"Фантастика 2025-1". Книги 1-30

— Уйдар, Чигожа, проверьте, — тихо сказал хан, и двое его людей метнулись вперед.

В последнее время расплодилось много разных тварей, словно из-под земли полезли. Все древние развалины стали обиталищем нечисти, на кладбищах завелись ходячие мертвецы, а в лесах и диких горах и вовсе появилось невесть что.

К демонам и бесам Разужа относился спокойно, да и они большей частью обходили его владения стороной. Но вот с поднявшимися скелетами, со слизнями или еще какими необычными тварями он предпочитал разбираться сам.

Как некоторые правители любят охоту, так Разужа любил сражаться с чудовищами.

Через несколько мгновений разведчики вернулись.

— Минотавры, четыре, — сказал один из них. — И как обычно — провал в земле.

— Маловато, — разочарованно произнес Разужа. — Пойдем втроем.

Коряга с ужасом смотрел на то, как хан и двое его людей перелезли через бурелом, в то время как остальные воины расположились прямо на земле, доставая бурдюки и лепешки.

Чуть погодя он понял, что не справится с любопытством, которое оказалось пуще страха, и медленно, на подгибающихся ногах, двинулся за ханом. Ему пришлось пройти шагов двадцать, когда впереди кто-то заорал, раздался звон металла.

Крестьянин зажмурился на мгновение, но тут же распахнул глаза: в трех шагах от него Разужа со змеиной ловкостью оттолкнулся от изогнутого ствола дерева и мощным ударом меча располосовал грудь минотавра.

Тварь была еще больше, чем Коряга ее помнил, — почти в два человеческих роста, со страшными острыми рогами и грозной бычьей мордой.

Минотавр подпрыгнул на копытах и взмахнул секирой, целя в шею Разужи, однако хан легко уклонился от удара, кувыркнулся между копыт чудовища и воткнул мифрильный клинок в спину монстра.

— У-у-у-у, — хрипло и с тоской промычал минотавр, затем ноги его подломились, и он рухнул.

И тут же Коряга сообразил, что в первый момент он увидел далеко не все поле боя. Там, позади мертвого монстра, Разужа вместе с двумя своими воинами начали ловко и слаженно теснить еще троих минотавров.

Воины изгибались, крутились, прыгали, стараясь не принимать на щиты и клинки прямые удары секир, и режущими ударами разъяряли чудовищ все сильнее и сильнее. Разужа же вовсе напоминал не человека, а вихрь, из которого молниями высверкивали выпады.

Затем все слилось в какой-то невероятный ураган… и закончилось.

Трое людей стояли — а их противники лежали мертвыми.

И если двое воинов дышали тяжело и прерывисто, то Разужа был свеж и улыбался. Ему словно бы стало легче от этой схватки.

— Обыскать подземелье, там должны быть сокровища, — спокойно крикнул он. — Корягу этого туда закиньте, пусть он ищет.

Хан жестким пальцем ткнул в сторону крестьянина, и на момент тому показалось, что в глазах всесильного правителя он увидел смертельную тоску — ужасную, болезненную, невозможную.

Дайрут

После того как они взяли и разорили Тар-Мех, Дайрут стал главой Рыжих Псов, а Коренмай — десятником личной гвардии темника.

Сам отряд тоже претерпел изменения — теперь он был поделен на шесть десятков, включал в себя три десятка обычных гонцов — самых младших из тех, кто получил собачьи хвосты на шапки, два десятка разведчиков, что подчинялись только Вадыю и Дайруту, и десяток самых опытных и умелых бойцов для особых заданий, преданных лично главе Рыжих Псов.

Нового командира попытались сделать послушным орудием, так что даже случилось несколько стычек с тысячниками. Но Вадый, очень довольный быстрым взятием Тар-Меха, неожиданно встал на сторону главы Рыжих Псов, и скоро все поняли, что с низкорослым мальчишкой лучше не связываться.

В личный десяток Дайрута попадали только лучшие, умеющие не только сражаться, но и выживать и любом месте, знающие по нескольку языков, обладающие особыми талантами и только проверенные. Они сразу получали множество преимуществ — хорошую еду, возможность провести ночь в юрте у красивых девушек, лучшие оружие и доспехи, большую долю добычи.

Пользуясь расположением Вадыя, Дайрут выбил у темника все, что мог.

Из Кристальных Холмов и он, и Коренмай, и Риган, и Имур, и Айнар вышли богатыми людьми — выковырянные из стен драгоценные камни и куски золота довезли до Орды без приключений.

Потом была еще резня в Тар-Мехе, когда Дайрут, вызвавшийся пойти в бой, лично захватил в плен одного из новых консулов и принял в грудь полтора десятка арбалетных болтов, прикрывая остальных Рыжих Псов.

Теперь он был прославленным бойцом, и попасть в его отряд желали и многие воины постарше, но Дайрут был неумолим — только юноши, почти подростки. Они быстрее учились, и их преданность опиралась на веру в командира, а не на жизненный опыт или выгоду.

Несколько небольших операций показали, что новый десяток Дайрута действует идеально — убитый маг в Руан-Дере, фактический правитель города, украденный сын бургомистра Лир-Менса, запуганный глава гильдии торговцев зерном всех вольных городов.

К тому же после учиненной в Тар-Мехе резни некоторые города сами открывали ворота перед кочевниками, соглашаясь перейти под власть хана Разужи и темника Вадыя.

— Дайрут, ты ведь не остановишься на этом? — однажды вечером у костра спросил его Ритан.

— Ты прав, не остановлюсь, — ответил ему Дайрут.

После того как он надел наручи, бывший десятник Рыжих Псов сильно изменился: теперь он часто радовался, улыбался и шутил — вполне искренне и с душой. Прошлое словно подернулось патиной, оно хотя и никуда не делось, но во многом ушло в тень, спряталось где-то на дне памяти.

Зато наручи требовали крови, и теперь Дайрута больше всего радовали новые битвы, схватки и тайные операции — по приказу Вадыя или же согласно собственным планам, все более и более дальним.

Мельница горела яростно и живо, огненные языки поднимались, разгоняя ночную тьму. Пришпиленный четырьмя стрелами к двери хозяин-человек еще шевелился, а вокруг лежали трупы гоблинов.

Дайрут утер пот с лица и поморщился — на рукаве оставались следы крови, и ею он замарал щеку.

— Ритан, надо уезжать, — сказал он.

Теперь они все время были вместе: Ритан, Имур и Дайрут.

Все они там, глубоко под землей, что-то потеряли и что-то нашли, каждый свое. Коренмай стал главой личной гвардии Вадыя и отдалился от них, хотя и не забывал при встрече посетовать на то, что скучает по «старым добрым временам».