"Фантастика 2025-16". Компиляция. Книги 1-14

Но неужели Шол де-Мой, большой любитель культуры, произведений искусства и древностей, ничего не знал об артефакте? Я допускаю, что Культ не сильно распространялся по поводу содержания «Книги Солнца»: как-никак там довольно откровенно написано о вещах, которые обычным октопусам знать вовсе не обязательно. Но ведь тот же Хединг прекрасно знал о Ладье и её свойствах. Да и вряд ли «Книга Солнца» — единственный источник, из которого можно подчеркнуть знания о Хароне и Ладье…

В общем, дела обстоят несколько сложнее, чем могло показаться. В закручивающейся игре участвуют самые могущественные игроки и даже сама Система. По стечению обстоятельств в ней участвую и я. Пока ещё сложно сказать, кто выйдет победителем, но можно гарантировать, что развязка будет крайне интересной.

На следующий день ко мне подошла Амазонка. Женщина (а теперь это была взрослая женщина лет пятидесяти, а не антропоморфное существо со страусиными лапами) сказала жмущийся ко мне Иве:

— Да не бойся, Ивочка! Не уведу я твоего Чёрного.

Девушка улыбнулась в ответ, но не той саркастической улыбкой, которую обычно натягивали на себя представительницы прекрасного пола при встрече, а даже как-то дружелюбно. Вообще, после выхода из Игры отношения между Ивой и Амазонкой наладились. Конечно, лучшими подругами они не стали, но и откровенной ругани я не слышал давно. Вероятно, в их молчаливом конфликте были найдены удобные для обеих позиции: Амазонка в качестве всеми уважаемой опытной дамы и Ива как молодая и привлекательная девушка. Ни та, ни другая не выходили за обозначенную территорию.

— Конечно, Амазонка, — махнула рукой Ива и обратилась ко мне. — Жду тебя в столовой, Чёрный.

Я чмокнул девушку в подставленную щёку и вопросительно поглядел на Амазонку, мол, что стряслось.

Амазонка изобразила усталость:

— Опять Черноус наркотики где-то нашёл!.. Его по камерам, — при слове «камеры» я насторожился, — отследили. Плохо бедному… Его сейчас Паук в сознание приводит. Ты бы поговорил, что ли, с ним, а то ведь недолго парню осталось.

Я не слишком разделял жалость по отношению к Черноусу: как-никак наркотики — это его выбор. Тем не менее многие игроки фракции серых действительно считали его больным человеком, неспособным противостоять собственной мании. По словам бежевых, он и до Игры страдал от различного рода веществ, а потому новая зависимость Черноуса представлялась в качестве логичного следствия: предрасположенность и доступность наркотиков.

По дороге в медблок к нам присоединился Зелёный. Вежливо поздоровавшись с Амазонкой и пожав мне руку (приветствие изначально казалось октопусу странным, но традиции инопланетной фракции вызвали явный интерес у стажёра), он погрузился в свои мысли.

Где Черноус находит новую дозу? За пределы Культа и уж тем более в Город серые не выходили, никто из посторонних с нами контактировать не мог. Значит, источник наркотрафика — внутри Культа, и это кто-то из местных работников. Ограничивать контакт со служителями, многие из которых являлись заядлыми зрителями реалити, Кторвик не планировал, да и не мог физически: Храм представлял собой нагромождение жилых построек и рабочих помещений, где постоянно находились сотни служителей Культа. Да и наркотики в Городе ходили вполне легально, за исключением территории, подконтрольной Хедингу.

Несмотря на значительный доход от наркоторговли, он запретил продажу любого вещества, эффект от которого превышал уровнень ND-2 (то есть был выше эффекта от самых лёгких наркотических веществ). Сделал он это, конечно, не из желания оградить мирное население от пагубного влияния эйфории. Поговаривают, что обе дочери Хединга страдали от зависимости — именно в этом и крылась причина запрета. Семья в обществе октопусов была действительно значимой социальной группой. Гораздо более значимой, чем человеческие семьи, а потому подобный шаг со стороны члена Совета шести понятен.

Именно семья являлась налогоплательщиком в копилку корпораций (естественно, только тех из них, которые имели возможность взимать плату с проживающих на территории осьминогов). Семья платила штраф за провинившегося перед начальством октопуса, жить с родителями до старости не считалось здесь чем-то зазорным, также нормальным считался тотальный блат, когда важный начальник брал на работу исключительно членов своей семьи или семьи друзей. Именно так на работу попал Зелёный, внук ушедшего на покой главного автора Культа, который в своё время взял на работу молодого Кторвика.

Начальство Культа пусть и не одобряло наркотрафик: всё таки религиозная организация, все дела… но и запрещать эйфорию не планировало. Формально ограничить свободу передвижения Черноуса мог только Палыч, однако физических возможностей для отслеживания передвижений наркомана фракция не имела. Предоставлять доступ к камерам Культ точно не планировал.

В общем, эффективность лечение Черноуса зависело исключительно от его согласия и готовности. А какая может быть готовность, если желаемая доза находится буквально под рукой? Продай свой электронный автограф — и получи немного эйфории, благо фанатская база у фракции серых приличная.

В небольшом медблоке собрались Амазонка, Паук, улыбчивый доктор Культа, чьё труднопроизносимое имя я не запомнил, мы Зелёным и сам Черноус. Последний выглядел довольно паршиво. «Эйфория» от одноимённого наркотика давно прошла и начался отходняк, негативный эффект от которого и пытались устранить Паук совместно с доктором. Болезненно бледный брюнет лежал на кушетке и дёргался, будто пытаясь нащупать точку опоры. Его руки и ноги изгибались, а рот жадно ловил спёртый воздух медблока, пропахший лекарствами и потом.

Давая своему продукту столь звучное наименование, производители наркотика, конечно, умолчали о такой мелочи, как скручивание организма и бред, длящийся уже в течение суток. Если бы не охрана, отсматривающая камеры, лежать бы сейчас Черноусу где-нибудь в тёмном пыльном закутке, в который заглядывают раз в сто лет…

— Я бы на вашем месте, — заметил я, косясь на хрипящего Черноуса на кушетке, — оставил всё, как есть. Пусть помучается, зато, может, с иглы слезет. Это ведь не первый случай!

Амазонка хотела что-то возразить, но её опередил Зелёный.

— Знаешь, Чёрный, — подал голос стажёр, с участием глядя на наркомана, — ты не прав. Во-первых, эйфория не колется — от этого опасного с точки зрения санитарии способа отказались уже очень давно — а глотается в виде таблеток. Во-вторых, на ваш, человеческий организм, наркотик, похоже, оказывается значительно больший негативный эффект. Мой район довольно благополучный, но и я насмотрелся на наркоманов: такая сильная ломка бывает у тех, кто сидит на эйфории в течение года-двух.

— Какие у вас удивительные познания! — заметил Паук, устанавливая капельницу с питательным раствором.

— Ещё бы, — покраснел Зелёный, — моя мама очень боится, что мы с братом может подсесть, вот и заставила научнопопулярные программы про эйфорию посмотреть. Я, можно сказать, знаю абсолютно всё, вплоть до ощущений, которые испытывает наркоман…

Черноус в этот момент прохрипел что-то нечленораздельное.

— Даже так? Ну, расскажите нам, — усмехнулся в щупальца доктор Культа, втыкая в вену наркомана иглу от капельницы.