"Фантастика 2024-84". Компиляция. Книги 1-13

Выстрел. В этот раз стрелок уже не дернулся. Расстояние меньше двухсот, можно и в голову выстрелить, поэтому я стрелял чуть ниже и левее его каски. По идее, пуля должна была попасть ему куда-то в район ключицы. Немецкий «маузер» винтовка мощная, шанс, что пуля застрянет где-то в плече, минимален. Попадание отметил Петро, но, подумав, все-таки решил подстраховаться и послал еще одну пулю в спину. Стрелок-то лежал, мне больше-то и некуда стрелять, не в ногу же. Движения не было, и я успокоился.

Упав под окно, я ушел в сторону за стену и показал напарнику знак, что идем наверх. Стреляя с каждого этажа в течение двух часов, я расстрелял все патроны. Петро даже бегал за «добавкой». Конечно, я и промахивался немало, но и завалил, как оказалось, напарник считал, аж восемнадцать солдат противника.

Сидя на чердаке, откуда хорошо было видно весь район, благодаря тому, что самые высокие дома были разрушены, мы осматривали окрестности. Когда началась следующая атака противника, я уже сбился со счета, какая именно, история повторилась. Немцы, потеряв шесть танков, двинули остатки, все четыре танка, опять по нашей улице. Чтобы подбитый утром танк им не мешал, они под прикрытием артиллерии умудрились зацепить его тросом и уволочь в сторону. Я тоже не смог помешать этому, так как шквальный огонь пулеметов, минометов и орудий противника не давал возможности поднять голову. Мы были в это время на первом этаже, и, к сожалению, я прохлопал момент, когда танкисты занимались «уборкой». Артиллерия смолкла как-то разом и вдруг. Чуть приподнявшись, я осмотрел улицу, что была порядком усыпана трупами, как наших бойцов, так и немецких, вторых на порядок больше, все-таки мы обороняемся, хотя в домах у нас тоже немало погибших от артиллерии.

– Чего там? – спросил Петро.

– Жопа, – коротко ответил я и приготовил автомат. Если не подойдут танкисты, то надо пропускать танки мимо себя. Отрезав пехоту, удастся развернуть и танки, только так. Патронов у нас – кот наплакал. Некоторые самые отчаянные уже выскакивали на улицу и подбирали оружие убитых. Но за полдня атак собрали уже всё. Взглянув на часы, охренел от увиденного. Оказывается, мы тут всего пять часов воюем, сейчас всего двенадцать, а я уж думал, что по меньшей мере часа три-четыре дня. Удивительно, как же долго тянется время, когда страшно. Уже дрожат стены от вибрации, танки противника пробираются мимо наших домов. Тут внезапно раздался просто душераздирающий крик, нас с Петрухой аж передернуло.

– Сань, ты глянь, чего эти суки делают! – Напарник смотрел в окно. Осторожно выглядываю и вижу картину. УРОД, по-другому не назвать, с баллоном на спине поливает огоньком окна в доме напротив, где у нас вообще-то ротный засел. Бля, и чего делать-то? Танки прямо напротив нас, хрен высунешься.

– Петь, гранату сможешь докинуть? – спрашиваю у друга. У меня их просто уже нет.

– Немецкую можно попробовать, она далеко летит, – Петр вытащил из-за ремня фашистскую «колотушку» и, отвинтив колпачок, дернул шнурок.

– Кидай, не жди, ей лететь далеко! – крикнул я, а Петя в это время швырнул гранату в окно и сразу упал вниз. По окнам постоянно стреляют, Петя кидал, стоя на коленях, не должны были его заметить в такой бойне. Грохнул взрыв, на фоне грохота танковых моторов, лязга гусениц и постоянной стрельбы почти не слышно было. Криков тоже не слыхать. Поднимаюсь и вижу, как три гитлеровца озираются по сторонам, стоя вокруг огнеметчика, защищая последнего. Гранату зря выбросили, танк их прикрыл. Такого подарка я не ждал, плевать, даже если это будет мой последний выстрел. Как же враги удачно стоят… Хватаю винтовку и открываю затвор, в верхнем кармане разгрузки лежат пять зажигательных патронов калибра 7,92 мм. Вставляю один и закрываю затвор, готов.

– Петро, встаешь вместе со мной и смотришь по сторонам, вали всех, кто на нас смотреть будет, усек?

– Конечно, командир, – радостно отвечает напарник и добавляет: – Поджарь этих сволочей! – Понял, дружище, вот почему мы с ним так спелись, понимает без слов.

Поднявшись на колено, крепко удерживаю винтовку в руках. Плотно прижав приклад, ловлю цель, жаль, чуть боком повернулся, но все одно не промахнусь я. Выстрел тонет в сотне раздающихся вокруг, а возле соседнего дома вспыхивает костер. Господи, как они визжали, веселые ночки мне обеспечены. Четыре факела разом, хорошие у немчуры огнеметы. Откуда-то сквозь шум и грохот раздается громовое «УРА», и отовсюду на фрицев начинает сыпаться ураган из стали. Дальнейшее опять становится похожим на кино. В секунды от двух взводов, что шли позади танков, корчиться остаются единицы. Кто-то поджигает бутылкой КС идущий первым Т-3. Вот, выбежав и подняв в руках связку из двух противотанковых гранат, падает как подкошенный, сраженный очередью из танкового пулемета кто-то из бойцов нашей роты. Откуда ни возьмись выпрыгивает здорово покоцанная «тридцатьчетверка» и первым же выстрелом сжигает еще одну коробочку гансов, а затем и загорается сама. Не успев и рта раскрыть, замечаю, как Петруха, выскочив в окно с гранатами в руках, бежит к ближайшему танку. Ору ему, но все одно грохот не дает возможности докричаться. Напарник ловко закидывает гранату на моторный отсек танка и залегает, молоток, братишка. Взрыв и, объятый голубоватым пламенем, загорается третий немецкий танк. Горящую машину пытается покинуть кто-то из экипажа, посылаю ему пулю, еще один лезет и также падает. Петруха тем временем, укрываясь за подбитым танком, пытается придумать, как ему добежать до последнего. Тот стоит всего в десятке метров, но докинуть, а главное попасть в двигающийся танк, непростая задача. Я вот тоже раньше считал, что попасть из пулемета в пробегающего совсем близко солдата противника плевое дело, как показала практика, не такое уж и простое. В четверых фрицев стрелял из ППШ метров с пятидесяти, попал и убил только одного, правда, и стрелял навскидку, встал в проеме, дал очередь, вторую, убрался. Выглянув снова, увидел, как двое несли третьего, а четвертый остался лежать. Вот и Петро сейчас стоит пригнувшись, сжимает рукоять огромной гранаты в руке и ждет. Танк тем временем, пятясь и пытаясь уйти с поля боя, прикрытия-то не осталось, а из четырех танков он остался один, крутит башней на малые углы и поливает округу из двух пулеметов. Т-3 уже поравнялся с ранее подбитым моим напарником танком, и Петя решается на рывок. Взмах рукой, граната летит, а мой друг уже прячется за горящий танк. Взрыв. Скрежет металла, после того как смолк двигатель Т-3, становится хорошо различимым. Кто-то из бойцов, что укрывался в доме напротив, срезает двух фрицев, пытающихся спастись. Победа. Очередная наша маленькая победа. Петя уже рядом, что-то говорит, ни фига не соображу чего. До сих пор не могу отойти от горячки боя. То, что было в эту атаку, превосходило по впечатлениям все предыдущие. Одиннадцать, различаю, что говорит напарник. Одиннадцать отбитых атак противника, охреноветь! И мы живые? Ага, даже не ранены, хотя что это у дружбана моего?

– Петь, тебя чего, зацепило? – смотрю на кровь, что стекает у друга по шее. Обхватываю его голову руками и поворачиваю к свету. Уши, кровь из ушей, контузия, что ли? – Братишка, ты меня слышишь?

– Да слышу, не ори! – отвечает Петя и сам хватается за свою больную голову. – Как через вату правда, но слышу.

– Дружище, тебя к берегу надо, пусть дохтур посмотрит, сегодня уж вряд ли сунутся еще.

– Как мы им накостыляли, а? – с восхищением произносит друг.

– А то! – киваю я. – А уж как ты выступил, так Рэмбо отдыхает!

– Кто? – трясет головой Петя. – Не расслышал, какое РЭО?

– Забудь, пойдем к командиру, надо тебя в санбат отправить да трофеи собрать.

– Это дело, а про санбат забудь! – отвечает друг.

– Петь, нельзя так, можешь глухим остаться, – настаиваю я и, подобрав оружие, иду на улицу.

Тут и там между домами шныряют наши бойцы, нагло, как будто так и надо, собирая трофеи. Да уж, патроны и гранаты нам пригодятся. Никто уже не стреляет, и я двигаюсь довольно спокойно. Нахожу мертвого снайпера, точнее то, что от него осталось.

– Вот гады, взяли и своего же гусянкой перепахали! – ругаюсь я, видя кусок мяса в обрывках формы. Винтовка тоже не похожа больше на оружие, труба ствола да пара щепок от приклада, вот и все, что осталось от немецкого снайпера.

Спустя пару минут меня находит Нечаев. Рука на перевязи, голова забинтована. Оглядев его со всех сторон, просто раскрываюсь и отдаюсь в объятия еще одного хорошего человека.

– Жив, курилка?! – орет мне Нечаев. – Ну вы и дел тут наворотили!

– Как сам? – игнорируя восторженные возгласы командира, оглядываю его небольшую, но сильную фигуру.

– Да порядок, ты сам-то как?

– Петрухе досталось, контузило вроде, кровь из ушей течет, – сокрушенно отвечаю я.

– Где он, у меня бойцы в санбат идут, тяжелых понесут, могут и твоего подхватить.

Иду назад в дом и нахожу Петруху сидящим возле стены. Видок у братишки еще тот. Лицо белое, руки подрагивают, и волосы… черт, да он весь седой. А у него такой чубчик красивый черный был… Надо бы на себя глянуть, может, и сам не лучше.

– Братушка, пойдем, – я помогаю напарнику встать и поддерживаю под руку.

В санбат я Петю не повел, ребят туда много шло, отправили с ними. Ладно, может, ему просто отдохнуть надо и придет в себя. Сами с Нечаевым обходим оставшихся.

– Вот, Иванов, был у меня взвод, дали роту, а она опять в тот же взвод превратилась, буквально за сутки.

– Война, командир, чего сделаешь, – вздыхаю я.

– Интересно, резервы-то вроде есть, дадут ли нам бойцов еще, или как?

– Скорее с соседней ротой соединят, там, я слыхал, меньше двадцати человек осталось, кстати, командира там убило еще утром, – отвечаю я. – Разговаривал тут с парнями, у них на самом деле с составом песец, они на соседней улице стояли, там их танками всерьез «покатали».