"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Джин, мне нужна будет вся твоя сила. — говорю я, бросая взгляд в угол, откуда раздается ее голос: — я буду подпитывать тебя все время. Самая огромная линза, пусть хоть в полпланеты. — вряд ли она сможет такую создать, скорее всего и от километровой в обморок упадет, но если я буду ее поддерживать кровушкой, то у нас есть нехилый шанс расплавить и сравнять с землей все, что выступает на поверхности этого научно-исследовательского комплекса. Вертолет прилетел туда, нужно срочно нанести удар, болезненный удар, не давая собраться с мыслями. В том случае, если мы не найдем наших там — продолжать наносить удары по инфраструктуре Инквизиции, уничтожать их лаборатории и исследовательские центры, до тех пор, пока они не поймут, что откусили больше, чем могут прожевать. К сожалению, это тактика только на несколько дней, если за это время мы не найдем их… придется мыслить стратегически. Искать союзников и устанавливать
— Чепу! — зову я и из спальни высовывается любопытная конопатая мордаха.
— Твои фигурки … твоя бумага — она может резать? — спрашиваю я. Чепу достает из кармана бумажную фигурку. Девушка с катаной. Он кладет ее на ладонь и фигурка бежит по ладони, спрыгивает вниз, делает сальто и оказывается на коленях у Марии-сан. Взмах маленькой катаной и прямо на топике у Марии появляется небольшой разрез, через который сразу же проглядывают ее вновь приобретенные груди. У маленькой Марии Сантос, которая не блондинка — таких вот не было.
— Хм. Так даже лучше. — не то ворчит, не то хвалит Мария и поднимает фигурку на ладони, оглядывая ее: — какие таланты у вас тут пропадают.
— Спасибо, Чепу. — говорю я. У меня в голове возникают миллионы таких вот бумажных машин фон Неймана, бегущих… хотя почему бегущих? Летящих! Рой! И смерть врагов — мучительная смерть от тысячи бумажных порезов. Кажется, была такая казнь в Китае. Захватываем бумажную фабрику и за сутки у нас на руках миллионы таких вот дронов. Да, кстати — едва найдя канцелярию или там шкаф с бумагами — эти маленькие машины фон Неймана тут же увеличат свои ряды. Как зомби, только тут — бумага. То-то удивится какой-нибудь инквизитор, когда глотку ему перережет какой-нибудь квартальный отчет о выдаче заработной платы или объяснительная о причине опоздания на работу. А сверху — безжалостный огонь с небес. Что там Такаги говорил о культистах? Десятки тысяч вооруженных и хорошо мотивированных? Они нам пригодятся. Нам все пригодится. Сейчас нам нужен удар. Мощный, безжалостный и неотвратимый удар возмездия. В мире, где все решает личная сила, единственным способом заставить с собой считаться будет демонстрация ее.
— У нас не так много времени. — говорю я: — Чепу, Джин, собирайтесь. Мария-сан — ты с нами?
— Погоди, погоди это не может быть решением. — говорит Мария: — такое экстремальное насилие не может быть ответом! Прошу тебя, найди другое решение.
— Мария-сан, мне очень не понравились слова майора Такаги, сказанные им напоследок. — говорю я: — он сказал, что мои девушки — были. Если это правда, то … — я выдыхаю, беря себя в руки. Не сейчас, не здесь. Не срываться на союзниках, есть те, на ком надо срываться, вот тогда я отпущу вожжи и дам волю сам себе, а сейчас — жесточайший контроль над собой. Нам нужны все союзники и все ресурсы, которые у нас есть. Я поворачиваюсь к экрану.
— Саша-чан, ты что-то говорила о том, что можешь уничтожить все человечество? — спрашиваю я. Саша кивает головой и начинает короткую лекцию о том, как уничтожить человечество тридцатью простыми способами не выходя из дома. У Марии-сан глаза на лоб лезут.
— Видишь ее, Мария-сан? — спрашиваю я у блондинки с округленными глазами и открытым ртом: — видишь? Она — как ребенок Читосе. Ребенок, который может при сильном желании натворить дел. Как ты думаешь, что она сделает, если узнает, что Читосе — была? Как долго проживет человечество, которое убило ее мать? А теперь посмотри вот на этого парня в конопушках. Он любит подглядывать за девочками в душевых и мангу про роботов. Иошико-чан для него — кумир и спаситель. А в руках у него машина фон Неймана, по моим расчетам, если выпустить вот такую в мир с командой «плодись и размножайся», то через неделю количество таких вот … маленьких убийц — превысит население всей земли. Как ты думаешь, что он сделает, узнав о том, что Иошико — была? Как ты думаешь, Мария-сан, что сделаю я? Потому что только что этот мир начал выводить меня из равновесия. Хорошо, что я в отличии от Саши и Чепу — все же сдержанный человек и ограничусь только теми людьми, которые причастны к этому… всеми, кто причастен. В том числе и тем, с чьего молчаливого согласия все это происходило. Все, хватит, Мария-сан. Баста. У меня нет больше слов и нет больше решений. Ты у нас умная, ты — представитель Золотого Города, ты у нас освящена мудростью,
и если тут и есть способ решить что-то без того, чтобы не поубивать их всех нахрен — то я выслушаю тебя. У тебя есть ровно пять минут — пока мы собираемся. Джин! Чепу! Мы выезжаем!— Погоди! Погоди! — Мария-сан встает и поднимает руки перед собой: — у меня, кажется есть решение. Только у меня будут условия.
— Говори. — киваю я. Джин и Чепу продолжают собираться, Чепу идет к выходу и его бумажный зоопарк собирает вещи и складывает в сумку, Джин, как всегда, исчезла, растворившись в воздухе. Нам нужна фабрика по производству бумаги, или склад… или библиотека… архив. Как хорошо, что в современном мире человечеству нужно так много бумаги.
Глава 13
POV Адияна Сумирэ, сенатор Новой Республики, ветеран двух войн Заката, кавалер ордена Северного Сияния и генерал Гвардии в отставке
В небе плыли пылающие лепестки праздника Цветения Сакуры. Внизу, под мраморными перилами балкона праздновала вся столица, на улицы высыпали и стар и млад, они обменивались сладостями, специально приготовленными или тщательно сохранёнными для этого дня. В толпе то здесь, то там вспыхивали небольшие огоньки фейерверков, раздавался громкий смех и доносились обрывки песен. Она осторожно прошла в рабочий кабинет Госпожи и огляделась. Секретарь, симпатичный молодой парень в мундире Республиканской Гвардии — вскочил и принялся судорожно приводить в порядок свою форму.
— Вольно, лейтенант. — мягко сказала она: — я уже третий месяц в отставке, нет необходимости вытягиваться и отдавать мне честь.
— Никак нет, сира! В наших сердцах вы всегда наш генерал! — полушепотом произносит парнишка. Полушепотом — потому что боится потревожить Ее. Значит она стоит на балконе, как и всегда в этот праздник. Она будет стоять там даже когда пьяные горожане начнут расходиться по домам, а на востоке начнет алеть заря. Если бы она могла замерзнуть — она бы замерзла. Адияна знала, что сегодня они будут стоять на балконе допоздна, а осенние ночи становятся все длиннее, а воздух все холодней, потому она захватила с собой шаль и бутылку вина с двумя бокалами. Если понадобиться еще — она всегда может взломать королевский бар.
— Она на балконе? — спрашивает она, уже зная ответ.
— Так точно, сира! Как вернулась, так и стоит. — отвечает секретарь.
— Ты можешь быть свободен. — кивает она, перехватывая спадающую с плеч шаль и беря бутылку вина поудобнее: — я займусь этим сама.
— Как скажете, сира. — секретарь и адъютант исчезает, тихонько прикрыв за собой дверь, а она проходит к двери на балкон. Балкон в апартаментах Госпожи огромен, словно половина бальной залы и одинокая фигурка у мраморных перил сперва теряется на общем фоне неба, пылающих лепестков и вспышек фейерверков. Но Адияна идет прямо к ней, она знает, где именно та любит стоять в эту ночь. Немного левее, там, где можно встать, оперившись на широкие перила и откуда в ясную погоду можно было увидеть стелу, посвященную этому празднику. Сегодня у подножия стелы горожане оставляли свои скромные подношения — сладости, приготовленные специально для этого дня или же заботливо сохраняемые в течении месяцев. Сладости и огненные лепестки — вот приметы этого праздника.
— Знаешь мне до сих пор трудно в это поверить — признается Адияна, становясь рядом со своей госпожой и ее взгляд падает на культю левой руки. Ее сердце привычно сжимается, каждый раз, когда она видит это свидетельство самоотверженности и смелости.
— Это ты… — говорит ее госпожа, не меняя положения тела и всматриваясь вдаль, поверх торжествующих и пьяных жителей столицы, поверх летящих пылающих лепестков и вспышек фейерверков: — почему-то я так и думала, что ты придешь.
— Ну не могла же я оставить тебя грустить совсем одну в этот день. — отвечает Адияна и ставит бутылку вина и два бокала на широкую поверхность мраморных перил: — в этот день, Юки, мы с тобой должны быть вместе.
— Хм. — Юки поворачивается к ней и улыбается. Ее улыбка наполнена теплотой и грустью. Как и всегда в этот день, думает Адияна, мне просто надо быть с ней рядом сегодня, напоминая о том, что она не одна, что мы все — благодарны ей за все, что она для нас сделала.
— Не стоило беспокоиться. — говорит госпожа Юки: — я просто … решила постоять немного на свежем воздухе. — она врет, и они обе знают это. В этот праздник она будет стоять на балконе до самого утра. Так было все эти годы и так будет сегодня. Адияна поднимает бутылку и понимает, что забыла штопор. Она оглядывается в поисках чего-либо, чем можно открыть бутылку дорогущего Рейнинского вина, но адъютант уже ушел и унес с собой свой кортик, разве что нож для разрезания бумаги…