"Фантастика 2025-10". Книги 1-31

– Оболочка, несомненно, искусственная. Но сам разум – нет. Я убежден, что это точная копия мозга живого существа.

Мет присвистнул.

– Но это еще не все, друзья мои, – Андрей подвигает ближе к нам серую коробочку, – Что касается прерывателя. Если коротко, то его функционал, это: первое – сигнал, позволяющий видеть не абстрактную точку на карте, а именную, то есть индивидуальный код носителя; второе – собственно функция отключения человека; и, наконец, третье, самое интересное – сбор аналитики о совместимости хозяина и носителя. Понимаете? Они зачем-то анализируют – насколько люди, наши с вами организмы, подходят для управления сознанием эйнера! Мы еще не держим их за яйца, ребята, но подобрались очень близко. Осталось вот столько…

Он показывает расстояние между двумя пальцами, едва ли превышающее сантиметр.

– Чтобы узнать все наверняка, нам нужно в город. Позарез нужно!

Андрей смог перепрограммировать мой прерыватель. Теперь я для любого хозяина лишь неизвестная потеряшка, которую можно смело прибрать к рукам. Себе он сделал точную копию энергоблока с тем же функционалом.

Как только снега в долине растаяли, ушли звонкими ручьями, просачиваясь в грунтовые воды, стекая в блюдце большого озера, мы отправляемся в путь. До ближайшего перевала Киар, Метецио и Полина провожают нас, а дальше мы идем вдвоем, чтобы через несколько дней увидеть на горизонте белую ленту стены. За ней – город, часть агломерации, захваченный врагом плацдарм. Разыгравшееся весеннее солнце нагревает его улицы, здания, мы видим дрожащее марево, сквозь которое город кажется миражом. Но он есть – враждебный, зловонный, и мы должны попасть туда, чтобы сделать свою работу.

Глава 11. Загон для беглецов

– Обойдем город с востока, – он показывает рукой налево, потому что позади нас север, горы, – Там должен быть один из центров сбора. Хозяева сгоняют туда беглецов, да и вообще всех пойманных людей.

– Лагерь, – утвердительно киваю я, вспоминая длинные бараки, которые мы видели раньше.

– Можно и так сказать, – тихо соглашается Андрей.

Мы спускаемся с возвышенности, поминутно оглядываясь по сторонам. Вся Расцветающая и без того территория эйнеров, но окрестности агломерации – в большей степени, чем любое другое место. Следует быть крайне осторожными, чтобы не обнаружить себя раньше времени. Мы должны попасть в самый дальний район, где нас вряд ли кто-то узнает.

На стене города видны три или четыре флага: выцветшие, запутавшиеся между собой, оборванные. Символы утраченной власти. Видимо, кто-то из людей установил их там, рискуя жизнью. Зачем? Эйнерам совершенно безразличны тряпки, едва шевелящиеся на слабом ветру.

– Там у них контрольно-пропускной пункт.

Андрей замечает впереди башню, на которой стыкуются две прямые, многокилометровые стены.

– Лучше пройти через рощу, чтобы с башни нас не было видно. Кто его знает, вдруг КПП действующий.

Он постоянно оглядывается, с тревогой смотрит вверх, где раскачиваются в такт моим движениям верхушки ивняка. Мы прячем среди деревьев оружие, дальше с ним будет опасно. Выходим на оперативный простор, уже на почтительном расстоянии от белоснежного бетона стен и башен. Я делаю шаг вперед, но Андрей дергает меня за энергоблок, молча затаскивая обратно в заросли. Я не возмущаюсь, не протестую. Уже привыкла. Раз тащит, значит нужно, значит есть причина, которую я, по своей неопытности, не заметила.

Причина следует в сторону города гуськом, появляясь из-за холма. Несколько человек… Пересчитываю про себя, чтобы знать точно… Шестеро! Они не связаны, не имеют горбов, поблизости не видно хозяина на своем ходоке или носителе.

– Это свободные люди, – шепчу я на ухо Андрею, – Вдруг они нам чем-то помогут? Что-нибудь подскажут?

Свободные послушно продолжают идти к городу, а Андрей качает головой.

– Нет. Надейся только на себя. На меня тоже можно, но совсем чуть-чуть.

Мы ждем, пока люди пройдут, скроются из виду, исчезнут за стеной с истрепанными флагами. Только тогда следуем дальше, своей дорогой.

– Твой план может быть худшим из всех возможных, – поясняет мне напарник деловым, почти менторским тоном, – Но если ты его выбрала – следуй ему, не отвлекайся, не пытайся что-то менять без веской на то причины. Иначе все пойдет прахом! И новую цель не ухватишь, и старой не достигнешь.

Я не спорю с Андреем, но мне сложно быть военным человеком. Я слишком привыкла к постоянным изменениям, к необходимости каждую минуту приспосабливаться. Все эти планы, стратегии… Иногда мне кажется, что именно они погубили людей и менсо. Мы всегда полагались на четкую организацию, продуманность действий, их логичность и обоснованность. Но разве так можно воевать с цивилизацией машин? Пусть даже в их металлических черепушках спрятаны образы биологических мозгов! Они всегда будут опережать нас.

Издалека уже доносится шум лагеря. Чем ближе мы подходим, тем сильнее охватывает знакомое чувство: квинтэссенция тревоги, отвращения и какой-то ментальной тошноты. Мне отвратителен этот мир! Но я должна к нему вернуться. Хотя бы для того, чтобы попытаться его уничтожить.

На ночь мы еще остаемся свободными, наблюдая из-за пригорка за движением на территории сборного пункта. Андрей сказал, что хозяева уже сформировали несколько групп и скоро поведут их в город. Сунься мы сейчас – нас без разбору кинули бы в одну из них, неизвестно с кем, неизвестно для кого. Лучше явиться утром, чтобы до вечера осмотреться, если получится – завести с кем-то знакомства, а при удачном раскладе и попасть в удобную для нас группу.

Мы лежим в траве, задрав головы к звездам. Сухое печенье съедено, вода выпита.

– Там, – почти шепотом произносит Андрей. Он по-прежнему смотрит на небо, но я понимаю, что говорит про город, – будет трудно. Страшно, иногда больно.

Знаю, о чем хочет предостеречь, но ведь я сама прожила в городе три года. Три долгих года под хозяином Рэком!

Конечно, будет больно. В этом нет ничего нового. Иногда я смотрела на эйнеров – как они меняли носителей, ходоков, свои собственные запчасти, и думала: чем человек лучше или хуже? Вот у меня две искусственных руки, я могу их убрать или заменить. Но кого-то война оставила без глаза, или без пальцев на руке, и сейчас их нечем заменить. Но люди живут, приспосабливаются. Мы продолжаем работать – побитые, обшарпанные, плохо смазанные и без запчастей. Боль – не самое страшное.

* * *

– Встать!

Утреннее солнце слепит глаза, но его заслоняет чья-то массивная, горбатая фигура. Первое желание – выхватить спрятанную в энергоблоке заточку, но я замечаю Андрея, он делает мне знак: “не сопротивляйся”. Позволяю вытолкать себя на пыльную дорогу, обыскать. Вокруг нас четверо: один носитель с хозяином и три свободных охранника, все вооружены.

– Смотри-ка, Дотт! Неплохой улов! И где они так откормились?

Мы с Андреем незаметно переглядываемся.

– Обычно беглецы совсем дохленькие, – продолжает удивляться охранник.

Нас заставляют сесть на землю. Вперед выходит носитель, на голове которого имплант, заменяющий правую половину черепа. На спине у него шевелится потемневший от грязи плюшевый зайчик. Глаза игрушки светятся красным.

– Откуда? Кто хозяин?

Андрей глупо улыбается в ответ, а я даже боюсь поймать взгляд зайчика.

– Да с каньона они, – лениво предполагает один из охранников, жующий в зубах тонкую спичку, – Позавчера большая группа разбежалась.