"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24

– В магазине продавцом, что ли? – сделав кислую мину, уточняет дядя Леша.

– Не совсем. В магазине не стоял, больше сам ездил, предлагал разные товары и услуги.

– Так товары или услуги? – хитро прищурив глаз, спрашивает он.

– Смотря где работал, дядя Леша. Тарелки спутникового ТВ – товар? А реклама в газете – услуга? Больших успехов не достиг, в общем, и ушел в писательство.

– А что ты написал? – удивляется мать Вики: как же, настоящий писатель у нее на кухне!

– Вы не так поняли, теть Том. Я статьи всякие писал на заказ – для сайтов разных, для компаний… – Меня больше не перебивают, и я заканчиваю отвечать на их вопросы на одном дыхании, словно на исповеди, правда, опуская все, связанное с Игрой. – Тоже, в общем, особо не заработал этим. Из-за того и жена моя первая – Яна – ушла. Четыре года терпела, все ждала, когда я чего-то добьюсь или за ум возьмусь, а вышло так, что за ум я взялся только тогда, когда потерял ее. В тот майский день меня как по башке чем-то стукнуло! Помню, вышел на балкон и оглянулся назад, посмотрел на жизнь: что сделал, чего добился? А ничего ведь и не добился! Тридцать два мне зимой исполнилось, а что за душой? Ни кола, ни двора, ни работы, ни детей. Жену – и ту потерял! Ох и пробрало же меня!..

Тетя Тома, проникшись, открывает рот, схватившись за щеку, и продолжает размешивать давно растворившийся сахар в кружке. Дядя Леша играет желваками, и даже Витька замер с куском торта во рту. Давай, давай, харизма, жги, коммуникабельность, работай, эмпатия!

– Так пробрало, что в голове прям что-то перемкнуло. По утрам бегать начал, работу сразу нашел, в качалку, на бокс записался… На работе в той компании, где я с Викой познакомился, все наладилось… Продажи делал, шеф большие премии выдал, хотел, чтобы и дальше работал, но я к тому моменту уже твердо решил, что хватит на дядю горбатиться! – Я умышленно использую эту фразу, чтобы донести ее смысл прямым ходом в мозг родителей Вики. – На днях уже офис нашел, через пару-тройку недель, зависит от того, как быстро зарегистрирую компанию, все запущу. В общем, взялся за ум. Дочь вашу люблю и приехал не просто с вами познакомиться, а попросить ее руки…

В мертвой тишине раздается звон упавшей на стол ложки, вывалившейся из рук тети Томы. В ожидании ответа или хоть какой-то вразумительной реакции на мои слова я поднимаю кружку и отпиваю крепко заваренный чай, чтобы смочить пересохшее горло. Слышу, как открывается входная дверь и раздается звонкий голос Вики:

– Мы пришли! Вы закончили пытать моего Филечку?

– Филечку? – Витек закатывает глаза и смеется ломаным подростковым смехом.

– Баба, я пить хочу! – заявляет появившаяся на пороге кухни Ксюша.

Тетя Тома вскакивает, чтобы налить воды внучке.

– Спасибо, мам, все было вкусно! – Витек встает из-за стола. – Я пойду, поиграю, пап?

– Сядь! – командует Викин отец. – Мы не закончили! Виктория, иди к нам, тебя это тоже касается.

Пока Ксюша пьет, Витек уступает свое место сестре, и она садится, озабоченно оглядывая наши лица.

– Значит так, Виктория! – подводит итог нашей беседы Алексей Викторович. – Послушал я твоего хахаля, подумал. Он, конечно, складно поет, заслушаться можно, да только веры ему никакой. Ты уже взрослая, замужем побывала, так что живи как хочешь, да только родительского благословения на брак с этим тунеядцем от нас не жди!

– Не жди, не дадим! – часто кивает тетя Тома. – Не верим мы ему, и ты не верь!

– А ты помолчи пока, Томка! Тебе слова не давали! – Викин отец стукает кулаком по столу и звенящим голосом выносит вердикт. – Спекулянт… Бизнесмен хренов! У нас с матерью в его годы уже комната, какая-никакая, да своя, была! Гараж! Дача! Ты обута-одета-накормлена, да и Витек на подходе… И все мы с твоей мамкой сами тянули, всю жизнь лямку тащим и не жалуемся! А этот чего? Голь перекатная! Он за твой счет пытается выбраться из той жопы, в которой оказался по своей лени беспросыпной. Небось и на работу к себе ты его устроила? А начальство увидело, каков балаболка, да и погнало в шею? А ты все байкам егошним веришь? Или нарочно прикрываешь? Головой думай, Виктория, а не передком! У него на то и расчет: охмурить, окольцевать, на твоей шее вылезти, да жену свою заменить, чтобы постель грела! Увидел, что баба при должности, при квартире собственной, не страхолюдина – вот и решил в лямур сыграть! Чтобы ноги этого лодыря в моем доме больше не было.

Последние слова он произносит тихо и размеренно, и от того смысл их особенно страшен – не на эмоциях человек говорит, а рассудив все по-своему и приняв окончательное решение.

Ваша репутация у Алексея Викторовича Коваля понизилась!

Текущее отношение: Враждебность 10/30.

Вам нанесен критический урон словом: -50 % к духу и уверенности.

– Дядя Леша… – Смахнув убийственные уведомления, я еще пытаюсь хоть как-то исправить неисправимое, но он качает головой, не желая слушать.

– Я все сказал, – тихо говорит он. – Пошел вон из моего дома.

Медленно, не веря происходящему, встаю, чтобы уйти, но едва не падаю – меня знобит, тошнит и одновременно накрывает слабость. Взгляд мой туманится, и мне хочется протереть глаза, чтобы стереть с них эту непонятную пелену.

Сообщение о рухнувшей перед Викиной матерью репутации я убираю, не вчитываясь, и так понятно, что муж и жена, в данном случае, – одна сатана.

Моя девушка тем временем удерживает меня под локоть, прося, чтобы я не уходил, и, сидя прямо и глядя в одну точку, словно окаменев, говорит ровно, рублено и без эмоций:

– Филипп, подожди. Ксюш, собирайся. Поедем домой.

– Вот еще чего не хватало! – возмущается ее мать. – Нечего ребенку в одном доме с чужим мужиком делать! Срамота, господи!

– Мама! – вскрикивает Вика, и я замечаю слезу на ее щеке.

– Да я тебе уже тридцать лет мама! А только Ксюху не дам. Разойдешься с этим, тогда заберешь. Каникулы у девочки, нечего ей в городе делать! Здесь и питание, и воздух…

– Мама, не плачь, – утешает Вику дочь.

Вика, поцеловав ее в щеку, мягко отстраняется, резко, с грохотом отодвигает стул, встает и тащит меня к выходу.

– Подожди, Вик… – делаю попытку остановить девушку, но она вырывает руку.

– Жду в машине, – бросает она и уходит, хлопнув дверью.

Я не могу уйти вот так, опозоренный домыслами ее отца. Понимаю, что любое слово будет воспринято как желание выбелить себя, но мне надо как-то сгладить момент расставания, не сжигая мосты окончательно.

– Алексей Викторович! Тамара Сергеевна! Я, конечно, вам совсем чужой, но зря вы так с Викой. Лучше девушки я не встречал. Спасибо вам, что воспитали Вику такой – доброй, отзывчивой, порядочной. В ваших словах, Алексей Викторович, не было ни грамма правды, но, как я и говорил, оправдываться не буду, все равно сейчас ничего не докажу. Просто прошу, дайте время, и сами поймете, что ошибались. Спасибо за гостеприимство, правда, Тамара Сергеевна, у вас чудесные пельмени, в жизни таких не ел!

Мне никто не отвечает. Хозяйка спиной ко мне демонстративно громыхает посудой, убирая со стола, а несостоявшийся тесть, не обращая на меня внимания, скручивает папироску.

– Ладно. Всего вам доброго.

Чуть пошатываясь – да отчего? – иду в прихожую, обуваюсь. Проводить меня выходят Ксюша с Витьком.

– Не сможешь ты футбол посмотреть, – сочувствует он мне шепотом. – Через час начинается, а вам еще ехать часа два-три.

– Может, на второй тайм успею. Пока, Витек, рад был познакомиться. Много в контру не катай, живи реальной жизнью.

Он ухмыляется и жмет протянутую руку.

– А мне? – спрашивает Ксюша.

Я протягиваю девочке пять и получаю хлопок по ладони в ответ. Она совсем не похожа на мать – коренастая, пухленькая, черноглазая. Челка лезет в глаза, и малышка ее постоянно сдувает.

– Пока, Ксюш! Рад был с тобой познакомиться!

– И я! Мама про вас столько рассказывала! А вы совсем другой, не такой… Дядя Филипп, вы маму не обижайте, хорошо?

– Конечно, не буду, солнышко! Я твою маму люблю, а когда люди любят – они не обижают друг друга.