"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Так что не нужны им мои способности. Я тут только на роли экскаватора или спасательного робота при разборке завалов могу пригодиться — опасности нападения демонов больше нет, сражаться не с кем, а все что я умею — ломать и крушить. Да еще и в данный момент времени ослаблена моя способность, даже кандалы антимагические снять не могу, а ведь раньше я этот металл с сине-зеленым отливом — пальцами сминал как пластилин.
Но что же во мне есть такого уникального, что даже сейчас, когда я не могу сопротивляться кандалам из антимагического металла — заместитель директора СИБ, Максим Эрнестович, сам Экселенц — ведет со мной светские беседы? Почему меня не отвели в подвал, к мозголомам? К тем, кто все воспоминания из головы вытащить может, как бы ты ни противился, но самое страшное — могут и новые насадить. Превратить в марионетку СИБ. Но… поди ж ты — не тащат меня под белы рученьки в казематы… не бросают в Петропавловскую крепость под
— Молчите. — Максим Эрнестович поворачивается ко мне и сделав два шага — садится за свой стол. Складывает руки, переплетая пальцами. Постукивает большими пальцами друг о друга.
— Вы же умный человек, Владимир Григорьевич. — говорит он: — вам не нужно напоминать что преступления в которых вы обвиняетесь достаточно тяжкие. Достаточно для того, чтобы вынести вам смертный приговор. И уж поверьте, у Службы более чем достаточно ресурсов, чтобы привести этот приговор в исполнение. Особенно сейчас.
— У меня есть чем ответить на ваши обвинения. Предъявляйте их, посмотрим на чьей стороне будет суд. Насколько я понимаю, такие дела рассматриваются Большим Жюри присяжных заседателей? — отвечаю я. СИБовец решил запугать меня. Обычное дело — сперва он накатит, а потом — откатит. Сперва обрисует мне картину как я болтаюсь в петле… все-таки измена Родине, за такое и повесить могут. Не посмотрят, что я полковник и мне как военному полагается расстрел в полной форме с знаками отличия и с наградами на груди. Повесят вас, как пить дать, Владимир Григорьевич… если вас можно повесить. А если нельзя, то в Петропавловку поместят, Госпожа Надсмотрщица погрузит в глубокий сон-кошмар до скончания времен и замуруют в стенку. Нет человека — нет проблемы. И пролежите вы, вмурованный в стенку до скончания времен. Вплоть до тепловой смерти Вселенной. Смерть от бессмертия, при котором ты вмурован в стену — не так уж сильно и отличается, верно?
Ну нет, думаю я, мне положен суд присяжных, здесь никто не любит СИБ, на суде я уж сумею доказать, что никакой измены не было, а за остальное меня не приговорят к смертной казни. На каторгу плевать. Ко мне сила вернется, я тут все разнесу и пойду девчонок искать… сбегу и все тут. В моей полной силе меня не удержат ни стены ни кандалы… а суд долго будет длится, суды присяжных дело небыстрое, и по полгода идти могут… а за это время и сила вернется. Или если нет — то время будет подумать. Хотя нет у меня его, этого времени… и чего я уперся? Сперва нужно узнать, что им нужно, может быть не так уж и много…
— К сожалению, Владимир Григорьевич, в стране введено чрезвычайное положение. Высочайшим Указом нашей Службе даровано право рассматривать дела о саботаже, мародерстве и измене Родине в особом порядке.
— В особом порядке?
— Единолично. Лицо ответственное за рассмотрение дела рассматривает его самостоятельно и выносит решение. В случае, если обвиняемый будет признан виновным, такой приговор обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно. — Максим Эрнестович наклоняет голову набок и изучает меня внимательным взглядом. Я стискиваю зубы и откидываюсь назад, на спинку стула. Расслаблено закинуть ногу на ногу и сложить руки на груди мне не дают кандалы. Вот, значит как. Что же… неудивительно. В стране кризис, прямо сейчас на территориях, которые близки к Зоне — безвластие, а где безвластие, там и мародеры. Стихийные банды. Люди, которым нечего есть и которым нечего терять. Но дать в руки СИБ такую возможность — это… не самое мудрое решение. Они же наведут тут порядки!
Но не время сокрушаться о мудрости Императора и его ближних, которые теряют страну, отдавая ее на откуп спецслужбам, у меня своих проблем прямо сейчас хватает. Если СИБовец не врет, а я не вижу причин врать на его месте — значит он может вынести этот приговор сам. Один. Никакого суда присяжных, никаких адвокатов, прений и равенства сторон в соревновательном процессе. Единолично выносят вердикт… и я знаю, каким будет этот вердикт.
— Что же. — говорю я: — вижу вы все уже решили. Давайте не будем тянуть с этим. У вас есть уникальная возможность, Максим Эрнестович. Заканчивайте с этим фарсом. Выносите приговор. У вас есть такая возможность, казнить меня здесь и сейчас и на вашем месте я бы поторопился. Потому что если у вас не получится… то я приду за вами. За каждым из вас. И на вашем месте я бы или казнил меня прямо тут или отпустил бы с миром. Потому что вы стоите между мной и моими близкими людьми. У меня нет времени сидеть тут с вами и играть в игры. Или вы отпустите меня, или я… предприму меры самостоятельно.
— Вы усугубляете свое положение, Владимир Григорьевич. — хмурится заместитель директора СИБ: — решили показать свое истинное лицо? Угрожаете представителю Службы?
— Это
не угроза. Это прямая декларация намерений. У меня нет сил осуществить эти намерения сейчас. Но я бы хотел, чтобы вы — запомнили этот разговор. Потому что если вы совершенно точно решили сделать из меня своего личного врага — вы должны его запомнить. Чтобы потом не было вопросов «за что?», Максим Эрнестович. — говорю я: — так что насчет приговора? Измена Родине?— Вы не облегчаете мою работу, Владимир Григорьевич.
— И в мыслях не было. С какого перепугу мне облегчать вашу работу? — отвечаю я, жалея, что не могу закинуть ногу на ногу и скрестить руки на груди. Чертовы кандалы. Уверен, это все специально сделано, чтобы не расслабиться. Ну и ладно. Повесить меня они точно не смогут, замаются. А вот расстрелять… могут и попробовать. И черт с ними, не собираюсь я в эти игры играть, здесь один раз склонишься — всю жизнь потом будешь скрюченным ходить. Ну и потом… блефует господин заместитель директора, блефует. Вот если бы у него и вправду были такие намерения, то он со мной и разговаривать не стал.
— Потому что я верю, что вы просто запутались, Владимир Григорьевич. — говорит он, барабаня пальцами по столу: — просто… не смогли вовремя распознать врага. Это бывает. Даже мы, профессионалы не всегда можем отличить врага, который всегда скрывается под личиной. Тем более врага настолько изощренного. Характеристика, выданная по месту прохождения службы и все ваши сослуживцы и знакомые в один голос говорят, что вы — настоящий верноподданный Его Величества и патриот своей отчизны. Такой как вы никак не мог вступить в сговор с темными силами Преисподней, вас попросту обманули. Помогите нам разобраться в этом и тогда с вас снимут все обвинения… ну а если нет… — он разводит руками.
— Извините, не понимаю, о чем это вы. — отвечаю я. В голове словно что-то щелкнуло. Ну конечно! Акай! Единственное, чем я отличаюсь от всех остальных магов… многие из них сильнее меня во всех смыслах, многие обладают уникальными силами и способностями, они могут быть более универсальными и удобными в применении на поле боя… но ни у кого из них нет Акай. И для них — она агент Той Стороны, шпион, провокатор, диверсант, не знаю как это называется. Агент влияния.
Она — с Той Стороны, она сама сказала об этом. Того, что она мельком обронила в беседе — уже было достаточно, чтобы я взглянул на все эти прорывы и Противостояние с Преисподней совсем в другом ключе. Никто не собирается нас завоевывать, это природный катаклизм, смещение миров и реальностей, в результате которых происходит взаимное проникновение. Тут не воевать нужно, а сотрудничать, устанавливать контакты. Если с той стороны достаточно разумные существа, то есть шанс достигнуть соглашения и попробовать решить эти вопросы совместно. Изучить феномен сближения миров, начать обмениваться данными… но это будет очень сложно. Сложно даже не технически. Сложно с точки зрения психологической, я же вижу, что все тут искренне считают Преисподнюю своим врагом. Демоны, исчадия ада, твари… здесь эта точка зрения уже давно принята за аксиому, вода течет, солнце светит, Демоны Преисподней хотят захватить мир и пожрать христианских младенцев на завтрак.
Я выпрямляюсь. Мне действительно есть что сказать СИБ и не только СИБ. Всем. О том, что Демоны — не враги нам. Конечно, я и сам знаю об этом только со слов Акай, но все же. Я верю ей, она ни разу меня не обманывала. Скрывала правду, умалчивала о многом, но на прямой вопрос не врала никогда. И она любит жить тут, обожает читать скабрезные романчики о благодетельной девице, гонять по городу на мотоколяске и играть в маджонг со своей старой знакомой в Чайна-тауне… она обожает хороший чай и красное полусладкое, любит побаловать себя красной икрой и сладостями к чаю, а еще она любит быть сверху… хотя иногда ей нравится, когда я тяну ее за волосы или слегка придушиваю. Она — любит этот мир, я в этом уверен. На секунду я вспоминаю ее лицо в моменты близости, горящие искорки в глубине ее глаз… неужели она — демон? Если она демон, то демоны — вовсе не враги нам. Значит можно сосуществовать с ними, у нас же получилось! На самом деле ценность этих сведений трудно переоценить и, наверное, СИБ права, когда давит на меня со всех сил. Эти сведения могут спасти мир, да. Я смотрю на заместителя директора Службы Имперской Безопасности, принимая решение. Не самый лучший представитель человеческого рода, но сейчас не время быть переборчивым. Я расскажу ему правду. Об Акай, о том, что на самом деле никто ни с кем не хочет воевать, ни с Той Стороны, ни мы. Каждая сторона считает, что обороняется… это похоже на драку глухонемых в темной комнате. Просто надо начать разговаривать. И мой опыт с Акай говорит о том, что это — возможно. Убедить людей будет непросто, все уже привыкли к образу врага, но… даже сама идея, заложенная в головы — уже может изменить мир. Кроме того, у меня есть мысль что именно и как нужно сделать… как найти тех, кто пропал во время Удара… и тут мне действительно не обойтись без помощи.