"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22

Вернувшись вечером около 9 вечера, Демьянов встретил дома стену молчания. Даже Анастасия Кирилловна удивлялась тому, насколько её дочь холодна к мужу. А тот, вдохновлённый тем, что очередной его проект (между прочим, одобренный «агит-проп отделом НИИ ЧаВо») наконец-то начнёт работать, был весел и оживлён.

Тихая гроза разразилась уже в постели и стала для Николая полнейшей неожиданностью.

— Да объясни ты, что случилось? — взорвался он в ответ на тихие рыдания жены, запретившей ему прикасаться к себе.

— Зачем ты вернулся? Лучше бы у неё и остался! Валечку я и без тебя воспитаю!

Что называется, и смех, и грех. Всего-то полночи уговоров, и Кира перестала рыдать в подушку. Но окончательно поверила муже лишь после того, как он взял её с собой к Клавдии на репетицию тех четырёх песен, которые они решили исполнить перед коллективом ОПБ-100 во время предпраздничного собрания коллектива. Вполне возможно, что ещё и из-за того, что нескладная, неказистая Клава совершенно не смотрелась на фоне Киры, очень похорошевшей после родов и кормления дочери.

— Ты правда любишь только меня? — уже в полутёмном подъезде их дома прижалась к Николаю жена.

— Правда, — улыбнулся он, как мальчишка, прижимая к себе любимую.

— Только меня?

— Только тебя! И прости меня за то, что я сделал глупость, не предупредив тебя о том, для чего мне была нужна Клавдия.

Всё-таки за шесть с хвостиком десятков лет, прожитых в двух жизнях, Демьянов превосходно усвоил, что если хочешь помириться с женщиной, нужно перед ней извиниться. Даже если ни в чём не виноват. И уж тем более — если виновата она.

Эти семейные проблемы никоим образом не снимали с Демьянова обязанностей заниматься оружейными проектами, начатыми ранее. Поэтому во вторник, пока «горячи» были впечатления о «ночном концерте», устроенном ему Кирой, он отправился в ОКБ-16. Пожалуй, посчитав, что его настроение, как нельзя лучше, подходит для общения с очень сложными для него людьми.

Пушка ТБ-23 со сниженной до 500 выстрелов в минуту скорострельностью в составе модернизационного модуля для зенитных самоходных установок показала себя неплохо. Отказ от предельных режимов работы благотворно сказался на автоматике, и таубинская пушка резко снизила число задержек и отказов. Так что Демьянов с удовольствием завизировал рекомендацию о принятии на вооружение образцов вооружения с марками ПЗМ-23-1 и ПЗМ-23-2. То бишь, пушечный зенитный модуль 23-мм с одной и с двумя пушками. Наконец-то у небесталанного конструктора, коим является Яков Таубин, появилось полностью доведённое изделие!

Впрочем, это совершенно не означало прекращения «бодания» заместителя начальника ОПБ-100 с ним и его напарником Бабуриным. Но уже по поводу автоматического гранатомёта.

Проблем, как оказалось, немало и с ним. И касались они не только недоработанной конструкции. Самым слабым местом, не позволившим принять гранатомёт на вооружение, стала граната. Её малый вышибной заряд затруднял работу автоматики, а контактный взрыватель отказывал при падении в глубокий снег. Ну, и плюс масса мелких «детских болезней», вроде слабых пружин и ненадёжной работы экстрактора.

Проще всего оказалось избавиться от этих «болячек». Тем более, у Якова Григорьевича и Михаила Никитича имелись варианты более надёжных деталей. А вот со взрывателем гранаты пришлось повозиться. Решение проблемы Николай знал: введение в конструкцию самоликвидатора. В ВОГах, с которыми ему удалось «пообщаться» в прежней жизни, он был настроен на 14 секунд. Учитывая начальную скорость гранаты 120–130 метров в секунду и максимальную дальность стрельбы 1200 метров этого должно было хватить. На крайний случай, 40,8 мм гранаты будут рваться с воздухе над целью, что очень даже неплохо. Вот только решить этот вопрос нужно с «боеприпасниками» из того же ОКБ-16, где трудились Таубин и Бабурин. А заодно можно и попытаться усилить осколочное действие, сделав на корпусе скрещивающиеся спиральные насечки. То есть, заготовки для будущих поражающих элементов.

Но Таубин не был бы сам собой, если бы не попытался и в этих вопросах гнуть свою линию. Главный тезис его возражений — лучшее враг хорошего. Зачем увеличивать на миллиметр длину гильзы унитарного выстрела, если от этого дальность стрельбы и скорость вылета гранаты возрастёт на мизерную величину, но при этом увеличится и без того неслабая отдача? Зачем усложнять техпроцесс изготовления гранат, если осколки стали или чугуна и без того неплохо формируются при взрыве боеприпаса? Зачем повышать стоимость взрывателя введением самоликвидатора, если при падении гранаты в глубокий снег отказы случаются далеко не каждый раз?

Однако подчинённое положение ОКБ-16 по отношению к ОПБ-100 сыграло свою роль и в этот раз. Будущее Конструкторское бюро точного машиностроения, хоть и со скрипом, с проволочками, но изготовило новую партию усовершенствованных гранат. А потом сами Таубин и Бабурин усовершенствовали колёсный лафет АГ-ТБ. И испытания, проведённые на артиллерийском полигоне в Софрино, показали, что с новыми гранатами и чуть-чуть увеличенным пороховым зарядом выстрела «машинка» стала лучше.

Конечно, ломовая отдача (пресловутые «эм вэ в квадрате пополам» никак не обойти) не позволяла «лепить» длинными очередями, подбрасывая гранатомёт, словно взбесившийся. Но осколочное воздействие боеприпаса и надёжность срабатывания взрывателя при попадании в рыхлый снег повысились.

— Осталось только переломить сопротивление миномётчиков, — со вздохом произнёс Бабурин, когда ознакомился с результатами испытаний.

— Переломим, — оптимистично объявил Николай. — Вашей ошибкой было то, что вы неверно позиционировали своё изделие, из-за чего вам навязали цикл испытаний, применяемый для миномётов. Гранатомёт — не миномёт, а, скорее, автоматическая пушка непосредственной поддержки пехоты. И пусть его можно было сделать намного лучше, чем то, что получилось у вас, но переделывать его будем позже.

— Как будто вы знаете, как это можно сделать, — недовольно фыркнул Таубин.

— Знаю, Яков Григорьевич. Знаю. И если бы не знал вашего характера, хоть сейчас нарисовал бы, как это должно выглядеть: вы же немедленно увлечётесь новой идеей, и прощай работа по доработке, хотя бы, усовершенствованного станка для вашего гранатомёта. Добьёмся запуска АГ-ТБ в производство, тогда и займёмся новой конструкцией.

29

Одни таланты воспитываются многолетним напряжённым трудом, а другие родятся как бы сами по себе. Именно ко второму типу относилась Клава Рыжова, лет в пятнадцать научившаяся играть на аккордеоне, а теперь, без малого двадцати лет от роду, прекрасно владеющая инструментом и способная на слух «схватить» любую мелодию. Николаю достаточно было разок напеть ей куплет и припев песни, как она подхватывала мелодию, а пару раз её наиграв, уже уверенно исполняла.

Как солнце не бывает без пятен, так и в её таланте не обошлось без них. Во-первых, как уже отмечалось выше, внешностью она вышла отнюдь не для обложек глянцевых журналов рубежа XX–XXI веков. Лицо обыкновенное, простенькое. Может, попав в руки визажистов, которые «накидают» на него «тонну» косметики, и стала бы выглядеть очаровашкой, да вот не имелось в СССР 1941 года таковых. Да и всё применение косметики обычно ограничивалось лёгкой подкраской губ, подводкой угольком бровей да, если очень уж повезёт, капелькой румян на щёки. Во-вторых, фигура. Девушка явно окончательно ещё не сформировалась, при относительно высоком росте (около 170 сантиметров) выглядела, скорее, подростком, чем взрослой женщиной, как её ровесницы, зачастую, уже «по второму кругу» ждущие ребёнка. Ну, а третье — голос. Обыкновенный, «бытовой», совершенно не подходящий для концертных выступлений. Поэтому на мини-концерте, затеянном Демьяновым (об истинной цели приглашения Рыжовой, кроме него, знали лишь Румянцев, Кира и «отдел агитпропа»), все партии, как мужские, так и женскую, исполнял организатор.