"Фантастика 2024-84". Компиляция. Книги 1-13

– Сука! – я заорал так, словно хотел, чтобы фриц, стрелявший в моего братана, услышал меня. Ищу место, откуда был сделан выстрел, и тут слышу еще один. Как раз второй я уже заметил, по вспышке. Снайпер, а это, несомненно, был именно снайпер противника, засел на четвертом этаже полуразрушенного дома, что стоял слева от меня.

«Черт, отсюда мне его не взять», – мысли в голове путались. Мне подняться выше никак, в доме всего два этажа, а фриц высоко. Дом ко мне под углом, снайпер просто не видел меня, вот и не стрелял раньше. Ясно, почему не выходят парни, они знают о стрелке, а я дурень Петю на смерть послал. Взяв на прицел то окно, из которого был сделан последний выстрел, пристально разглядываю его. Что-то есть, но не уверен. Раз фашистский стрелок стрелял вниз, он должен был прилично высунуться, иначе земли ему не видно. Я отполз от дыры и, поднявшись в глубине комнаты, подошел к окну, где раньше стоял Петя. Выдернув дымовую гранату, размахнулся и со всей силы зашвырнул ее в сторону дома разведчиков. Конечно, не докинул, тут далеко, если бы можно было докинуть, я бы и напарника не посылал. Но вот до Пети граната долетела, упала чуть левее, нормально, туда и целился. Петро, кстати, лежит не двигаясь. Вернувшись на место, смотрю в прицел. Определенно вижу что-то, но не пойму, что именно. То ли каска торчит, то ли кажется. Тьфу ты, да это же приманка! Быстро в бинокль разглядываю дом, о, вот ты где, сука! Фриц решил поймать меня на каску. Сам ушел в ту часть дома, что была ближе ко мне, он ведь сейчас даже сможет сверху разглядеть мои ноги и выстрелить, в окно слева я должен быть ему виден. Ловлю в прицел фигуру с винтовкой в руках в окне третьего этажа, фриц уже целится, он ведь не видит направленную в него винтовку, поэтому и не торопится. Стреляем мы одновременно. Меня было слишком видно, не рассчитал я все же, надеясь, что снайпер, видя цель не полностью, стрелять не будет. Резкая боль в районе бедра пронзает, как кинжал. Но фриц, видимо, рассчитывал, что я дернусь, и тогда он сможет закончить, я же, подтянув ноги ближе к стене, вытягиваюсь вдоль нее и ору. Ору так, что меня слышат, наверное, в штабе фронта. Выхватываю бинт и мотаю ногу чуть выше раны. А рана серьезная. Выше колена сантиметров на десять-пятнадцать, кровь бежит одуреть как быстро. Перетянув ногу, накладываю повязку, конечно, поверх штанов. Надо заставить себя выглянуть. Приникнув к биноклю, через силу заставляю себя подтянуться к дыре. Никого не видно, а если этот говнюк сейчас ко мне идет… Нет, я четко знаю, что выстрелил до попадания в меня пули снайпера, шансов, что фриц успел убраться, никаких, но все же. Стрельба между тем становится все тише, да и стреляют, скорее всего, одни немцы. Неужели всех разведчиков положили? Выглядываю в направлении дома и… не вижу Петруху. Обшариваю всю округу, но напарник просто растворился.

– Черт, Петя! Куда ты нафиг подевался? – Вижу, как из-за угла дома разведчиков вылезли немцы и стреляют куда-то в мою сторону. Шлепков пуль о стены нет, значит, стреляют в кого-то рядом с домом. Надеюсь, что это все же разведчики на прорыв пошли.

– Ну, суки, раз мое время пришло, то я закончу свою охоту на позитивной ноте.

Фрицев было одиннадцать, я выстрелил ровно одиннадцать раз. Все они направлялись в мою сторону и были идеальной мишенью. Это был мой рекорд, лучшие выстрелы за все время, что я на войне. За минуту уничтожил одиннадцать солдат противника, а всего получается восемнадцать, снайпера не считаю, не уверен, вдруг он живучий оказался. Хотя против моих спиленных наконечников шансов там нет. Я недавно стал использовать пули, которым спиливал кончики, делая их тупоголовыми. На дистанциях боя в городских условиях траектория почти не изменилась, хотя я и пристрелял винтовку заново.

– Ха! Вот так вот, доблестные доичен зольдатен, знай наших! – я выкрикнул вслух ругательство. Осмотрев еще раз округу, решил, что, может, еще и поживу, если вылезу отсюда.

Внезапно, на улице, метрах в пятидесяти от дома, что занимали разведчики, появился БТР «Ганомаг».

– О, я как-то не думал о такой концовке, поторопился я себя в живые записать.

Укладываюсь к прицелу. Достав все оставшиеся патроны, а было их два десятка, положил на рукавицы сбоку от себя. Надо бы до трупов наблюдателей доползти, они в соседней комнатухе лежат, у одного винтовка была, патроны, стало быть, должны быть. Для себя я уже все решил, так что не думал уже ни об отходе, ни о смене позиции.

Поймав в прицел голову пулеметчика, что крутил этой самой головой, в надежде что-то увидеть, нажал на спуск. Пулеметчик опрокинулся, задрав в небо ствол МГ.

– Вот это я сегодня поохотился! Двадцать человек, если снайпера считать, и вечер еще не наступил.

Из БТРа посыпались горохом солдаты, укрываясь, одновременно крутясь во все стороны, надеясь понять, откуда прилетело их пулеметчику. О, герой нашелся у немцев. Один из солдат, видимо оттащив убитого пулеметчика, занял его место.

– Эх, парень, у меня же место пристреляно, я даже от прицела не отрывался, – хмыкаю я, и новоиспеченный пользователь швейной машинки под названием МГ-34 падает замертво. – Эй, я весь ваш рейх так могу перестрелять, только за патронами схожу. Далеко не убегайте, – пробормотал я себе под нос, – а лучше замрите, – я рассмеялся, это уже нервное.

Добив два недостающих патрона, ловлю в прицел прячущегося за броневик автоматчика. Хлоп, каска слетает с его головы, солдат валится рядом. Двадцать два вместе со стрелком-снайпером. Фрицев поблизости от «Ганомага» оставалось шестеро, патроны еще есть, продолжим танцы. Немцы не бегают, заныкались по щелям и даже не стреляют.

– Ну, и долго вы там ныкаться будете? – У меня, видно, шок, ногу не чую совсем и хочется кричать.

Как оказалось, долго прятаться враги не собирались. Прямо из-за дома разведчиков, блин, так его и зову, выехал танк.

– Хренасе, антиснайпер приехал! – усмехнулся я, прекрасно представляя себе дальнейшее. – Вечер перестает быть томным.

То один, то другой, фрицы начали появляться из своих норок и прятаться за танк. Одного я снял сразу, затем выстрелил танк, куда-то в дом, но пока не в меня, дом трясся, но мне было уже по фигу. Т-4 начал движение, а я, плюнув уже на все, отстреливал солдат, пытавшихся укрыться за тяжелой бронированной машиной. Не вышло у них подойти ближе. Я положил их всех, перед тем как где-то совсем рядом, над головой, взорвалась стена дома, и стало темно в глазах.

– Здесь, что ли?.. – в темноте, четыре тени скользнули к одному из напрочь разрушенных домов Сталинграда.

– Товарищ капитан, разведчики говорили, прямо за домом, в котором их обложили…

– Так тут смотри, весь второй почти сложился, где искать-то? – Тот, которого назвали капитаном, прихрамывал, болезненно морщась.

– Если они отсюда работали, – указал один из сопровождающих капитана, высокий и худой парень, – то были где-то здесь, в центре дома. Вон, смотрите, там потолок рухнул, но застрял и скособочился.

Действительно, рухнувший потолок застрял и как бы повис одной стороной внутрь, не доставая до пола второго этажа.

– Пошли, поищем, может, пролезем, – капитан направился внутрь, залезая в пролом в стене, ведущий к лестнице.

– Товарищ капитан, а если все это рухнет. Наши же наблюдали, немцы и то сюда не сунулись, испугались.

– Конечно, они ведь трусы! Из танка расстреляли дом, на фига в него лезть? – поддакнул кто-то еще.

– Пошли, говорю, Осипенко, здесь останься, пригляди, – отдал распоряжения капитан и первым залез в дыру.

Разрушения у дома впечатляли. Покосившаяся крыша, точнее потолок второго этажа, крыши-то тут давно не было, стены в дырах. Проходя из комнаты в комнату, бойцы под предводительством капитана обшаривали все закоулки.

– О, товарищ капитан, кто-то есть, – шепотом произнес один из двух бойцов, залезший в дом вместе с капитаном, указывая на угол в одной из комнат.

– Тут двое, да и не наши это, не видишь, что ли? – в синем, тусклом свете фонарика ясно виднелись четыре ноги, по элементам одежды явно прослеживалась их принадлежность к немецкой армии.

– Точно, фрицы! А…

– Чего а? Наши их положили, наверное, потом сами заняли их позицию, чего непонятного? – капитан был зол и раздражителен. Он искал, искал человека, которого полюбил как сына.

– Сюда, – позвал второй боец, из соседней комнаты, – кто-то есть!

Под углом рухнувшего потолка виднелись только ноги и винтовочный приклад.

– Это он, винтовка его. Ребят, надо вытащить сержанта и похоронить по-человечески! – заявил капитан, осмотрев поднятую винтовку.

– Так вытащим, товарищ капитан, – весело произнес высокий, худой парень с веселой фамилией Светлячков, – его и не привалило, засыпало только.

Дружно, втроем, бойцы начали отбрасывать всякий хлам, чтобы освободить засыпанного человека, когда раздался стон.

– Вашу мать, он живой! – в голос воскликнул капитан и тут же осекся. – Быстрее, ребята, быстрее.

Осторожно потянув за ноги, из-под рухнувшего потолка показалось наконец тело. Да, это было именно тело, живое, но бесчувственное.

– Аккуратно, на руки его, – скомандовал капитан.

– Смотрите, за ногу не дергайте, забинтована, ранен, видать, был.

– Да на нем места живого не было еще, когда уходил, он же только из санбата, – выдохнул капитан.