Во всем.

И клял небеса за то, что позволили ему выжить.

Ради чего ему жить дальше?

Для кого?

Для чего?

В дверь постучали.

Он никак не отреагировал.

Снова постучали.

И опять игнорирование.

На третий раз после стука в помещение вошел молодцеватый, лихого вида молодой лейб-кирасир. Что своей статью разозлил Александра Даниловича настолько, что был бы в его руке пистолет — пристрелил бы. Аж зубами заскрежетал.

— Чего тебе? — в раздражении буркнул он, не давая представиться.

— Алексей Петрович просил передать письмо и подарок.

— Подарок? Подарок?! — раздраженно фыркнул Меншиков.

— Да, но сначала письмо. — проигнорировал его настроение курьер.

— Читай.

— Я не в праве. Он велел вручить его вам лично. Чтобы вы прочитали его сами. Молча. Ничего никому не говоря. А после прочтения сожгли никому не показывая.

Меншиков сверкнул глазами.

Принял письмо.

Повертел его.

— Вскрыть можешь? Мне одной рукой не сподручно.

Лейб-кирасир выполнил просьбу и, протянув вскрытое письмо, отошел в сторону. Почти что к двери. Держа выдающийся кофр в руке.

Александр Данилович,

Дорогой друг!

Не буду говорить пустых слов. Мне не понять в полной мере твоей боли. Но ты для меня не чужой человек, а настоящий друг и соратник. Ударив по тебе, эти мерзавцы ударили по мне. По отцу. По всей России.

Видит Бог — я пытался склонить государя на то, чтобы отправить в ад Людовика и Иосифа. Ибо именно они стоят в конечном счете за покушением на тебя. Не могу сказать точно отдавали ли они приказ, но люди, что сделали это ужасное деяние, служили им и действовали в их интересах без всякого сомнения. Однако отец строго на строго запретил убивать упомянутых людей. Дескать, то будет попрание воли небес.

Может и так.

Идти против воли родителя я не стал.

Но у них есть люди, которые это сделали и вот их он карать не запретил. Посему я хотел бы надеется, что ты сможешь помочь мне в этом деле.

На Россию идет атака. Со всех сторон. Мы держим оборону в Охотске, Иркутске, Каролине и других местах. В Мекленбурге и Бремен-Фердене католические раскольники подняли восстание против нас. В Москве вскрыли очередные банды, что убивали рабочих. И это, судя по всему, не конец. Поэтому без тебя никак. Я просто разрываюсь. Почти не сплю. Но и спустить это дело не могу. Эти твари должны сдохнуть! Все до единого! И было бы справедливо, если бы именно ты занялся этим делом, возглавив моих людей. Я прислал тебе сотню лейб-кирасир и два десятка лейб-егерей. Пока.