"Фантастика 2025-16". Компиляция. Книги 1-14

— Поток, — продолжал голос, находящийся где-то вне разрастающейся вокруг меня реальности (теперь я даже не был уверен, что он принадлежит Рент-а-Илу; возможно, передо мной видение, и я разговариваю с… в общем, точно не с учёным). — Поток закручивается в спираль. Но это лишь завихрение реки Вечности, ловушка для глупцов, повершивших, что им удастся совладать с бешеным течением. Думаешь, вы вышли из Игры? Нет, вы просто переместились дальше по завихрению, как три тысячи лет назад это сделали октопусы. Знают об этом единицы, и знание это страшно. Октопусы готовы смириться со всеми жестокостями Города лишь потому, что уверены — лучше этого нет ничего… ВНЕ этого нет ничего, Город — это и есть реальность, а Игра — трудности, боль и смерть — и в этом их старательно убеждает Культ вместе со своим реалити-шоу.

Но в конечном счёте трудности, боль и смерть — это и про Город тоже. Это и про жизнь октопусов тоже. Каждый из них — сущность, перемещающаяся по спирали через четыре этапа становления: от центра завихрения, первичного буольона, к следующему слою — суше. Затем идёт цивилизация, а затем (но лишь для «избранных») — выход в «реальность». Но это «реальность» ничуть не реальнее самой Игры. И после этой «реальности», наполненной болью и переживаниями, октопусов ждёт смерть. Так заканчивается Великое завихрение в реке Вечности — на деле лишь небольшой водоворот у особенно резкого поворота основного русла — душа продолжает свой путь во Мрак, к Смерти. И если в «Игре» у души есть шанс задержаться на неопределённое время, то из «реальности» выход только один — вперёд, во тьму.

Не каждый, кто узнал истину, может принять её сразу. Для октопуса правда означает полное разрушение фундамента, на котором держался до этого весь его мир. Город, казавшийся не самым плохим местом (особенно в сравнении с Игрой), оказывается наполненным серостью и болью. Всё, что остаётся у октопуса — его жизнь, которую он проводит с такими же обречёнными, как и он, а по большей части — за бессмысленными занятиями. Культ, представлявшийся лучом света в царстве алчности и лицемерия, оказывается репрессивной организацией, внушающей своим прихожанам лживую веру в священных предков, которые вовсе и не спасали их цивилизацию, а лишь сумели обеспечить ей особенно извращённые страдания — страдания в неведении и одновременно без надежды на спасение.

Очищенный взгляд октопуса видит, что он, в сущности, ничем не отличается от героев реалити-шоу. Просто их жизнь, пусть и жизнь короткая, наполнена впечатлениями и свершениями. Они могут сделать себя сами (буквально), а жители Города, простые октопусы, лишены даже этой радости. Они никак не могут повлиять на реальность. Они не способны творить магию, они не могут взять в руки дубинку и дать по морде своему врагу, потому что враг незрим и нереален. Враг — это сама система, само общество, сам Город, сами октопусы. Сама Игра.

Октопус не может уйти в лес, спасаясь от железной хватки Стального гиганта, он не может стать демоном и кружить в завихрении реки Вечности сколь угодно жизней, раз в двести лет забывая о прошлом и вновь обретая самость, то есть фактически рождаясь заново.

Наиболее сильные маги могут насладиться всей сладостью прямого бессмертия, в действительности перерождаясь — и таким магом может стать каждый игрок. В теории… А октопусы? Их удел — смотреть на чудеса сквозь экран телевизоров с частичным погружением и чувствовать лишь отдалённое касание вечной жизни, которой они лишены от рождения. Бесповоротно. Свернуть в обратную сторону невозможно. Разворот всей реки Вечности, пусть и в отдельно заданном промежутке, обычным сущностям не под силу. Ещё ни у кого не получалось пройти этапы в обратном порядке: «реальность» — цивилизация — стая — первичный бульон…

— …Хотя, кто знает, — это уже определённо был Рент-а-Ил: его неторопливую сбивчивую речь я не спутаю ни с чем другим, — несколько веков назад один метафизик понял, как создавать астральное тело и посылать его в Игру — так появились первые операторы. Вот только истинной целью метафизика было познание реальности и поиск дороги назад, а его разработки стали использовать в коммерческих целях, загаживая сознание обычных октопусов через телевизоры… В общем-то, обычная практика для Города.

Меня, кажется, начало отпускать после смеси нейростимуляторов и портвейна, освящённого перед изваянием самого Абрахрама Кла-Кро…

Заметка: миксовать эти два адских продукта нельзя ни при каких условиях, если, конечно, вы не ставите себе целью раствориться в реальности, рискуя потерять собственное я в мрачных лабиринтах цифровой Вселенной.

— И Зелёный?..

— Да, — ответил Кторвик, икая. — Зелёный, как и мы с Рент-а-Илом, познал истину и не смог перенести парадигмальный поворот… Но ничего. Я когда-то был точно таким же и тоже узнал правду от деда Зелёного. Помню, ужасно на него злился… Но вырос и понял, что всё это было для моего же блага: юному существу не хватает жизненной мудрости для того, чтобы свыкнуться с жестокостью окружающего мира. Зелёный, вероятно, узнал о завихрении реки Вечности из записок своего умершего деда. И сделал он это, прямо скажем, рановато. Я бы на месте своего учителя и босса не стал завещать внуку столь шокирующие знания… С другой стороны, Зелёный парень умный. Когда-нибудь вырастит, поймёт меня и простит.

— А есть ли способ выйти в настоящий мир? Разорвать створку ракушки, выплыть из завихрения? — выпалил я вертевшийся на языке вопрос.

— Конечно… ик… — кашлянул в кулак Рент-а-Ил. — Возможно, строго между нами говоря, вообще всё что угодно.

— И как это сделать?..

— Смотри сюда, — подозвал Кторвик, освобождая стол от пустых бутылок и доставая из прикроватного столика планшет странной модели. Проследив за моим удивлённым взглядом, он пояснил: — Дополнительные уровни защиты: попросту не подключается к сети. Взломать почти нереально… почти. Здесь у меня единственный электронный экземпляр «Книги Солнца» — редчайшего и ценнейшего документа нашей цивилизации, написанного сыном самого Абрахрама Кла-Кро! Без преувеличений!! Настолько ценный экземпляр, что этот электронный снимок я делал… кхм… не совсем легально. Дело в том, что далеко не всю информацию из книги стоит знать обычным октопусам.

Внутри у меня всё похолодело: с чем-чем, а с «Книгой Солнца» я был знаком очень близко… И знакомство это чуть не закончилось для нас с Белым крайне плачевно.

— Читай! — сказал Кторвик, тыкая пальцем в одну из страниц.

Я с ужасом понял, что уже знаю, о каком отрывке идёт речь.

«Договориться с высшими светлыми магами было непросто. Священным предкам (моему отцу легендарному Абрахраму Кла-Кро и его товарищам-охотникам на души) пришлось принести в жертву пятнадцать игроков фракции еловых.

Но оно того стоило. Из разговора со свихнувшимся стариком по имени Жрец, на которого их навели два молодых мага, удалось выяснить, что Харон — высшая ипостась Стального гиганта, дающая право выхода из Игры. Уговор был таким: Стальной расчищает Город у моря, за что получает свободу и специализацию Харон, при помощи которой выходит ВОВНЕ. Таким образом Жрец хотел избавиться от потенциального противника.

Выход ВОВНЕ должен произойти после того, как Харон завладеет Ладьёй. Ладья — мощнейший артефакт, через который течёт Поток энергии. Ладья неразрушима, неизменима и недвижима с той точки зрения, что всегда остаётся в конкретном месте ВНЕ Игры. Тем самым подчёркивается значимость Ладьи для всего игрового мира.

Даже если кто-либо сдвинет Ладью с места, положение в пространстве изменит вся цифровая Вселенная, но только не сам артефакт. То есть сдвинется Игра вокруг Ладьи, а не сама Ладья. Поэтому говорит о том, что Харон «завладеет» Ладьёй, не совсем верно. Ему просто выпадет честь воспользоваться одной из активных функций артефакта — прорезать дыру в Потоке энергии и выскользнуть наружу. Местонахождение Ладьи неизвестно, но предполагается, что находится она у Вторых. Ну, или Вторые находятся у Ладьи.