"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
– Нестерильно получилось. – Произнёс Никита, оглядев комнату.
– Повтори, плохо слышно.
Никита вытащил ещё одну коробку ретранслятора, и включил её.
– Я говорю, грязно здесь. – Солдатиков бы прислать, для уборки. Двигаюсь дальше.
– Аккуратнее там. – Произнёс кто-то знакомым голосом, но сразу Никита вспомнить не смог.
– Принял. – Никита обнаружил ещё один склад тел, пустую установку для изменения людей, и двух техников, тут же забитых парой взмахов мачете. А в самой дальней комнате, видимо служившей кабинетом для руководства обнаружил совсем другого персонажа, двурукого, двуногого, со вполне розовой кожей, в плотном
Никита уже хотел что-то сказать, когда имплант буквально взорвался аварийными сообщениями о ментальной атаке, лезвие, словно у него был собственный разум плавно отделило голову инопланетника от тела, и сразу всё кончилось.
Устойчивость к ментальным атакам повышена на 50%. Уничтожен мастер-координатор подсети шагран. Включите самоликвидатор опорной базы и получите пять пунктов прогресса в качестве премии.
– Ну уж нахрен.
– Повтори, не слышно. – Раздался тот же смутно-знакомый голос.
– Я закончил. – Никита вышел в коридор, и оглянулся на ряд распахнутых дверей и клочья инопланетной слизи повсюду.
Через двадцать минут, пункт связи осмотрели сапёры, а ещё через десять, рядом сели целых три Ми-6 с большими шишками на борту, среди которых оказался сам Агуреев вместе с Косыгиным и всё закрутилось.
Начмед, внимательно осмотрел Никиту и махнул рукой.
– Всё, гуляй. Ещё на тебя время тратить. – Он ткнул пальцем в рваную дыру в камуфляже. – Это что? Дырка. А под ней что? Кожа без малейших следов повреждения. Так что иди отсюда, симулянт.
Руководство страны брезгливо прошлось по мясокомбинату устроенному Никитой, и оттирая модельные ботинки об траву, негромко переговаривались, стоя тесным кружком в составе Министр обороны, Председатель КГБ, генеральный секретарь Партии, и глава Верховного Совета.
Никита, сидел на БТРе бесцельно глядя в серое небо, когда его позвали.
– Добрый день. – Никита кивнул всем, и остановился, ожидая продолжения.
– Как настроение, как самочувствие? Жалобы есть, а может просьбы какие? Косыгин смотрел твёрдо, но не строго, а скорее с любопытством.
– Всё в порядке, товарищ председатель верховного совета. – Никита кивнул.
– Всё вроде есть и даже сверху.
– Ну нет. Мы так не можем. Подросток, в одиночку идёт и делает работу для которой мы создавали целое подразделение, да ещё попутно спасает раненых офицеров… Кем же мы себя будем чувствовать если оставим такое дело без награды?
– Так ещё будет сколько, товарищ Косыгин. – Никита развёл руками. – Твари эти, вон, как в нас вцепились. С мясом выдирать приходится.
– В сорок первом мы тоже ордена вручали. – Негромко бросил Агуреев. – Победа будет за нами, но отметить подвиг мы просто обязаны. Вон, твоя полёвка вся в тряпки превратилась, от дыр. Тоже видать перепадало и немало.
– Да, как-то само собой выходит.
Мужчины негромко, но с чувством рассмеялись.
– Мы эту дрянь уже лет десять воюем. Пару раз, когда кровью умылись, атомные заряды сбрасывали, а раз пять просто шлифовали всё в ноль, БШУ[1]. Но вот так, чтобы с трофеями, это вообще считанные разы. А с тобой – постоянно. – Веско произнёс маршал Устинов. – Он помолчал. – тут ко мне наши парни из ГРУ как-то приходили, всё тыкали
в бумаги, говорили, что человек так двигаться не может, и вообще из клинического идиота гений не вырастает. И знаешь что я им ответил? Да, возможно тебя и подменили где-то, но пока они там сверяют графики и чертят схемы, ты идёшь и спасаешь людей. А чёрт там или бог, мне вообще наплевать.– Да и мои суетились как-то. – Председатель КГБ усмехнулся. – Отправил делом заниматься. Что не снимает вопроса о награде.
– Да чем его наградить? – Агуреев пожал плечами. – Квартиру только что дали, машину – рано, оружие наградное, вон, уже парни подсуетились организовали ему наградной кинжал. А так… Ну разве что орден Красного Знамени? А? Товарищи?
– Ну. учитывая, что эта база не последняя, то можно. – Председатель кивнул и улыбнулся Никите. Уверен, что, если всё так пойдёт, будешь ты у нас героем Советского Союза. Но по секретности, всё оформим по-взрослому. Хоть и не по закону, но тут уж не до буквы.
Домой Никита вернулся только на следующий день, так как пришлось лечить всех зараженных найденных в старом бункере. Сроки у всех были относительно небольшие, от трёх месяцев, но людей собрали много, и всё это заняло ещё сутки.
Для руководства школы, Никите выдали грозную бумагу от КГБ, с подписью самого председателя – что-то среднее между охранной и почётной грамотой, на которую благовейно взирали всем учительским коллективом и всеобщим решением разрешив посещать занятия «не в ущерб службе», отправили на занятия.
И только отсидев пару уроков, Никита понял, что смертельно устал. Штурм бункера, поток отравленных, казавшийся бесконечным, голоса ставшие вдруг гулкими словно звучали в трубе, и противный вкус собственной крови на языке.
Хотелось бросить всё, но где-то там, в ряду тел, ожидающих лечения, лежала совсем молодая мама, с двумя девочками, и Никита, сцепив зубы, работал, пока младшая из троицы не открыла глаза, сразу поймав его руки своими ладонями, что-то прошептав, вздохнула и заснула нормальным сном.
Оттуда, из палатки полевого госпиталя обычная жизнь казалось совершенно нереальной. Портреты, одноклассники, уроки, книги, и единственное что их объединяло – он сам и нейроимплант внутри.
А тридцать баллов пришлись весьма кстати, и он долго возился с системным калькулятором прикидывая, что ему нужно в первую очередь, а что во вторую и так далее.
В итоге, двадцать пунктов влил в эфир, распределив остальное примерно поровну.
Новой темой стало обучение фехтованию. Найденный Штурминым дедушка – казак, учил Никиту как правильно держать шашку, как вести удар и прочим премудростям, чего ему очень не хватало там в старом подземелье.
Новость о награждении Никиты орденом Красного Знамени, ажиотажем не стала, но слухов породила море, в основном по причине крайне скупой формулировки награждения, как за «Защиту социалистического отечества и за спасение людей».
Личность Никиты Калашникова стала поводом для совсем приватной беседы нескольких московских джентльменов, в загородном доме, у зажжённого камина, за бокалом отличного французского вина.
Хозяин дома - самый старый среди собравшихся – совершенно седой мужчина с длинными волосами, убранными в хвостик, сером твидовом костюме, и с огромным белым котом на коленях, говорил негромко, но звучно и чётко словно актёр, не отрывая взгляда от огня, плясавшего в камине.