"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28

— Ай молодцы! Чудо-богатыри! Спасибо вам, хорошо играли, порадовали!

Одноногий полковник в ответ поклонился:

— И тебе, отец родной, спасибо за заботу о нас и за доброту твою.

После чего повернулся к своей команде и затянул:

— Боже, Царя храни…

А игроки замерли, вытянувшись смирно, приложили руки к сердцу и подхватили:

— Сильный, Державный, Царствуй на славу, На славу нам!

Вслед за игроками песню подхватили на трибунах. Она звучала мощно и торжественно. Народ сдергивал шапки и подтягивал, кто знал слова. Пел и тот мужик, что тряс Александра. Государь стоял на поле с опущенной непокрытой головой и также прижимал руку к сердцу.

Друзья под впечатлением от увиденного долго стояли, наблюдая расходящихся игроков и возбужденную зрелищем публику. Вдруг они услышали сзади вопрос:

— А вы кто такие, господа хорошие?

Обернувшись, друзья увидели троих верховых казаков с нагайками в руках.

* * *

Когда мне доложили, что встречи со мной ищет Радищев, я был очень удивлен. Нестерпимо захотелось повидать уже второго живого классика и я распорядился провести его со спутником ко мне под навес.

Выглядел он в точности так, как на единственном своем портрете: гладко брит, высокий лоб, прямой нос и тонкие губы. Его спутник тоже смотрелся породисто. Оба они глубоко мне поклонились.

— Ваше императорское величество, мы нижайше просим принять нашу службу и клятву верности. Алчем принести отечеству нашему посильную помощь под вашим водительством.

День сегодня явно удался. И матч прошел отлично — начинающие футболисты почти не бегали толпой, как раньше, играли технично, не забывали пасовать. Народ демонстрировал явный интерес к новому виду развлечений: это лучше, чем водку пьянствовать. А теперь еще и два максимально образованных по сегодняшним временам человека под мою руку просятся.

Я почувствовал запах женских духов — сзади ко мне наклонилась Агата.

— Я знаю обоих. Достойные люди — по-французски произнесла девушка

Чтобы княжна не сходила с ума в моем доме от безделия и не собачилась с прислугой, особенно с Агафьей, которая увидела в Курагиной «конкурентку» — я заставил Агату учить меня французскому. Причем учить всерьез — с конспектами, словарем…

— Уи мадам — ответил я и посмотрел на Челищева. Где-то я о нем читал. Точно! Он же проходил обвиняемым по делу Радищева, как соучастник написания легендарного «Путешествия из Петербурга в Москву». По моему знаку Почиталин вытащил из папки два листка с клятвой. Радищев и Челищев по очереди громко и с воодушевлением зачитали текст и поставили автографы. Потом написали каждый собственноручно отказные письма. Двумя дворянами в империи стало меньше — окружающие казаки довольно заулыбались.

— Я сердечно рад вам, верные мои подданные — я приглашающе махнул рукой в сторону лавок рядом с троном — Расскажите о себе. Где учились, что умеете?

Из их рассказа я узнал, что оба пять лет изучали науки в Лейпцигском университете, особо упирая на юриспруденцию. По окончании учебы Радищеву нашлось место в сенатской канцелярии, а Челищева законопатили в армию, откуда он успешно дезертировал. Петр дополнил известную мне информацию по воинским частям, скопившимся в Москве. К прежним присоединился ещё и усиленный батальон Томского пехотного полка. Это было неприятно, но ожидаемо.

— Я вижу, что толковые законники Екатерине не нужны. Одного в архив определили, а другого вообще плац топтать. Неладно! Но мне ваши знания нужны.

Я оглянулся на свое окружение, все внимательно слушали.

— Старый мир мы уже ломаем, и, я уверен, сломаем очень скоро. Но для нового нужны законы. Другие, для простых людей. Написанные по правде, а не кривде, как нынче. И вы мне их составите.

Молодые люди восторженно засверкали глазами. Попал я им в самое сердце со своей идеей о честных законах.

Я же хотел получить свой аналог «Кодекса Наполеона», который лег в фундамент буржуазного законодательства почти всех европейских государств. В моем окружении нет никого, кто бы мог этим заняться, а сам я не потяну. Времени нет. А тут два юриста сами в руки пришли, грех не воспользоваться.

— Приступайте немедля. Если что нужно для работы, предъявите завтра мне через Почиталина, — я кивнул на своего секретаря. — Он же позаботится о вашем размещении и даст мои прежние указы.

Радищев понял, что аудиенция окончена, вскочил и поклонился.

— Государь, мне поручено передать Вам еще несколько посланий. Приватно.

С этими словами он извлек из-за обшлага камзола несколько писем. Мы отошли в сторону от помоста, казаки по моему знаку еще больше расширили круг оцепления.

— Первое. Владелец нашего судна, представитель голландско-русской компании, хотел получить вашу аудиенцию. Вот его письмо.

Голландец, это интересно. Думаю, надо будет сегодня же с ним переговорить.

— Також мои братья масоны шлют вам свои наилучшие пожелания, — мне в руки попал еще один пухлый конверт. — Там много разных мыслей.

— Добре, почитаю, — я выжидательно смотрел на Радищева. Меня ждала «вишенка на торте».

— Последнее, — Александр замялся, сжимая в руках еще одно письмо. — Некая высокородная особа… шлет вам свое послание.

Ага, прорвало, наконец, «плотину» — еще одна победа, и пойдут совсем высокородные предатели.

Я вскрыл письмо, быстро пробежал его глазами. Писал мой «сын» Павел. И писал явно под диктовку, слишком витиевато и сложно. Не называя меня впрямую отцом, Павел зондировал почву, жаловался на «нравы, что царят в столице». В конце письма мне предлагалось вступить с отправителем в переписку.

Я попинал камешки на земле, размышляя. Похоже, что рукой Павла водила его властная женушка — гессен-дармштадтская принцесса, великая княгиня Наталья Алексеевна. Но фактически мне писали Панины. Оба царедворца сейчас в опале, отстранены от власти. Может быть, ослабить Екатерину и слить эту корреспонденцию столичному бомонду? Пожертвовать «сынком» и Паниными, вбить, так сказать, большой клин в аристократию. А поверят ли мне? Екатерина усилила пропаганду. В церквях с амвонов читают послания синода «о донском воре Емельке». Простой народ двору не верит, но аристократы пока едины — понимают угрозу своей власти.

Да… Тут есть о чем поразмыслить.

— Иди с Богом, Александр, — я убрал письма за пазуху. — Позже дам ответ.

Радищев, уже сходя с помоста, задержался и неуверенно спросил:

— Ваше величество, а как эта игра называется?

Он кивнул в сторону поля.

— Футбол, мой друг. Футбол.

Была у меня мысль переименовать английское название, но все русские варианты оказались еще хуже. Ногомяч? Шаробан? Смех, да и только.

Оставшись в относительном одиночестве, я распечатал второе письмо. Там оказался плод глубокомысленных рассуждений целой группы энтузиастов циркуля и наугольника по поводу проекта «Декларации прав человека». Сработала приманка. Наверняка двое моих недавних визитеров в немалой степени из-за этого документа и приехали. Есть надежда, что ещё какая-то часть идеалистов присоединится ко мне. Всерьез вникать в текст примечаний к статьям я не стал. Приедет Новиков, вот там соберемся и поговорим про масонство и его перспективы. Очевидно, что, прежде чем что-то обещать масонам, надо «набрать веса». Например, создав свою собственную Великую ложу. «С блэкджеком и шлюхами».