"Фантастика 2025-24". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Задумался. Через какое-то время окончательно пришел в себя, осторожно повернул голову направо и… уткнулся носом в носик сладко спящей Вэйльки! А когда еще раз прислушался к своим ощущениям, то понял, что она спит, прижавшись ко мне всем телом!
Пока я пытался понять, с чего это вдруг она решила переночевать в моей кровати, ресницы девушки дрогнули, и на меня уставились два совершенно спокойных ярко-зеленых глаза:
— Доброе утро, Нейл! Как вы себя чувствуете?
— Доброе утро… — стараясь, чтобы в голос не прорвалось накатившее раздражение, буркнул я, — Еще не знаю. Кстати, а почему ты спишь со мной?
Вместо того, чтобы ответить на заданный вопрос, девушка на десяток ударов сердца прикрыла глаза и затихла. Потом поерзала, прижимаясь
— Скажите, арр, а что вы знаете о Дарующих?
Я набрал в грудь воздуха, чтобы в довольно резкой форме сообщить, что мне сейчас совсем не до досужих разговоров, но вдруг вспомнил, что мы выжили только благодаря невероятной чувствительности этой девушки. И заставил себя успокоиться:
— Дарующие — вымышленные существа, упоминавшиеся в некоторых легендах времен Ушедших. Вроде бы, иногда помогали королям Хейзерра мгновенно перемещаться на огромные расстояния, побеждать армии врагов, справедливо править, залечивать смертельные раны и жить чуть ли не вечно!
Девушка отодвинулась, зачем-то оглядела мое лицо и ехидно усмехнулась:
— Одно из этих вымышленных существ сейчас лежит рядом с вами, а второе спит в своей комнате.
Я ей поверил. Сразу:
— И вы умеете делать все, что я перечислил, на самом деле?
Девушка отрицательно помотала головой:
— Мы умеем лечить и продлевать жизнь. А остальное — вранье.
Я недоверчиво прищурился:
— Если вы действительно умеете лечить, то почему в день появления в моем доме были в таком состоянии?
Вэйль потемнела взглядом, но ответила:
— О чистокровных Дарующих никто не слышал уже очень давно. А смески, обладающие Даром, рождаются в десятке Старших родах Хейзерра раз в несколько поколений. Сила Дара бывает разной. Скажем, моя мама считается очень слабой, а я наоборот. Но способность лечить зависит от многого. Например, от состояния собственного здоровья. А к моменту, когда мы добрались до вашего дома, я была настолько истощена и измождена, что не могла даже слышать. Мама чувствовала себя получше, но с ее силой Дара и в ее тогдашнем состоянии могла только поддерживать во мне жизнь и не более…
— То есть, твой дед посылал боевую звезду не за своевольной дочкой и такой же внучкой, а за двумя Дарующими?!
— За одной. Очень слабой и, к тому же, перекинувшейся… — уточнила она.
— Что такое «перекинувшаяся» и почему «за одной»?
Вэйль слегка покраснела, но ответила без промедления:
— Для того, чтобы лечить, Дарующей необходимо испытывать к хозяину теплые чу— …
— Что?! — перебил ее я, дернулся и зашипел от боли: — Как это — «к хозяину»?!
— Так! — девушка пожала левым плечиком, причем в этот момент в ее глазах не было ни обиды, ни возмущения, ни каких-либо других подобных чувств. — Любая Дарующая — вещь! Такая, как кровать, на которой мы лежим, как вон тот табурет или ваш меч. Да, вещь очень дорогая. Даже, наверное, самая дорогая из всех, когда-либо существовавших под ликом Ати. И в разы более бесправная, чем любая обычная женщина.
— Вы для меня не вещи, а члены рода! — рявкнул я, потом скривился от тошнотворной официальности последних двух слов, прислушался к себе и понял, что могу выразиться иначе. — И члены моей семьи!
Первый вариант определения девушка выслушала без каких-либо изменений в выражении глаз. А после второй расцвела и мягко улыбнулась:
— Если бы вы относились к нам иначе, я бы тут не лежала!
Я слегка смутился и поспешил вернуться к прерванной нити разговора:
— Извини, перебил. Ты, кажется, начала говорить о перекинувшихся?
Улыбка Вэйльки из мягкой превратилась в веселую, а в глазах появились смешинки:
— Ага, говорила! Так вот, чем сильнее чувства, испытываемые Дарующей к хо— … к тому, кому требуется лечение, тем лучше результат. Только далеко не каждый хозяин способен их добиться: некоторые — из-за скудоумия, некоторые из-за неуемной похоти или склонности к насилию, некоторые по незнанию. А такие, как мой дед — из-за крайней слабости Дара их «вещи». Кроме того, известно, что
Дарующие, возненавидевшие хозяина, рано или поздно перекидываются. То есть, обретают вторую половину Дара, и не лечат, а калечат, не добавляют годы жизни, а отнимают, не улучшают способности, а ухудшают их…— Так, с этим вроде бы, понятно. А что ты там сказала про своего деда?
Вэйль нахмурила брови, а затем сообразила, что я имел в виду, и криво усмехнулась:
— Деду не повезло: мама родилась с Даром чуть ниже минимального. То есть, года в два-три, когда обычно проявляются первые признаки способностей изменять и лечить, она казалась самым обычным ребенком. Дед, с детства считавший кровь своего рода невероятно сильной, взявший жену из такого же, и утверждавший, что у него не может не родиться Дарующей, был в бешенстве. Он проверял дочку лет до шести, частенько нанося жене раны, которые обычным лекарям приходилось лечить месяцами. Потом решил, что Дар может проявиться у других дочерей, заставил жену рожать каждый год и на всякий случай взял себе еще четыре меньшицы. Увы, Дара не было и у новых детей. Тем не менее, он все равно утверждал, что проблема не в крови рода Улеми, поэтому привел другую старшую жену, чтобы попытаться пробудить Дар уже у ее детей. И, заодно, у бастардов от отдарков[1] и лилий, которых у него было предостаточно. А в это время мама подросла, вышла в свет и влюбилась в вашего отца…
— Чувства были сильными… — догадался я. — И Дар проявился?
— Именно! Хотя лучше бы он не проявлялся…
— Почему?!
— К моменту их знакомства ваш отец был просто хорошим мечником. А через шесть месяцев зарубил на дуэли сына ближайшего друга моего деда, считавшегося четвертым клинком Хейзерра. Те, кто видел этот поединок, в один голос утверждали, что скорость атак Гаттора ар Эвис была слишком высокой, а он сильно вырос в мастерстве всего за год. Эти слова дошли и до деда. А он, не раз замечавший, как его «бесталанная» старшая дочь смотрит на какого-то там маллорца, решил ее проверить снова. И обнаружил, что вожделенный Дар появился! Только к этому времени отношение дочери к нему было весьма далеко от хорошего: она не забыла ни детства с его вечными проверками, ни того, что отец, освобождая место для новой старшей жены, свел в родовой склеп ее мать, ни… в общем, многого.
— То есть, твоя мама его возненавидела и перекинулась?
Вэйль кивнула:
— Ага! И это было здорово!
— В смысле «здорово»?! — не понял я.
— Сообщив вашему отцу, что маму казнили, дед увез ее в родовой замок и попытался пробудить в ней теплые чувства. Чего он только не вытворял: сажал на хлеб и воду, а когда она оказывалась на последнем издыхании, являлся ей «помочь»; предлагал бросить к ее ногам весь свет за дополнительные десять лет жизни, бил смертным боем. Только каждый новый способ пробудить в ней любовь делал только хуже: сначала у деда появилась какая-то сыпь, а с нею страшный зуд во всем теле. Затем начались боли в правом подреберье. А года через два, после очередной попытки предстать перед ней спасителем и ночи, проведенной в ее постели, у него отнялись ноги!
— Года через два? — переспросил я. — А где в это время была ты?
Вэйль понимающе усмехнулась:
— Вы решили, что я ваша сводная сестра?
— А разве это не так?
Девушка отрицательно помотала головой и сильно помрачнела:
— Не знаю, как в Маллоре, а у нас, в Хейзерре, девушка из Старшего рода имеет хоть какую-то цену только до тех пор, пока сохраняет невинность. Поэтому за пределами личных покоев маму постоянно сопровождала наперсница. Деньги она любила, и очень сильно, но боялась моего деда, как огня. Соответственно, письма от вашего отца моей маме и ее к нему передавала. Позволяла им браться за руки там, где не было посторонних. И аж шесть раз за семь месяцев закрыла глаза на их поцелуи. А я… я — насмешка судьбы. Над дедом: незадолго до того, как у него отнялись ноги, один из тех уродов, которым он поручил держать маму в черном теле, как-то перепил, перепутал покои мамы и какой-то служанки, вломился в них и потешил блуд. Разом лишив сюзерена даже призрачных надежд на реализацию лелеемых планов, а себя жизни…