"Фантастика 2025-129". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Отчего более не музицируете, Алексей Петрович? Или… я смущаю вас, и вы делаете это, дождавшись, когда я уйду? — видимо, почувствовав мою некую слабину, замешанную на благодарности, Маша вновь решила поднять этот тонкий вопрос.
Да, я более и не пел. Вспоминал песни, переделывал их под современные реалии, если нужно было, но гитару не брал в руки, да и некогда было. Днем работа, ночью… работы еще больше, так как готовиться к акции возмездия приходилось тайком. Спасался я от сонливости разве только тем, что спал в обед полтора часа. Сейчас не до песен, скорее, станешь на Луну выть. Или про
— Вы молчите… Не хотите об этом говорить — воля ваша. Тогда давайте обсудим проект городка, — уже деловым тоном сказала дочь покойного главного губернского архитектора.
— Опять? Может быть, там уже всё ясно? — с улыбкой взмолился я.
И вновь бумага, карандаш и споры чуть ли не с пеной у рта. Маша взялась за проект рьяно, будто бы ей предложили построить город мечты. У нее было своё видение, и она от него не отступала, так что дискуссия наша казалась мне бесконечной, хоть и продуктивной.
— Я могу остаться у вас сегодня на ночь? — спросила Мария Александровна, как бы между прочим.
— Нет! — моментально ответил я.
— Я не нарушу ваш покой, но войдите в мое положение — мне более часа добираться до любезного Емельяна Даниловича, который приютил меня. Время нынче же уже к ночи клонится. Я не хотела бы вас обременять, но… — Маша посмотрела на меня щенячьими глазами.
Признаться, тут я несколько растерялся. Проблема заключалась не в том, что я каким-то образом опасаюсь оставаться наедине с Машей. Самое главное состояло в том, что у меня на эту ночь были серьёзные планы. Настолько серьёзные, что никто, абсолютно никто не должен был знать о факте моего отсутствия дома, а уж тем более о том, что я под покровом тьмы покинул территорию поместья, а после вернулся.
Уже больше двух недель я предпринимал всевозможные действия, готовясь к акции возмездия. Суд, долги? С этим я справлюсь. Пепелище на месте дома? Хорошо, соседушка, поиграем! Я собирал информацию по Жебокрицкому, его привычках. Мне нужно было знать, что он делает и в какое время.
И вот я уверился, что сам помещик во время посевной дома находиться не должен. Именно в это время он всегда выезжал на встречу со каким-то своим товарищем, и они отправлялись то ли на охоту, то ли ещё куда-то. Это рассказал мне крестный, Матвей Иванович. История такая повторялась каждый год и была известна всем в округе.
Это, кстати, весьма хорошо характеризовало Жебокрицкого как помещика. В тот момент, когда, нужно находиться в поместье и контролировать посевную, он будто сбегает, игнорирует свои обязанности, уезжает куда-то гулять.
От крестьян соседа я понял, что все крепостные Жебокрицкого ждут того дня и часа, когда хозяин уедет, как, наверное, в будущем народ ждёт Нового Года, а в современном мире — Рождества или Пасхи. Они готовятся даже отмечать день отъезда. Меня убеждали, что последние пять лет только так обстоят дела, и ничего и никогда не менялось.
Теперь я смотрел на Марию Садовую и размышлял. Красивая же девка, умная… Не была бы… Но брак — это очень важный момент и тут девица должна быть с хорошей репутацией, да и выгодной партией. А так, когда поматросил и бросил? Так у Маши есть сердце и его разбивать не хочу и не буду, тем
более, что она показывает свою полезность.— Хорошо, Мария Александровна, оставайтесь ночевать. Но учтите, что нынче я даже отпустил слуг, так что вам придётся самой мало того, что подготовить себе постель, так уж, извините, но ночью, да и вечером, я должен побыть один. Не рассчитывайте на компанию, — сказал я.
— Я не буду вам докучать, — с нотками обиды сказала Маша, явно ожидавшая иного.
Я же подумал о другом. Если вдруг что-то вскроется и найдётся тот, кто умеет думать головой, задавать правильные вопросы и сопоставлять факты, то у меня будет алиби. Доказать моё присутствие сможет именно Маша. С ней, наверняка, не составит труда договориться и о том, чтобы она призналась даже в некоторых подробностях нашего с ней гипотетического времяпровождения. Репутация девушки и без того подмочена.
Как только стемнело, я, переодевшись во всё тёмное и собрав вещмешок, отправился в достаточно долгий путь. Сперва мне предстояло пройти, а вернее, пробежать порядка четырёх верст до того места, где в лесу должен оставаться привязанный конь. Наездник из меня аховый, да и седалище болит уже так, что я на коня смотрю как на Гитлера, то есть с ненавистью и хочу убить. Но на своих двоих я до поместья Жебокрицкого смогу добраться только к утру. И то, если постараюсь и с перенапряжением сил.
Однако и теперь предстояло прошагать немало.
Одышка замучила, спасу нет. Если версту я ещё смог пробежать с тем нелегким грузом на спине, что подготовил, то остаток пути просто «добивал» быстрым шагом. Вещмешок, представлявший собой узелок из толстой ткани с пришитыми к нему тесемками, был наполнен необходимым: я нес «кошку» с верёвкой, два пистолета, кувшин на литра два с половиной, заполненный горючей смесью. Когда пот уже залил глаза, а ноги стали чуть подкашиваться, я, наконец, увидел того самого «Гитлера».
— Ух, скотина! — сказал я и, терпя боль, взгромоздился на коня.
Если кто-то думает, что можно сесть на лошадь в первый раз и сразу поскакать, будто лихой казак, то он жестоко заблуждается. По крайней мере, если это не прогулка с инструктором, а реально передвижение на достаточно долгие расстояния. В моем детстве в прошлой жизни у деда в деревне был конь, на котором я по малолетству лет, да и в подростковом возрасте осваивал езду верхом. Но когда это было! Мало того, так нынешнее тело, несмотря на то, что оно существовало именно в то время, когда каждый должен уметь ездить верхом, к подобному было мало приспособлено.
Я не ехал к соседу наобум. Это уже моё третье посещение усадьбы Жебокрицкого. Иначе нельзя было бы узнать и понять, с какой стороны подходить, как и что делать.
К сожалению, дом Жебокрицского был выложен из кирпича, вполне добротного, произведённого на одном из двух кирпичных заводов Луганска. Так что поджечь я предполагал лишь кабинет моего обидчика, надеясь на то, что кроме картин и дорогой мебели там хранятся и хоть какие-то серьёзные деньги. По крайней мере, из тех обрывочных сведений, что мне удалось собрать, можно заключить, что казначей Жебокрицкого приходил именно в кабинет к хозяину, где помещик выдавал порой немалые суммы на деятельность в своём поместье.