"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
— Вера, ты мне очень нравишься, но ты не учитываешь одно обстоятельство. На сегодняшний день мне всего 16 лет. И то, что ты сейчас пытаешься сделать, если не тянет на статью уголовного кодекса, то с высоким званием комсомолки оно явно несовместимо. Я, конечно, никому о нашей сегодняшней встрече не скажу и, если ты дождёшься моего 18-тилетия, то у нас с тобой может получиться семья. С другой стороны, ты должна понимать, что, если мы с тобой начнём сейчас встречаться как любовники, то рано или поздно нас застукают и тогда будет большой скандал, после чего нас выгонят из института. Поэтому, пока я предлагаю тебе
Вера слушала его и не верила.
— Свидетельство о рождении покажешь? — спросила она.
— Вернёмся в Москву — покажу.
Неожиданно Вера вновь заплакала и всхлипывая, сквозь слезы, она торопливо, проглатывая слова объяснялась ему в любви. Пришлось Саше утешать её и идти провожать до дому.
Вечером, лёжа в тёплой комнате, Вера быстро согрелась и заснула. И уже находясь на грани сна и бодрствования, она подумала, что будет последней дурой, если не сделает хотя бы попытки дождаться его. Ведь он запросто мог воспользоваться ситуацией и лишить её девичества без всяких обязательств, со своей стороны. Мог воспользоваться, но не воспользовался. Вариант, что она ему не понравилась, Вера даже не рассматривала, поскольку это ей в голову не приходило. Ведь выбрал же он её в партнёры по работе. Разве он сделал бы это, если бы она ему не нравилась?
Саша, вернувшись к себе, тоже пока не спал. Он крутил перед своим внутренним взором Верино лицо и думал на тему его улучшения. Физиономия у неё была самая, что ни есть классическая ярославско-рязанская, приделанная к довольно крупному телу с не менее крупными формами. Ясно, в каком направлении нужно было работать. Кость у неё широкая, поэтому худеть ей бессмысленно. Нужно её вытянуть сантиметров на 5–7 и придать лицу некую индивидуальность, которая бы сразу бросалась в глаза. А что, если её череп чуть-чуть вытянуть, сделать лицо продолговатым, скулы чуток приподнять, а глаза сделать слегка раскосыми, миндалевидными.
Подчиняясь его мысленным командам диагност, с помощью которого и производил все эти манипуляции Саша выдал результат.
«Ну, как вариант пойдёт», — подумал Саша и с этой мыслью заснул.
В субботу с утра зарядил дождь. Земля размокла, картофелекопалка увязала в грунте и группе дали два дня на отдых и, вдобавок, организовали баню. Правление колхоза оплатило для них три бани. Две для девчонок и одну для парней. Возвращаться после бани на чердак Саше не хотелось, о чём он и сообщил бригадиру, сразу после обеда:
— Или вы находите для меня человеческое жилье или я уезжаю в Москву и сразу же иду в ЦК комсомола. У меня там знакомая секретарь есть, Аглая Сильченко, она как раз курирует быт молодых семей и студентов, в частности. Расскажу ей, в каком хлеву вы меня две недели держали.
Тот почесал голову и сказал, что он рассчитывал пристроить его в одну семью, но к ним неожиданно нагрянули гости из города и его переселение откладывается. Есть у него один вариант, но хозяйка вдова и бедовая к тому же, как бы до греха не дошло.
— А если я улажу этот вопрос? — спросил Саша бригадира.
— Хотел бы я на это посмотреть, — ответил бригадир, и добавил:
— Впрочем, как скажешь. Главное, чтобы потом скандала какого не было. Меня тогда с гов*ом съедят.
Хозяйкой оказалась симпатичная молодая женщина
лет 25-ти. Жила она с двумя детьми, погодками. Сын пяти или шести лет и девочка на год младше. Работала она экономистом в правлении колхоза и имела возможность брать работу на дом. В её доме была одна большая комната, русская печь и кухня за деревянной перегородкой с ситцевой занавеской. В комнате стояли две кровати. Одна кровать была двуспальной, на ней спала хозяйка, другая была скорее лежанкой, а не кроватью. На этой лежанке спали дети. Она плотную прилегала к печи. Около окна, выходящего во двор, было место ещё для одной кровати или раскладушки.Хозяйка, показав бригадиру на это место, с невозмутимым видом сказала:
— Вот здесь можете поставить кровать.
Но её хитро блестевшие глаза потешались над бригадиром.
— Анфиса Зиновьевна, здесь можно постелить пару тулупов и тогда тут трое поместятся, не то что один.
— Шесть человек в одной комнате. А ты подумал, чем мои дети дышать будут? Или одного или никого, — отрезала Анфиса и рукой махнула, как отрубила.
— Ну, одного, так одного, — сказал бригадир, и повернувшись к Саше добавил:
— Пойдём со мной к завхозу, я для тебя раскладушку выпишу.
— Не надо никуда ходить, — сказала Анфиса, — у меня есть раскладушка. В чулане стоит. Пойдёмте, поможете мне вытащить её.
Вскоре, общими усилиями, раскладушку достали. Она была в весьма приличном состоянии. Не работал только регулятор наклона изголовья. Саша просто откинул его на максимум и закрепил куском проволоки, а сверху хотел обмотать бинтом. Увидев такое расточительство, хозяйка всплеснула руками:
— Подожди, мальчик, я тебе тряпочку дам, не переводи бинт на ерунду.
— Меня Саша зовут, — сказал Саша.
— А меня Анфиса, — тоже представилась хозяйка.
— Ну, я гляжу, вы поладите друг с другом, — сказал бригадир, — Анфиса, проводи-ка меня.
Они вышли в сени, плотно прикрыв за собой дверь, но Саша через созданный им из любопытства портальный канал прекрасно расслышал весь их короткий разговор.
— Ты, это, учти, Анфиса, этому парню всего 16 лет. Если что сама понимаешь, не маленькая.
— Ну, спасибо, Захар, удружил. Я тебе это припомню. Вали отсюда.
Послышался смешок бригадира и шлепок полотенца, который держала в руках Анфиса. Хлопнула, закрываясь входная дверь, и в дом вернулась хозяйка.
— Где твои вещи? — спросила она Сашу.
— На чердаке остались, — ответил Саша.
— На каком чердаке?
— Я не знаю, как вы называете это строение, недалеко от столовой. Сарай или конюшня, а может быть коровник.
— Дровяник это, — ответила Анфиса. — По крайней мере, по бумагам оно под таким названием проходит.
— В баню пойду, заодно и вещи заберу, — сказал Саша.
— Зачем ты куда-то пойдёшь? Сегодня же суббота, банный день. У меня баня готовая, протопленная, воды я натаскала, на всех хватит. Сейчас пойду, сначала детей помою, потом ты можешь идти, а я уж последняя схожу. Пока я детей мою, ты за вещами сходить можешь.
— А у вас радио есть? — спросил Саша. — А то мы живём тут у вас, как Робинзон на необитаемом острове, что в мире творится не знаем.
— Радио есть, а радиоприёмник сломался. Может быть ты сможешь починить? — с надеждой посмотрела она на Сашу.