"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Военные всё время при этом думали, что подковы слетят при быстром беге, но один заезд, потом другой, когда колесница с подкованными конями была быстрее многих, заставили их задумчиво смотреть на меня, а также переглядываться между собой. Металла на всех коней у меня понятное дело не было, поэтому я разрешил военным самим выбрать самые лучшие колесницы, которых осчастливят подковами. Споров и криков было на несколько дней, но наконец мне принесли финальные списки из десяти счастливчиков. Озадачив работой кузнецов, чтобы сделали подковы для двадцати коней, я оставил их одних. Опытным людям достаточно было показать финальный образец и при готовых отливных формах, они тут же стали клепать по его подобию даже лучшие варианты чем мои, поскольку новая кузня, а главное мехи покорили их без остатка. Как они говорили мне, сами они обычно используют ножные меха для того, чтобы раздуть угли. Их слова меня заинтересовали, я не знал, что в древности они были известны, попросил показать их и был весьма удивлён, когда их принесли с их
Поскольку на большее людей и мастеров не хватало, я было успокоился, но тут стали прибывать ещё и ничего не понимающие безоружные, низкорослые люди, которых сотнями стали завозить к нам на лодках. Это и были видимо обещанные мне визирем кочевники: без лошадей, одежды, оружия, просто голытьба какая-то, а не кочевники. Но привередничать я не стал и велел построить моё чернокожее войско, сейчас выглядевшее много колоритнее, чем тогда, когда я увидел его впервые.
— Вот что мои воины, — я неспешно шагал вдоль шеренги, затем поворачивался и шёл обратно, — прибыло новое мясо, которое можно и нужно обучить.
Я потыкал рукой в большую колышущуюся толпу кочевников, пока состоящую из трёх сотен человек. Взгляды белых белков глаз предвкушающее перевелись на новобранцев.
— Сотня — это хорошо, четыре — замечательно, ну а тысяча — это всё ещё недостаточно для легиона, — продолжал я, — а потому разбирайте себе по восемь человек в свою контубернию, вы в ней назначаетесь старшим. Разрешаю взять хлыст, да попрочнее, поскольку работы ему будет много.
На лицах нубийцев расплылись ещё более широкие предвкушающие улыбки.
— Но я надеюсь вы помните, что я за всем слежу, — немного утихомирил я их пыл, — а потому на завтрашней утренней прогулке поведу вас и пополнение сам, там и посмотрю, как вы за ночь успеете с ними сладить.
Вот уже эта новость была не слишком для них приятной, но воины молча стояли, ожидая моей команды.
— Signum demittit, — бросил я команду и они бросились к стоящим кочевникам, которые сначала не понимали, чего от них хотят темнокожие крепкие парни, но те ударами древками копий быстро навели порядок.
Когда я уходил дальше, то позади оставлял крики и свист бичей, которые где-то быстро нашли мои чернокожие воины.
— Пожалуй в Пиндостане были бы мной сейчас довольны и в консульстве сразу выдали бы визу, — вслух пробормотал я, — всё как они и мечтали, чёрные лупасят белых. Хотя конечно кочевников, с большой натяжкой можно назвать белыми, они всё же больше индо-азиаты по внешности, но пусть будут лучше белыми, чем чёрными, какими их пытались выставить всякие умники киноделы.
Утром я сдержал обещание и вывел качающийся из стороны в сторону и ругающийся на двух языках между собой отряд и бодрым шагом отправился в савану. Не забыв при этом поприветствовать стражу, которая после прибытия ко мне военных и колесниц, делала вид, что их тут нет, по весьма понятной причине. Прогулка на целый день полностью удалась, поскольку когда я вернулся обратно с ними в поместье, за мной тащились большей частью полудохлые люди. Нубийцам было хоть бы хны, они такое каждый день делали, а вот кочевником пришлось несладко, как я понял, кто-то даже умер по ходу движения. На что я сказал, что смерть — это не уважительная причина отлынивать от марша, так что их товарищи принесли в лагерь их трупы.
Посчитав на этом своё участие и разминку законченной, я простился с нубийскими вождями пожелав им хорошего вечера и пошёл в дом, где слуги привычно стали наводить на мне красоту. Разумеется, мне теперь придётся постоянно контролировать, как идёт процесс первичного обучения, но в этот раз хотя бы было проще, я был не один. Среди нубийцев быстро выделились лидеры, которых я поставил деканами в контубернии, одного из вождей центурионом в получившуюся когорту, которая была чуть больше, чем в привычном виде после реформ проведённых в римской армии Гаем Марием, ну а мини-легатом был назначен старший вождь нубийцев, который пользовался у них самым большим авторитетом.
Я пока решил не привлекать военных к слаживанию действий с сотней пехоты, колесницы пока были моим единственным ударным кулаком, так что они занимались сами, здесь моя помощь была им не нужна. Всё что я немного привнёс, так это ввёл новую структуру управления в войско, кроме флагов добавив туда ещё горнистов и сигнальщиков из молодых и сообразительных возниц, которых сам протестировал и отобрал, чтобы они могли быстро запоминать нужные сигналы. Первые гудели в большие горны несколько
команд, а вторые поднимали нужный флаг отряда, чтобы привлечь их командиров внимание к звуковому сигналу. Ведь сейчас у колесниц была по сути всего одна команда — это вперёд. Отдав её, военачальник полностью терял управление подразделением, поскольку пока они не возвращались с опустошёнными колчанами обратно, ничего нельзя было им передать. Поэтому и пришлось собрать военный совет, на котором я объяснил свои идеи военным, которые после того, как себя прекрасно зарекомендовали хомуты и подковы, теперь более внимательно относились к моим словам, чем раньше. Ментуиуи и Менхеперресенеб пообещали попробовать и это нововведение, а с вопросами прийти ко мне. Пока кстати не приходили, но по постоянно разрывающим уши звукам горнов и дробному топоту коней, который был слышен даже в поместье, я догадывался, что двум опытным военным нужна была только идея и объяснение правил, а уж её реализацию они в состоянии были сделать и сами без меня. Ну или по крайней мере я на это надеялся. Поход покажет, кто и как тренировался, ведь я и сам обладал только теоретическими знаниями. Не скажешь же, что знание истории и игра в Civilization IV давала мне какие-то преимущества перед воинами, которые участвовали не в одной реальной битве. Собственно говоря поэтому я и не давал никаких более сложных построений или взаимодействий пехоты с колесницами, поскольку хотел посмотреть, как это вообще всё будет работать в реальном бою, а то может все мои нововведения хрень полная и пусть воюют, как воевали раньше.Как мне повезло иметь у себя кадровых военных я понял тогда, когда стало прибывать вместе с новыми рекрутами, ещё и вооружение от царя Хатшепсут, отправленное визирем. В том, что это именно он поучаствовал в его отправке можно было судить по его качеству. Никакой гнили или ржавчины, всё аккуратно упакованное и готовое к употреблению. Всё это быстро под командованием Ментуиуи и его военачальников, распределялось между колесницами и пехотой: заменяя щиты, копья, луки на единый вид. Всё старое шло в обоз с целью дальнейшего использования, если что-то сломается или потеряется из нового. Не выбрасывалось вообще ничего. Всё что оставалось делать мне, так это наблюдать, как армия живёт своей жизнью, формируя большой обоз, нанимая пастухов, чтобы гнали позади войска стада животных, заготавливала вяленное мясо и прочее, прочее. Мне отчётливо становилось понятно, глядя на всё это, что сам бы я не справился. Это в игре было всё просто: вышел юнит из казармы и всё, управляй им и никаких проблем, отправляя куда нужно, есть и пить он не просит, реальность же была совершенно иной. На небольшое войско в 150 колесниц и под тысячу пехоты, потребовался немаленький обоз с запасами еды, вооружения, стрелами, дротиками и прочего. Так что я с ужасом думал, сколько же всего нужно будет для одного легиона, когда я его наконец соберу. Хотя конечно без доспехов, шлемов, пилумов, скутумов и гладиусов мой легион сейчас больше походил на греческую фалангу, но я не унывал, прекрасно понимая, что не всё можно сделать за один день. История с изготовлением серпов меня научила терпению и главное пониманию, что в этом времени любой технологический прогресс будет проходить очень медленно и с большими трудозатратами. С этим я уже точно смирился.
— Мой царь, — ко мне подошёл с поклоном Минмос, — мы будем готовы выступить уже через три дня. Разведка выступила сегодня, она поднимется на юг к первому порогу на лодках, мы же отправимся вдоль реки и там с ней соединимся.
— Спасибо Минмос, — кивнул я, — попроси Рехмира поставить нам шатёр в отдалении от всех, обеспечить едой и питьём. А тебя прошу собрать всех главных военачальников, нам нужно будет поговорить, прежде чем мы выступим.
Минмос внимательно посмотрел на меня, но поклонился и повернувшись пошёл искать управляющего, который если и спал за эти дни, то наверняка стоя и урывками. Я представлял себе, какой объём работы делал он сейчас, поэтому наверняка будет рад, когда толпа вечно голодных мужиков наконец уберётся из бывшего некогда тихого и спокойного местечка.
Когда моё пожелание было выполнено и вокруг шатра в отдалении расставлена охрана, я подъехал к нему на колеснице и отдав поводья Меримаату, попросил его подождать, также в отдалении. Проследив взглядом, чтобы нам больше никто не помешал, я вошёл в шатёр. Находившиеся там военные, в составе восьми человек поднялись и поклонились мне. Минмос привёл действительно только тех, кто мог принимать решения за всех.
— Садитесь, — показал я рукой, сам оставшись стоять.
Пройдясь вдоль стола, я задумчиво посмотрел на взрослых, сильных и уверенных в себе мужчин, перед которыми я хоть и был в весьма хороших физических кондициях, снова вернув себе форму атлета, но всё же наверняка казался не слишком разбирающимся в местных реалиях богом. Поэтому я изменил начальную речь и остановившись, обратился к ним.
— Понимаю, многим кое-что обо мне уже рассказали те, кто познакомился со мной раньше, но я решил, что мне от вас, рискнувших всем и перешедшим на сторону царя Менхеперра, скрывать нечего. Я бог Монту, по просьбе своего отца бога Амона, временно нахожусь в теле вашего царя Менхеперра, пока он отдыхает и веселиться на Полях Иалу.
Взгляды людей не сильно изменились, видимо Минмос и Иамунеджех поставили их давно в известность перед данным фактом, но то, что я сказал об этом сам, им явно понравилось.