"Фантастика 2025-101". Компиляция. Книги 1-34
Шрифт:
Ну он дает! У них тут что, до такого никто еще не додумался?! Кажется, сейчас я внесу ценный вклад в здешнюю криминалистику…
— Так у вас же пуля из него есть? — Шаболдин кивнул. — Так выстрелите вторую в ворох ветоши, чтобы не помялась, да сравните на них потом мелкие царапины. Ствол же внутри не такой уж и чистый, там от шомпола царапинки, от чисток, огрехи при выделке случаются. Все это оставляет следы на пуле. Следы эти, конечно, так сразу не разглядишь, но в лупу-то можно…
Шаболдин слегка завис. Ну да, для него это откровение.
— Господи… — вымолвил он. — Просто-то как… И никто же не додумался! Да я, Алексей Филиппович, за одно это весь ваш список проверю, как вы скажете! Да я прямо сей же час и пойду указания давать своим! Ну спасибо, Алексей
— Ты, Борис Григорьевич, погоди убегать-то. Воров изловить — дело нужное, но мне и сына уберечь надо.
— Так в доме же мои люди сидят, — напомнил пристав.
— Сидят, — согласился отец. — Но ты еще Алексея послушай. Давай, сын, расскажи Борис Григорьичу, что ты придумал.
Да уж, придумал… Отцу я когда свои задумки излагал, пока мы Шаболдина дожидались, он их принял не сразу, как и идею с доказательствами, так что пришлось мне и объяснять, и уговаривать, и нажимать даже. Что ж, поглядим, как быстро согласится со мной губной пристав…
— Видите ли, Борис Григорьевич, — я старался говорить убедительно, — доказательства вы соберете, в этом я не сомневаюсь. Только воры наши могут и раньше снова попробовать до меня добраться. И тут не только ваши люди нужны. Во-первых, нужны еще монахи, чтобы магию, если что, прижать, а, во-вторых, в доме от ваших людей не только охрана понадобится.
— А что еще? — поинтересовался Шаболдин. — И почему магию? Вроде они чаще за ружья брались?
— В доме из ружья особо не постреляешь, — напомнил я. — Шума слишком много, дыма, убежать труднее. Да и руки будут порохом пахнуть. На дворе, как это первый раз было, теперь не выстрелишь — там ваши люди меня без пригляда не оставляют. Так что остается либо яд, либо наговор на еду или питье, либо прямое магическое воздействие.
— А нож? — напомнил Шаболдин.
— А кровь? — возразил я. — Опыта с ножом у них почти наверняка нет, измажутся с непривычки. Да и душевно не так легко человека резать. Могут и убояться.
— Пожалуй, так, — согласился пристав.
— Так вот, — я продолжил. — Вашим людям и монахам придется провести в доме несколько дней. Им есть-пить надо будет. Поэтому в числе прочего вашим придется следить и за тем, чтобы слуги еду носили по-тихому, и чтобы разговоры прислуги с нашими, — я показал на список необходимых доказательств, — подопечными были короткими, по делу и никто из слуг не проболтался, куда и кому еду носят. А лучше, чтобы никто вообще не видел эту разноску. И еще, Борис Григорьевич, надо будет людей побольше.
— Побольше… — пристав поморщился. — С этим сложнее…
— Ненадолго, — успокоил я его. — Как только улики соберете, мы злодеев поторопим, если они сами к тому времени не вылезут.
— И как же? — спросил Шаболдин.
— Тебе, отец, — я повернулся к боярину Левскому, — надо будет объявить, что я уезжаю в Германию, да назвать день раньше. Деваться им тогда станет некуда.
— Опасно, сын, — отец встревожился.
— Опасно, — признал я. — И, поверь, быть приманкой мне самому не сильно хочется. Но я другого выхода тут не вижу. Кстати, к тому времени надо будет и Рудольфа Карловича позвать. Вроде как он тоже провожать меня поедет, а пока у нас погостит. Береженого и Бог бережет, так что врач под такое дело в доме лишним не станет.
— Знаете, Алексей Филиппович, — Шаболдин встал и поклонился, — не будь вы бояричем, я бы вас к нам на службу позвал. У вас бы хорошо получилось. А уж сейчас я, прошу простить, пойду. Раздам своим указания…
Со следующего дня дом потихоньку начал превращаться не то в готовящую сесть в осаду крепость, не то в плацдарм засадного полка. Сначала пришло подкрепление к губным, и люди Шаболдина взяли под полный контроль флигель с комнатами прислуги и хозяйственными помещениями, а заодно передвижение по дому всех его обитателей. Ясное дело, я, например, мог идти куда захочу и делать примерно то же самое, мне никто не препятствовал, но мое местонахождение тщательно отслеживалось.
А вот за прислугой следили уже плотнее, чтобы никто не мог узнать, что количество охраны в доме увеличилось.На другой день прибыли монахи. Двое из них — иеромонахи Роман и Симеон — когда-то проверяли мое предвидение, так что их я уже знал. Господи, ведь совсем же недавно это было, а ощущение — как будто из прошлой жизни! Еще двоих — монахов Иону и Диомида — я увидел впервые, но мне казалось, что их я тоже знаю — уж слишком они все четверо были похожи между собой. У них там в монастыре питомник, что ли? Хотя какой питомник, просто одно и то же обучение выработало у них одну и ту же манеру держаться, да и на внешность повлияло, не без того. Эти солдаты Божьего воинства по двое разместились в Митькиной комнате на третьем этаже и в одной из каморок прислуги на первом. Грамотно, что тут скажешь. По крайней мере, они заверили нас с отцом, что при таком размещении смогут отслеживать картину состояния магии во всем доме.
Прибывали губные и монахи в то время, когда Волковых в доме не было. Волковы, кстати, то ли два, то ли уже три раза отправлялись к Селивановым, к ним же собрались и сегодня. На Якова Селиванова, стало быть, нацелились, Мишкиного старшего брата. Выбор, в общем, неплохой — Селивановы далеко не бедны, Яков и собой хорош, и неглуп, и герой, опять же. Мало кто из молодых бояр да дворян мог сейчас похвастаться «георгием», больших войн Царство Русское не вело давненько, а на Кавказе и войск не так чтобы уж очень много, и орденов раздается всего-то ничего. Что ж, раз тут запахло свадьбой, заканчивать наше дело надо поскорее…
Одно радовало — дело к завершению шло. Губной пристав Шаболдин взялся за работу с моим списком так рьяно, что никаких сомнений в скором окончании подзатянувшейся истории не оставалось. Заявившись к нам после отбытия Волковых, Шаболдин порадовал известием из Рославля — моя догадка о наследниках Колядиных подтвердилась, а еще через полчаса явился губной стражник и передал приставу записку из губной управы. Борис Григорьевич отправил стражника обратно и поспешил похвастаться очередными успехами. На этот раз нашелся след штуцера, и хотя само ружье еще не было изъято и доставлено в Москву, лично у меня не оставалось сомнений в том, что речь идет именно о том самом, будь он трижды проклят, штуцере, из которого убили Аглаю. Впрочем, пристав тут же и сам поспешил вернуться к месту службы, пояснив, что ему необходимо отдать еще некоторые распоряжения.
Я, кстати, поговорил с отцом и выяснил, откуда он знаком с Шаболдиным. История оказалась более чем занимательной. В свое время тогда еще совсем юный Боря Шаболдин, по имени-отчеству никто его, ясное дело, не звал, служил в управлении одного из отцовских заводов, выпускавшего артефакты для железной дороги. Именно там и проявились способности будущего губного пристава к следственному делу — он выследил группу работников, занимавшуюся промышленным шпионажем в интересах Миловановых, и так размотал все их тайные делишки, что хватило на материал для суда по обвинению в недобросовестном соперничестве. Незадачливые шпионы отправились на каторгу, Миловановым пришлось выплатить отцу изрядные отступные, да еще и на немалый штраф в казну потратиться, а у юного гения сыска начались проблемы — простить ему такой болезненный удар по своему карману Миловановы не пожелали. Отец, хоть и не хотел отпускать столь ценного работника, все-таки сообразил, что единственный способ защитить парня от нападок конкурентов — это дать ему уйти на царскую службу, потому как давить на государева человека дураков нет, за такое просто штрафом не отделаешься. Вот и был Борис Шаболдин принят в губную стражу, где его способности пришлись очень даже к месту и стали хорошим подспорьем для почти что головокружительной карьеры. Отец не стал говорить, но я и так сообразил, что либо сам он, либо дядя, либо оба они вместе немало посодействовали получению Шаболдиным места главы сыскной части именно в той губной управе, в зону ответственности которой входил и наш дом. Да, мы, Левские, добро помним. А если с этого еще и нам самим польза и выгода, то вообще замечательно!..