"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
О том, как объявим Анее о новом увлечении (и умении, кстати), не думалось. Вспомнила Лушка:
– Ой, а чего матери-то скажем?
И тут же сама ответила:
– Скажем, что нас в дружину берут!
– Луш, ты думаешь, что говоришь?
– А чего, бывает, когда девки в дружине!
– Только в дружину берет, небось, не десятник, а воевода, а во-вторых, у меня свадьба скоро.
– Не скоро! – объявила сестрица.
– Ты уверена? – кажется, я с трудом скрыла свое удовлетворение от такого известия.
– Ага, твой Андрей Юрьевич куда-то в Новгород ушел, вернется к зиме.
Вот уж спасибо так спасибо! Я готова была расцеловать Лушку за такую новость. У меня появлялась пара свободных месяцев.
Лушка была такой храброй, пока мы не дошли до дома, уже у ворот она явно засуетилась, прикидывая, куда бы спрятать мечи, но не успела, прямо у ворот нас засекла Анея.
– Это зачем?
Пряча деревянное оружие за спину, словно мать могла отобрать, Лушка промямлила:
– Мы… нас…
Я решила, что хватит прятаться за спину младшей сестры, а то как на мечах биться, так смелая, а как с Анеей спорить, слабая.
– Мы будем учиться биться мечами… У Вятича…
– Нас Вятич в дружину берет! – осмелев, выпалила сестрица.
Я подумала, что это она зря, потому как ничего подобного Вятич не только не обещал, но даже не мыслил.
– Да ну? А Вятич ли в дружине глава?
Мне почему-то пришло в голову, что сама Анея, но сказала другое:
– Да нет, никто нас никуда не берет, просто Вятич позволил пока ходить биться с парнями учебными мечами.
Теткин взгляд был пристальным, но к этому я уже привыкла.
– С чего вдруг?
– Так… захотелось. Андрей Юрьевич же не скоро еще приедет, – я глянула прямо в глаза Анее, пусть знает, что я не Лушка и ее не боюсь!
Тетка отвела глаза первой, буркнув в сторону Лушки:
– Трепло…
Но запрета-то не последовало! Это означало, что мы действительно можем с завтрашнего дня приступить к тренировкам вместе с дружинниками. Если, конечно, за ночь не передумает сам Вятич.
Видно, об этом же подумала и Лушка, потому что, глядя вслед удалявшейся матери, она не взвизгнула привычно, а сокрушенно вздохнула:
– Только бы Вятич не отказался…
– Луш, он же не обещал взять нас в дружину.
– Да я не про то. Не отказался бы обучать. Тебе легче, ты вон умеешь, а мне каково?
– Зачем тебе это умение?
– Как зачем?! А если тати нападут?
Я рассмеялась:
– Ты меч на поясе носить собираешься?
– Ну… это… А покажи, как ты это крутила?
Сестрица перевела разговор на интересующую ее тему, она попробовала сама крутануть меч, но, конечно, немедленно выронила его на траву и горестно вздохнула:
– Мне ни в жисть не научиться…
Ага, голубушка, это раньше я думала, что такие вздохи действительно означают сожаление, теперь хорошо знала, что это просто подначка, чтобы я принялась убеждать, мол, что ты, Луша, да сейчас прямо и научишься. Так и есть, глаза сестрицы хитренько блестели.
– Ладно уж, поднимай свое оружие, пойдем, научу колечко крутить…
Уронив с десяток раз меч себе на ноги, Лушка освоила-таки сие немудреное упражнение. Она бы тренировалась еще, но я заметила, как бедолага потирает запястье,
видно, растянула, и возмутилась:– Лушка, никто с утра до вечера не тренируется, остановись!
Когда мы выползли из-за сеновала, где крутили мечи, Лушка не удержалась и попробовала продемонстрировать освоенное умение Трофиму.
– Дед Трофим, глянь-ка.
Как и следовало ожидать, с первой попытки у сестрицы не вышло, меч шлепнулся на землю. Но Лушка не сдалась:
– Это не в счет, сейчас покажу!
Второй раз колечко получилось, и вполне прилично.
– Луша, хватит уже, руку сорвешь.
Дед Трофим демонстрацией впечатлился:
– Во дает! Лушка, ты никак на войну собралась?
– Пока нет, – словно между прочим бросила через плечо зазнайка, – кое-чему еще научиться нужно.
– Например, не ронять меч то и дело.
Сестрица на мою насмешку ничего не ответила, стараясь не расплескать удовлетворения самой собой, она гордо прошествовала в дом.
Неизвестно, как отнеслась бы Анея к нашим занятиям в дружине, но на следующий день я обучила Лушку еще кое-чему, что едва не затмило собой ее воинские умения, грозя отодвинуть тренировки у Вятича на задний план.
Семейство, да и вообще все окружающие воспринимали любые мои закидоны с памятью или невесть откуда проявившимися знаниями как нечто само собой разумеющееся. Воинтиха сказала, что «так быват», и все поверили. Кажется, если бы я вдруг начала говорить по-французски, никто бы не удивился. Можно попытаться, останавливало лишь понимание, что разумный в общем-то народ может решить, что падение с лошади – лучший способ выучить иностранный язык за два дня (и как только в двадцать первом веке до такого не додумались?) и начнет экспериментировать. У Лушки вон уже были такие поползновения, она вздыхала, что не грохнулась тоже, глядишь, и быстрому счету выучилась бы без мучений.
Я поинтересовалась, что доставляет ей особенные трудности в учебе. Бедолага только рукой махнула:
– Все.
– Все не бывает, давай попробую чему-нибудь научить?
– Колдовать?!
– Тьфу, глупая! Считать.
Но быстро выяснилось, что моя сестрица не умеет не только быстро считать, она категорически не умеет читать. Как такое могло быть, если даже Любава читает?! Лушка вздохнула:
– Господь не дал.
У меня зародилось сомнение – что-то здесь не так. Сомнения оказались не напрасными. Буквы Лушка знала твердо, правда, называла для меня непривычно: аз, буки, веди, глаголите, но как только дело дошло до складывания букв в слоги и слова, начиналась откровенная глупость! Я написала на земле «мама».
– Читай.
– Мыслите, аз, мыслите, аз, – уверенно объявила сестрица.
– Луша, подожди, я просила прочитать, а не называть буквы.
У бедолаги даже слезы на глазах выступили, она еще быстрее протараторила:
– Мыслитеазмыслитеаз!
И тут до меня дошло, мой смех Лушку обидел, но я обняла ее за плечи и повалила на траву:
– Ты умеешь читать, умеешь, только делаешь это неправильно! Смотри.
На земле появилось слово «Луша».
– Что за буква?
– Люди, – мрачно шмыгнула носом сестрица.