"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Что же делать? — повторял молодой самодержец. — Что же делать? Да что делать-то?! Что ты молчишь?!
— Я? — поднял глаза Уильям. — А причём здесь я?
— Но как же… Как же…
— Э-э-э, не-е-е, — ухмыльнулся принц. — Погоди. Я тебя разве к чему-то принуждал?
— Ты же советовал, что…
— Советовал! — перебил Уильям и встал с кресла. — Не более, Петь. Ты уже взрослый мальчик, и у тебя своя голова на плечах, не так ли? Всё это ты сделал сам, по собственной воле, и расхлёбывать всё это тоже тебе.
— Но откуда я знал, что моя сестра жива?!
— Девка, — презрительно сморщился
Не убирая неприятную улыбку с лица, сэр Уильям подошёл и похлопал друга по плечу.
— Ну представь, — продолжил он. — Ты, дескать, покатался по заграницам. Посмотрел, как всё устроено и как там люди живут. Ты — новатор!
— Но я ведь и есть новатор…
Эту реплику Величества сэр Уильям пропустил мимо ушей, просто-напросто отмахнувшись.
— В таком случае, — продолжил он, — тебя бы предпочли сестре. И совсем неважно, кто из вас старший, а кто младший. Но ты решил действовать сейчас…
— Но ведь ты же сказал, что…
— Бла-бла-бла! Сейчас ты начнёшь винить меня в том, что не знал про сестру. Не находишь саму формулировку претензии несколько неадекватной?
— Ваше Величество! — без стука ворвался в дверь запыхавшийся гвардеец. — Они уже здесь! На площади!
Пётр Петрович осел на кресло. Вспотнул. Побледнел. Невидящим взглядом уставился куда-то в угол и сложил ручки на коленочки.
— Наверное, лучше будет сдаться…
— Тихо! — рявкнул Уильям, а затем вместо Величества обратился к гвардейцу — Что делает армия?
— Пока ничего!
— А гвардия?
— То же самое!
— А они?
— И они ничего! Просят не чинить препятствий, и всё на этом!
— Ага, — кивнул принц кембриджский. — Покинь нас и жди указаний.
Пауза была театральной да притом хорошо поставленной. Неспешный — можно даже сказать «вальяжный» — топот ботинок сэра Уильяма по деревянному паркету, скрип открываемого бара-глобуса, звон бокалов, приятный «пуньк», с которым пробка покидает бутылочное горлышко, плеск наливаемого коньяка, снова топот и:
— На, — сказал принц кембриджский. — Выпей.
— Ага.
Петя залпом опрокинул содержимое бокала, в то время как Уильям лишь слегка пригубил.
— Слушай, — сказал он. — Ситуация неприятная, но сдаваться рано. Кажется, я знаю человека, который мог бы тебе помочь. И если ты хочешь…
— Хочу!
Долго ли, коротко ли, а вот она, перед нами.
Красная Площадь.
С одной стороны, оцепление, с другой, мы. Стоим и пока что смотрим друг на друга. Стрельбу никто не открывает. Точь-в-точь такая же ситуация, как и у императорского дворца, вот только здесь приказы Её Величества Танюхи никто не исполняет.
Солдаты лишь бычат и молятся, чтобы мы не дали им повода атаковать.
А мы ждём.
Чего ждём? Да вот же… Морозовы застряли где-то в дороге. Вся эта орава, в которую мы сейчас превратились, добиралась сюда мелкими группками по одной-две машины. Идти колонной и по пути крушить
Москву — во-первых, провокация, а во-вторых, хреновый шаг для имиджа будущей Императрицы.Мне уже давно предельно ясно, что без боя внутрь не попасть. И для последнего рывка, увы и ах, силовой метод придётся применить.
Так что ждём Германа с его молодчиками и вперёд.
Мы с Татьяной Петровной стоим по центру и чуть впереди. Вокруг группа «Альта», министры, Лёха с Мишаней и демоны с грифондюком. Заинька светится. Лиля уже накастовала рой сколопендр. Хельсин вместо Нервной Почвы смастерил себе голема из плитки Красной Площади. Вроде бы очень патриотично получилось, а вроде бы и культурное наследие раскурочил, зараза такая.
— Бе-э-э-э-эээ! — а это Макар Матвеевич с козлом подмышкой.
Дед настоял на том, что после уплаты всех налогов, дела государственные касаются его, как никого другого. Ну… что делать? Взяли с собой. Макара как заводилу, а его козла в качестве маскота.
А вот гандам оставили в Удалёнке. Опять-таки из-за возможных разрушений. Вообще, мне очень хотелось бы, чтобы уличные бои прошли без техники.
Ни к чему оно.
Так решим.
— Василий Иванович, а как вы думаете, суворовцев против нас не выдвинут, а? — вдруг спросила кадет Дольче. — А то у меня на балу, кажется, что-то наклёвывалось. Некрасиво получится.
— Не выдвинут, — хохотнул я.
— Ага, — кивнула Чертанова. — Хорошо. А это кто? — и указала куда-то в сторону.
А там…
Не суворовцы — процентов так-эдак сто. Признаться, я вообще не понимаю, кто это и что это такое. Впервые вижу, чтобы силовые структуры перемещались на чём-то подобном. Огромные грузовики, серые, без опознавательных знаков, кроме латинской буквы «N». Строгие прямоугольные кузовы, на первый взгляд, наглухо обшиты бронёй.
За ними несколько фур. Таких же серых, и с такими же бронированными прицепами. А за ними — вообще уму непостижимо! — какая-то монструозная хреновина наподобие БелАЗа, в кабину которой без приставной лестницы не забраться. И вместо прицепа у неё железнодорожный вагон.
Что военные, что гвардейцы отреагировали на появление колонны странно. Казалось бы, они должны были порадоваться подкреплению, но… вместо этого как-то уж слишком суетливо бросились прочь.
Как будто боялись чего.
— Не знаю, кто это, — честно признался я. — Но мне всё это не нравится…
— Роберт Нобель, — представился мужчина.
А был он среднего возраста, что-то в районе сорока. Не толст, не тощ, не низок, не высок, не мускулист, и при том не сказать, чтобы хил… главный человек чуть ли не главной международной торговой корпорации на внешность оказался откровенно никаков.
Строгий деловой костюм, волосы с пробором, совершенно невыразительные глаза. Из примечательного — чёрные сросшиеся брови и слишком уж неестественно белые зубы. Ещё бледность. Вот только не аристократическая, а скорее, уж какая-то больная; грязная.
Ну и как вишенка там, куда принято класть вишенку — трость. С круглым набалдашником и гравированной на нём буковкой «N». Именно по этому аксессуару незнакомому человеку предлагалось угадывать в этом невзрачном мужчине Самого Роберта Нобеля.