"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Ну что же, успех группы Костина был, можно сказать, спасением для подразделений дивизии Вихрева, завязших в уличных боях в Варшаве. Позволял без промедления следовать в польскую столицу, чтобы ослабить давление фашистов на обескровленную 4-ю танковую дивизию. В сеансе связи с капитаном Костиным я особо не вдавался в подробности вечернего боя – узнал факт разгрома фашистов и тут же приказал готовиться к походу в Варшаву, теперь уже на помощь истекающей кровью дивизии Вихрева.

Глава 23

Ещё только-только начинало светать, когда передовой отряд моего пёстрого соединения начал боевые действия на окраинах Варшавы. Действовали так же, как перед этим группа Костина, да она и была этим передовым отрядом. Постепенно в огненный котел начали втягиваться и остальные подразделения, включая и полк бывших пленных. А полк этот получился не маленьким – почти три тысячи человек, обозлённых на фашистов людей. Он мог бы быть и больше, в общем-то практически все пленные хотели вступить в его ряды, но отобрали всего 2800 человек – именно столько смогло поместиться в захваченных у немцев автомобилях. Об этом мне рассказал командир этого полка майор Полозов. Именно он был руководителем восстания бывших военнопленных. Жёсткий и решительный человек, и мне было удивительно, как такой боец мог попасть в плен. Но пути господни неисповедимы. Контузия, беспамятство, потом плен и выжидание момента, когда можно ударить больней фашистов. Вот и вся его история после 24 июня. А в плену единственный светлый момент, когда, придушив приспешников фашистов, начали убивать охранников лагеря. Хорошо, что пробравшиеся в лагерь два польских еврея принесли с собой несколько пистолетов и этим обеспечили относительно небольшие потери восставших пленных. Вот такие ребята налетели на отдыхающих после боёв с дивизией Вихрева гитлеровцев.

Несмотря на внезапность нападения и то, что бронетехнику и тяжёлое вооружение немцев удалось уничтожить практически в первые десять минут операции, фашисты держали удар до девяти часов утра. Но потом какая-то умная голова немцев, с чином не меньше чем полковник, решила занять более удобное для отражения атак русских место. И такое было, оно располагалось вне жилых кварталов города и было очень удобно для отражения танковых атак. Пехотные цепи тоже было легко остановить на пустыре перед этими лесистыми холмами. Немалое место в планах немецкого командования занимало и то, что на холмах дислоцировался дивизион 88-мм зенитных орудий. А это, пожалуй, было последнее тяжёлое вооружение немцев, способное остановить танки КВ дивизии Вихрева. Одним словом, всё рассчитал этот немецкий стратег, но только он не знал, что у русских имеется в запасе 152-мм гаубичный артиллерийский полк.

Вот как только немцы закрепились в отдалении от жилых кварталов, я и отдал приказ артиллеристам открыть огонь. А через полтора часа полк майора Полозова начал зачистку позиций немцев. Часть фашистов всё-таки смогла ускользнуть из огненной ловушки, но большинство так и осталось навечно в этой холмистой окраине Варшавы. Пленных у полка майора Полозова не было.

На следующий день в 20–00, когда все бои в городе уже были закончены, и в Варшаве наступила относительная тишина, в моём импровизированном командном пункте, оборудованном в бывшем ресторане, стало многолюдно. Собрались не командиры подразделений 10-й армии, а поляки, при этом больше половины из них были не в форме наших союзников, а в гражданском. Что для меня было необычно, присутствовали и женщины в очень красивых нарядах. На этот, можно сказать, дипломатический приём я пошёл из-за настойчивых уговоров Ежи Топехи. В местном политическом бомонде он из-за хороших отношений с командармом-10 стал важной фигурой. Теперь все предложения от влиятельных в своей среде поляков поступали через него. Вот и эту встречу с самыми влиятельными поляками Варшавы, а значит и страны, организовал Ежи Топеха. Он и договорился с хозяином ресторана о гастрономической и культурной программе. С моей стороны практически не было никаких усилий по организации встречи с представителями польской общественности. Только приказ не занимать большой зал ресторана, сосредоточив все службы в небольшой пристройке. А из всех служб 10-й армии у меня и было-то моя, так сказать, спецгруппа, радиостанция и откомандированный из батальона Жигунова мотострелковый взвод, для несения караульной службы.

Если прямо сказать, я просто зашивался без штаба и с большим нетерпением ожидал прибытия штабного эшелона и бронепоезда. Хотелось сбросить с себя ту нагрузку повседневной, не боевой жизни частей, которая навалилась на меня после разгрома немецкой группировки в Варшаве. И с течением времени проблемы только нарастали. А бронепоезд был нужен, чтобы через его мощную радиостанцию переговорить с генералом Борзиловым. С моей радиостанции никак не удавалось установить связь с седьмой танковой дивизией, но зато с Пителиным за последние сутки удалось переговорить три раза. А ему по мощной радиостанции бронепоезда в 15–17 всё-таки удалось связаться с Борзиловым. Правда, связь, несмотря на мощность радиостанции, была неустойчивая. Но сквозь помехи в радиоэфире Борису Михайловичу удалось понять, что подразделения дивизии подвергаются мощнейшей бомбардировке, и эти налёты непрерывно продолжаются после начала обстрела Кёнигсберга из пушки «Дора». Немецкая авиация несла колоссальные потери из-за работы зенитных поездов, но люфтваффе всё никак не успокаивалась. Уже более сотни бомбовозов нашли своё последнее пристанище в землях Восточной Пруссии. У немцев уже стало не хватать фронтовых бомбардировщиков, и они бросили в бой даже торпедоносцы. Борзилов мужик упёртый, заявил Пителину, что пока не использует все имеющиеся снаряды пушки «Доры», из Восточной Пруссии не уйдёт. Когда Борис Михайлович пересказал мне свой разговор с Борзиловым, мне стало понятно, почему мы живём сейчас так хорошо. Казалось бы, укусили вермахт за самое сердце – чуть не захватили в плен генералов штаба группы армий «Центр», вошли в столицу одного из главных трофеев немцев в этой войне, а реакция гитлеровцев на это слабовата. Я ожидал, что немцы на нас бросят стаи своих летающих убийц, тем более господство в воздухе люфтваффе было бесспорным, но этого не происходило. Немцы, конечно, летали, бомбили, но наши средства ПВО вполне справлялись с этими налётами. Тотальных бомбёжек, как в Острув-Мазовецка, не происходило. Я уже начал думать, что это какое-то изощрённое коварство фашистов, но, по-видимому, всё гораздо проще – все свободные резервы люфтваффе брошены против дивизии Борзилова. За живое задел немцев артиллерийский обстрел Кёнигсберга, хотя никто и не собирался устраивать наземной операции в Восточной Пруссии, так как это абсолютно не по нашим силам. Немецкие генералы это, конечно, понимали, но вот бюргеры, ранее безоговорочно доверявшие фюреру, были ошарашены падающими снарядами на улицы немецкого города. Геббельс же объявил, что Россия практически повержена, её армия разбита, а тут русские ведут артиллерийский огонь по одному из самых славных городов Германии.

Вот после разговора с Пителиным и его рассказа о безрассудных, с его точки зрения, действиях генерала Борзилова у меня в голове возродилась идея устроить парад победителей на главной площади Варшавы. И не просто провести парад, а заснять его на киноплёнку и, кроме этого, вести оттуда прямую радиотрансляцию. Идиотизм – может быть. Но если эти материалы передать на Большую землю, и там запустят их на кинопередвижках, то подъём духа у народа обеспечен. И наоборот, этими материалами можно попытаться понизить боеспособность немецкой армии – транслировать через громкоговорители репортаж о параде на главной площади Варшавы советских войск. Очень весело будет немецким солдатам идти в атаку, после того как они услышат такой репортаж. А немецкий генералитет наверняка после такого парада будет в дикой ярости. И можно со стопроцентной уверенностью ожидать, что они бросят все силы, чтобы нас уничтожить. Лучшие дивизии снимут с восточного фронта, чтобы отбить Варшаву и стереть наглецов в пыль. А нам, в принципе, это и нужно. Чем больше будет брошено против моей армии немецких дивизий, тем лучше. Тем быстрее остальная Красная Армия встанет на ноги и начнёт по-настоящему воевать с фашистами. Задача, поставленная генералом армии Жуковым, будет полностью выполнена. Пускай мы погибнем, но своей смертью дадим возможность России победить и жить дальше.

Для выполнения этих моих планов и более успешной обороны нужна была поддержка местного населения. И для создания мощного оборонительного пояса, и для разведки, и для снабжения продуктами питания моих ребят. Вот поэтому я и согласился с Ежи устроить приём для местного бомонда.

А приём, с моей точки зрения, был шикарен – шампанское лилось рекой, столы были уставлены различными экзотическими блюдами, которые я и не пробовал ни разу. Да что там я, даже такой гастроном, как Шерхан, по его словам, и не подозревал, что существуют такие продукты, как устрицы или бананы. Про ананасы или рябчиков Наиль слышал и даже сам любил повторять стишок про буржуев, но вот про остальные изыски буржуинов он даже и не подозревал. Злился страшно на этих кровопийц, которые даже во время войны так жируют. Пришлось провести с ним беседу о политкорректности и дипломатии. Но выражаться матом о предстоящем сборище буржуинов он перестал только после того, как я разрешил часть блюд перенести в нашу пристройку и там устроить пиршество спецгруппы во славу советского оружия.

После начала приёма я, наверное, не меньше часа слушал трескотню сидевшего рядом Ежи. Это он переводил хвалебные речи вельможных панов в мой адрес. И только после этого политеса, в курилке, начался деловой разговор. Во всех этих беседах разговор крутился вокруг одной темы – как долго русские солдаты будут находиться в Варшаве. Если убрать дипломатический туман, то мне предлагалось быстрее убираться из столицы Польши. Да и желательно, чтобы, надавав тевтонам по сусалам, русские ушли бы и из ранее оккупированных польских земель. Я, конечно, улыбался, отшучивался и вёл свою хитрую игру с поляками.

Мы ещё с Пителиным, когда мечтали овладеть Варшавой, долго думали, как нам потом обороняться. Ясно было, что немцы бросят на восстановление статус-кво все свои резервы, и вполне вероятно, что самые опытные, хорошо обученные дивизии. По сравнению с нашими необученными ребятами сущих монстров. С такими драться в уличных боях безумие, и это можно допускать только в агитках, но не в реальных боевых действиях. Ведь на самом деле исход схватки во многом зависит от опыта и умения, а не от готовности умереть, но не отступить. В городском бою опытного противника можно ожидать с любой стороны. Можешь сидеть хоть за метровой бетонной стеной и пулять по неясным силуэтам, а немец вылезет из канализационного колодца и забросает тебя гранатами. Или погонит на твой пулемёт толпу женщин и детей, и пока молодой пацан будет мучиться, что же ему делать, опытный фашист зайдёт ему в тыл и разрядит свой шмайсер в спину наивного романтика. Вот мы и решили с моим начальником штаба, что подразделения армии будут встречать немцев в окопах с минными полями перед ними. А позади будут располагаться гаубичные артполки РГК. В нашем случае классическое расположение подразделений было предпочтительнее, чем бардак, который можно было ожидать во время уличных боёв.

Наконец я дал уговорить себя вывести подразделения советской армии из столицы Польши, но взамен добился обещания всемерно помогать русским войскам в обороне против германцев. А ещё поляки согласились с тем, что мы проведём военный парад на Рыночной площади Старого города. Обещали что отряды Армии Крайовы обеспечат порядок как во время парада, так и после ухода русской армии. Одним словом, тыл у 10-й армии будет надёжно прикрыт от действий диверсантов и рейдов сил специального назначения, вроде полка «Бранденбург 800», батальона «Нахтигаль» и прочей мерзости.

Вот после этой встречи с поляками я по-настоящему взялся за организацию парада. А дел было много и трудностей тоже. Главная проблема заключалась в нехватке людей и техники для проведения масштабного парада, который бы смотрелся внушительно в большом зале кинотеатра. Ведь мало-мальски боеспособные подразделения были выведены из города и занимались оборудованием опорных пунктов вокруг Варшавы. Поляки в этом активно помогали – практически вся строительная техника, имеющаяся в столичном регионе, работала над возведением укрепрайонов. И оплачивали их работу варшавские банки. Вторая проблема была связана с опасностью воздушной бомбардировки во время парада.