"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27

– Забавная версия. – улыбнулся Терентьев. – Но лично я уже готов поверить во все, что угодно.

– А давайте прямо сейчас! – предложила Фели.

– Глупая… – покачал головой Дворжек. – Сейчас у тебя действует обезболивающее, а потом скрутит. Рана не шуточная.

– А может там все заживет? Ты же сам говорил, что в том мире могут исполниться все желания. Заодно узнаем, стоит ли возвращать человечество в утраченный когда-то Эдем. Ой, мне очень хочется попробовать, ну давайте! Обезболивающее можно взять и с собой.

Друзья посмотрели друг на друга и не говоря больше ни слова пошли обуваться.

Небесный свод поворачивался циферблатом часов, деление за делением отмеряя Вечность. Небо разгоралось все ярче и ярче, отодвигая к югу короткую ночь. Утро наполнилось цветом, объемом и звуком, первые тени родились в переулках и кронах деревьев.

Дворжек, Деня, Терентьев и Фели вышли на перекресток 16-ой линии и Малого проспекта. Людей на улицах почти не было.

– Пусть побудут вдвоем. – Деня потянул следователя за локоть.

Тот улыбнулся и остался на тротуаре.

Дворжек вышел на рельсы, девушка достала флейту и как могла, одной рукой заиграла простенькую мелодию.

– Отчего ты плачешь? – улыбнулся Дворжек.

– От счастья. – Фели смахнула слезу. – И немножко от страха. Все кажется, что это какой-то обман, что не может быть так хорошо. Я ведь тебя просто придумала в детстве, а оказалось, что ты настоящий. Вдруг ты обратно превратишься в ветер, закружишься и улетишь?

Действительно поднялся ветер и вихриком закружился у ног.

– Теперь только вместе с тобой. – улыбнулся Сергей Фели.

Флейта снова запела нежным протяжным звуком.

За поворотом звякнул трамвай.

– Это наш. – уверенно сказал Дворжек. – Нам теперь до конечной.

– А что там будет?

– Не знаю, но обязательно что-то хорошее.

Сергей осторожно обнял ее за плечи, и они пошли по трамвайным рельсам навстречу взошедшему солнцу.

Валерий Пылаев Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Глава 1

— Уходим, быстрее! — в негромком мужском голосе отчетливо звучала паника. — Быстрее же, ну!

— А как же он? Бедный мальчик… Неужели мы оставим его здесь?

Второй голос — на этот раз женский — прозвучал совсем близко, буквально в нескольких шагах. И только потом я услышал сначала жужжание, а за ним — тихий ритмичный писк. Прямо над ухом работал какой-то аппарат, то и дело выдающий пульсирующие сигналы. Бип, бип, бип — в такт ударам сердца.

Это что, кардиограф? Да еще и с аппаратом ИВЛ?

— А что мы, по-вашему, должны делать? Не собираетесь же вы тащить его на себе?

Незнакомка наверняка хотела возразить, но не успела. Откуда-то снизу раздался звук, который я уж точно не спутал бы ни с чем. Раскатистый и чуть суетливый треск автомата. То ли американский патрон, то ли отечественный «пять сорок пять».

Значит, дело плохо. И самое время явить себя этому недоброму миру. Даже через «не хочу», которое норовило вдавить меня обратно в подушку… а заодно и обратно в уютную темноту.

Пробуждение оказалось не из приятных. Ничего не болело, но на груди будто лежала бетонная плита, и мне едва хватало сил поднимать ее без помощи со стороны. Еще до того, как открыть глаза, я почувствовал, что тело буквально опутывают какие-то провода и трубки, а на лице закреплен намордник респиратора. Именно он и давал мне дышать… раньше.

Первым делом я отодрал какие-то датчики, приклеенные пластырем к груди, а потом стянул с лица маску. Галогеновая лампа под потолком давала совсем немного света, но и его хватило, чтобы резануть по глазам. Так сильно, что я на мгновение перестал видеть собственную руку, вцепившуюся в провода на лбу.

Нет. Не собственную. Худое запястье и пальцы с отросшими ногтями могли бы принадлежать пацану лет шестнадцати или около того, ни никак не взрослому… ладно, уже стареющему мужику слегка за шестьдесят.

Чужая рука.

Последнее, что услужливо подкинула память — прием у Юсуповых, на Фонтанке. Встреча с самим князем, потом с иберийским послом. Усталость и дорога домой. Темнота, прохлада, моросящий мелкий дождь, пробки на набережной… Тогда мы ехали не в Инженерный замок — в Петергоф. Летом я обычно жил там, подальше от столичной суеты. Старое скрипучее кресло, какие-то документы, вечерний чай, душ, резкая боль в груди…

И все. Дальше — пустота, а сразу за ней пробуждение здесь, в чужом незнакомом теле. А значит… Нет, думать буду позже — ведь и без того исчезающе-малая вероятность, что появление в больнице людей с оружием никак не связано с моей скромной персоной, теперь устремилась к нулю.

Я сбросил тонкое одеяло и сел. Моих потенциальных спасителей, конечно же, уже и след простыл. Только в коридоре раздавались торопливые шаги. Внизу продолжали грохотать выстрелы, и в воздухе пахло не только порохом, но и самым обычным дымом с примесью какой-то больничной химии. Кто бы ни пожаловал сюда по мою душу, они явно не мелочились и крошили из автоматов все, что попадалось на пути. Охрану, персонал, пациентов, случайных посетителей, технику… наверное, поэтому до сих пор и не поднялись сюда.

Я ухватился рукой за стойку с капельницей, кое-как поднялся на ноги и выдрал из вены катетер. Потом добрел до двери, вышел наружу и тут же уперся взглядом в табличку.

Ординаторская.

Ага, мне сюда. Не лучшее время для размышлений о внешнем виде, но это все же лучше, чем щеголять голым задом в больничной рубахе. Я отодрал с кожи остатки трубок и пластыря и принялся одеваться. Джинсы с ботинками нашлись в первом же шкафу, более-менее подходящая по размеру рубашка — во втором. Подумав, я заодно прихватил и халат с вешалки. Так себе маскировка, но в первую очередь незваные гости будут искать не врача, а пациента.

Закончив с обновками, я шагнул обратно к двери и уже там остановился, опершись плечом на стену. Самая обычная возня с пуговицами отняла столько сил, будто я в одиночку разгрузил целый «КаМАЗ» с кирпичами. Первые несколько минут тело двигалось на чистом адреналине, но теперь тревога чуть отступила, и атрофировавшиеся мышцы тут же напомнили о себе болью.

На Дар рассчитывать тоже не приходилось: он не исчез в новом теле, однако вместо привычного потока я ощущал лишь жалкую струйку, которой не хватило бы даже зажечь спичку. Неудивительно — и резерв, и мощность так или иначе завязаны на сознание, а я бог знает сколько провалялся овощем.