"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Продумав сложившуюся ситуацию, я понял, что лучше не обострять отношения с Шуваевым, а с гордым видом удалиться. Ясно ведь, что если дождусь министра, то тяжёлого разговора не избежать. А получать врага в лице уважаемого и влиятельного человека нельзя. А если сейчас уеду, то, во-первых, сохраню лицо, а во-вторых, собственные нервы. То, что сейчас уеду, Шуваева вряд ли обидит, и мстить он не будет. Моё скандальное поведение будет списано на невыдержанность аристократа, перед которым не лебезят, а занимаются важными государственными делами. Завтра спокойно переговорю с военным министром, и, думаю, во-первых, сегодняшний инцидент будет исчерпан, а во-вторых, он всё равно будет чувствовать неловкость перед Михаилом Александровичем. На этом можно будет сыграть и добиться кое-каких преференций от его министерства. Делать как задумал нужно быстрее, а то по закону подлости столкнусь с министром в каком-нибудь коридоре. Чтобы не проколоться при встрече с Шуваевым (а я не представлял, как он выглядит), я буркнул стоящему рядом полковнику, который меня встречал:

– Полковник, пойдёмте, проводите меня до автомобиля. У меня совершенно нет времени ждать министра. Завтра я его увижу на совещании, там и переговорю.

Мы спокойно, никого не встретив, дошли до автомобиля и там (к удивлению полковника) я автоматически пожал ему руку. Не козырнул, как здесь было принято, а именно пожал, как близкому другу. В кабине я, естественно, начал себя ругать за это, но подумав, что такой жест полковник примет за привычку настоящего фронтовика, успокоился. Раздражение, преследовавшее меня с утра, исчезло, и я подумал, что это не просто так. Наверное, внутренне я не хотел встречаться с Шуваевым, вот и начал чудить. Через двадцать минут был уже у себя дома, а ещё через два часа встречал американского посла.

За то время, которое провёл дома, я окончательно успокоился, и когда посол вошёл в мой кабинет, встретил его очень любезно. Из меня просто пёрло дружелюбие и желание угодить представителю американских штатов. Может быть поэтому дипломатический язык посла быстро перешёл в нормальную человеческую речь. А может быть потому, что я общался с ним на его родном языке. Английский, впрочем, как и французский, отложился в долговременной памяти Михаила Александровича, и я спокойно мог оперировать этими знаниями. Ещё один бонус, которая получила моя сущность, заняв тело великого князя.

Общаться я с ним начал, используя приёмы, которые отработал ещё в своём времени. А именно когда общался с моими коммерческими партнёрами. Да, вот именно, работая в техническом отделе НИИ Мозга, я ещё и бизнесом занимался, как и большинство не особо бухающих сотрудников. Которые, правда, называли эту деятельность халтуркой. Заключалась она в том, что народ клепал для московских дачников, имеющих наделы в Серпуховском районе, различные гаджеты. Моя специализация была в изготовлении крысопугалок. Это такой мультивибратор, генерирующий звуковые колебания, которые крысы, да, впрочем, и другие грызуны не переносят, а человек их не чувствует. Клиент, который разорялся на это чудо русской изобретательности, мог забыть, что такое крысы и кроты на своём участке. Они обегали стороной территорию, защищенную колпаком высокочастотных звуковых колебаний. Не то чтобы мой бизнес процветал, но элементная база требовалась большая. Списанных и приватизированных в НИИ деталей и материалов не хватало. Приходилось закупать кое-что и на рынке. Бывало, постоянные поставщики выделяли материалы и в кредит. Вот и сейчас я обрабатывал американского посла, как тех поставщиков.

Моя обработка начала давать результаты, особенно после того как он узнал, что воюющей России нужны не деньги, а товары. Мне удалось добиться, что посол пообещал, что он будет настойчиво ходатайствовать перед президентом и конгрессом, чтобы России оперативно выделили товарный кредит. Естественно, я зацепился за это обещание и начал убеждать посла, что грузовики и продукты нужно прислать как можно быстрее. Я знал, что США выступит союзником Антанты, и в общем-то не сомневался, что запрашиваемые мной товары будут поставлены. Вопрос – когда? По разработанному нами с Кацем плану – первые грузовики нужны будут месяца через два, а продукты должны лежать на нашем складе к февралю 1917 года. И в таком количестве, чтобы ими можно было кормить многомиллионный город месяца два-три. Вот насчёт этого в основном и вертелась наша беседа.

Чтобы ещё больше заинтересовать американца, я объяснил, зачем нам срочно нужны грузовые автомобили. А когда показал нарисованную мной ещё вчера схему катюши и рассказал, какой эффект вызовет применение систем залпового огня, то своей откровенностью произвёл очень хорошее впечатление на посла. Знал бы он, что этот ход мы с Кацем продумали ещё вчера. И в общем-то были не против того, чтобы сведения о разработанном русскими новом оружии поступали немцам из разных источников. Можно быть уверенным, что теперь они поступят им и из Америки. Не от посла, конечно, а откуда-нибудь из госдепартамента. Кроме широкого распространения слуха о новом секретном оружии русских, передача такой конфиденциальной информации служила и целям сближения с послом Соединенных Штатов. И он действительно поплыл. Согласился с моими требованиями поставки автомобилей как можно быстрее, а под это дело прошло и требование скорейшей поставки продовольствия длительного хранения. Ещё в навигацию этого года был обещан приход четырёх пароходов в Архангельск. А учитывая то, что море там в ноябре-декабре замёрзнет, то поставки посол обещал организовать очень быстро. В общем-то, я добился от посла Соединенных Штатов всего, что было запланировано, он, видно, тоже получил от великого князя всё, что требовалось. Уверения, что Россия продолжит войну до победного конца и что она очень надеется на помощь Соединенных Штатов. Поэтому наша беседа перешла на тему демократии. Чтобы как-то сбить обсуждение скользкой для великого князя темы, я предложил послу поучаствовать в русском чаепитии. Естественно, в нём приняла участие и Наталья. Американец попытался и её привлечь к обсуждению темы демократии в России, но разве можно этим заинтересовать женщину. Она отвечала ему невпопад, а иногда заводила разговор о своём салоне – утверждая, что там у неё ведутся абсолютно демократические разговоры. Посол вертелся, как уж, пытаясь достучаться до Натальи, но понял, что это бесполезно. Тогда он обратился ко мне:

– Уважаемый Михаил Александрович, вы даже не представляете, насколько проще было бы пробить кредиты России, если бы американские граждане прочитали в газетах о демократическом поведении представителя царской семьи. Я понимаю, что этого требовать от императора невозможно. Но вы его брат, а учитывая болезнь цесаревича, вполне вероятный преемник, поэтому можете рассчитывать, что американские граждане будут ассоциировать вас с русской монархией. И было бы очень полезно для имиджа страны, чтобы вы проявили себя демократом. Например, поучаствовали в каком-нибудь общественном мероприятии. В присутствии американских журналистов и фотографов, пожали бы простым людям руки, а может быть, по русской традиции выпили бы немного и обнялись с простым солдатом. Одобрение американской публики было бы гарантировано. И это обеспечило бы немедленную поставку требующихся вам продуктов и автомобилей. Конечно, я всё это пробью, но ценой очень больших усилий, и не факт, что в полном объёме.

Ну что же, посол предлагал правильную вещь, я с его идеей согласился. И мы начали обсуждать, что это должно быть за мероприятие, которое заинтересует американцев. Перебирали долго, и в этом активное участие приняла Наталья. В отличие от меня, она знала про все предстоящие мало-мальски значимые общественные мероприятия. Именно Наталья предложила принять участие в намечающемся у Исаакиевского собора сборе тёплых вещей для отправки на фронт. Там будут не только представители богатого сословия, но и много обычных горожан. Будет и торжественная часть с выступлением фронтовиков, лечащихся в петроградских госпиталях. Вполне пристойное мероприятие, и великому князю не зазорно на нём присутствовать, и даже обнять какого-нибудь раненого солдатика. Можно и простым горожанам пожать руки и выступить перед народом с речью о буднях на передовой. Людям должно понравиться, когда об этом расскажет родной брат царя, георгиевский кавалер, который сам принимал участие в боевых действиях. Мне предложение Натальи понравилось, да и послу тоже. Американец сразу же заявил, что он разошлёт всем корреспондентам американских газет, которые сейчас находятся в Петербурге, приглашение принять участие в этом мероприятии. Я стал прикидывать, как себя вести и что говорить, на этом, можно сказать, митинге. Ну а на Наталью легла вся организационная составляющая выхода великого князя к народу. Разговоры на эту тему продолжались минут десять, а потом посол начал прощаться. Школа у него была, конечно, хорошая. Вовремя уйти это тонкое искусство.

Глава 10

Утром я проснулся рано, но вставать не спешил – не хотел будить Наталью, сладко сопевшую у меня под боком. Сначала не хотел, а потом и забыл, что жена лежит рядом. В голове образовалась каша, мысли о том, как себя вести на сегодняшнем заседании Особого совещания по обороне, перемешивались с идеями, как поставить себя на митинге у Исаакиевского собора, который состоится завтра. К этому ещё примешивались мысли и о том, что пиар и председательство в солидном совещании вещи, конечно, хорошие, но настоящих властных полномочий они не дают. Никакой силовой поддержки за спиной нет, а скоро наступят горячие деньки, и она ой как понадобится. Думцам и прочим говорливым и амбициозным господам будет глубоко наплевать, что ты там какой-то председатель особого совещания и великий князь. А вот если за спиной будут гарцевать джигиты из Дикой дивизии, то этим господам станет очень интересным и ценным твоё мнение. Так что нужно как можно быстрей покидать столичный муравейник и ехать в корпус, которым командовал Михаил. Приняв это решение, начал обдумывать, как себя вести в среде настоящих ветеранов, которым вряд ли запудришь мозги сказками об ударе молнии, который великий князь получил в мирном Петрограде. Да и с жалобами на приступы язвенной болезни вряд ли получится предстать перед подчиненными всё тем же великим князем, который был до его отъезда в столицу. Вроде бы и болезнь такая же, и похож внешне, но князь-то не тот.

Вон Наталья не признаёт же во мне Михаила – говорит, что я всё делаю не так, как прежде, словно в теле её мужа сидит другой человек. Но Наталья ладно, ей даже нравится новый Михаил, особенно в сексе и тем, что он стал амбициознее. Даже не против занять трон. Очень её эта идея вдохновила, и она закрыла глаза на многие мои нелепые для этого времени слова, поступки и поведение. А вот офицеры штаба корпуса, которые знали Михаила Александровича, могут не закрыть глаза на изменения, произошедшие с великим князем. Бунт-то они, конечно, не поднимут, но распустить язык могут. Пойдут ненужные слухи, а в условиях войны будут говорить, что это происки немецких шпионов, которые подменили великого князя. Обязательно эти слухи дойдут и до царя, а при долгой личной беседе с императором я, естественно, проколюсь. А значит, все наши с Кацем планы бесполезны, без поддержки власти они неосуществимы, а значит, Октябрьская революция свершится, и здравствуй, Пермь. Можно, конечно, сделать ход конём – приехать в ставку и упросить Николая назначить меня командовать другим кавалерийским корпусом, где офицерский состав не прошёл с великим князем два года войны, а значит, если и знает его, то поверхностно. И эти офицеры будут отождествлять мои привычки, манеру говорить и характер как, несомненно, принадлежащие великому князю Михаилу Александровичу. Эти офицеры не проверены в деле, и неизвестно, как они будут себя вести во время надвигающегося на Россию катаклизма. А вот во 2-м кавалерийском корпусе многих офицеров Михаил знал лично, и их характеристики и человеческие качества отпечатались в его долговременной памяти. Слабых душонкой и явных прохиндеев там не было. Они доверяли великому князю и, судя по впечатлениям Михаила, готовы были отдать жизнь за Россию. Исходя из анализа сохранившихся воспоминаний Михаила, у меня сложилось мнение, что 2-й кавалерийский корпус предан великому князю и выполнит любой его приказ. Корпус является как бы золотым ключиком, способным открыть дверь в новую историю России. Так что этот ключик бросать нельзя, а нужно любыми методами убедить офицеров корпуса, что Михаил свой и стал ещё лучше после поездки в Петроград.

Часы пробили семь часов, а значит, подъём – нас ждут великие дела. Впервые в своей жизни я займу хоть какую-то крупную должность. Пусть в теле великого князя, но это именно я буду принимать дела председателя Особого совещания по обороне всей России. Взбодрив себя этим посылом, я выбрался из-под одеяла и направился в местный, так сказать, санузел. По стандартам XXI века он тянул максимум на уборную в «хрущобе», а для этого времени такой санузел был мечтой любого аристократа. Кроме водопровода там был, о боже… – ватерклозет со смывным бачком под потолком. Но это так – лирика. Самое главное для меня, что там был бритвенный прибор – пускай убогий, хоть и английский, со вставляющимися лезвиями, но всё-таки бриться им можно было самому, а не идти к цирюльнику. Который орудовал опасной бритвой прямо на моём горле и вызывал у меня настоящий ужас. Мне хватило один раз посещения лучшей в Питере цирюльни, после этого я зарёкся допускать до себя даже виртуозов обращения с такой страшной вещью, как опасная бритва. Обрабатывал себя сам, пускай долго, иногда с порезами, но зато душа была спокойна.