"Фантастика 2025-25". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
В ушах звенело, во рту расползался соленый привкус, но, если не считать дикого страха, от которого чуть не разорвалось сердце, я была цела и невредима. Кряхтя и охая, словно почтенная бабка, я поднялась, отряхнула подол серой юбки и уже собралась поблагодарить своего внезапного спасителя, как раздалось надменное:
— Тебя не учили смотреть по сторонам?
Простые слова прозвучали хлестко. От неожиданности я даже задержала дыхание. Потом обернулась и взглянула на того, кто умел говорить так, что колени начинали трястись.
На вид он был немногим старше меня. Высокий, плечистый, но не громоздкий, как наш кузнец Юджин,
На его правой руке блеснул тяжелый перстень с гербом. Значит, из Хайса. Из другого мира, в котором у каждой семьи свой дом, окруженный ухоженными садами, ванные комнаты такие, что можно танцевать, а прислуга день и ночь выполняет любые прихоти хозяев.
Что этот баловень судьбы забыл в нашем Муравейнике непонятно.
Глаза у него были темные, почти черные. Я видела в них свое отражение, а еще плохо скрываемую досаду.
— Я просто задумалась…
— Посреди дороги? — небрежно вскинул бровь.
— У нас редко когда увидишь эр-мобили, в основном телеги да верховые… — я попыталась оправдаться, но выходило плохо и не убедительно, поэтому оставила тщетные попытки и просто произнесла, — спасибо, что спас. Чем я могу отблагодарить?
Он смерил меня оценивающим взглядом и совершенно спокойно ответил:
— Ничем. Ты не в моем вкусе.
Что?! Он меня за кого вообще принял?
Но разобраться с нахалом я не успела. Он развернулся и, заправив руки в карманы, неспешно пошел прочь, а меня окликнула мачеха, очень некстати выглянувшая из портновской лавки тетушки Бри:
— Евка! Где шляешься? Нам долго еще ждать?!
За ее спиной маячили сестры. Высокая, тонкая, как жердь Камилла и чуть менее рослая, зато пышногрудая Эмми. Глядя на меня, они хихикали и корчили противные морды.
— Я даже не успела перейти на другую сторону улицы.
— Клуша неповоротливая! — мачеха никогда не стеснялась в выражениях, но в этот раз окатить меня словесной грязью ей не удалось.
— Карла! Ты разве не видела? — возмутилась хозяйка лавки, — девочку чуть эр-мобиль не сбил! Поганые аристократы накупят игрушек, а потом по городу носятся и людей калечат!
— Эр-мобиль? — хором воскликнули сестры и, ожесточенно отталкивая друг друга локтями, бросились к выходу.
— Он самый. И если бы не тот парень, который появился словно из-под земли, Еву размазало бы всей улице. Он, кстати, тоже не из наших. Шибко уж осанистый и порода сразу видна. Не иначе из Хайса к нам пожаловал.
— Где? — сестры метались по улице, отчаянно шаря безумными взглядами по сторонам, — где они?
Следом за ними из портновской лавки вылетела мачеха и, подскочив ко мне, хорошенько встряхнула:
— Отвечай, куда они отправились.
— Эр-мобиль умчался туда, — я махнула сначала одной рукой, потом другой, — а ушел парень туда.
В тот же миг Эмми и Камилла разделились и бросились в разные стороны.
— Бестолочь! Ты должна была задержать их! — Сердито причитала мачеха, — и позвать нас!
Я представила, как бросаюсь под колеса мобилю и ору дурным голосом: стой, не уйдешь, а потом
волоком тащу своего спасителя к маменьке и сестричкам. Представляю, как бы вытянулась его холеная физиономия от такого поворота. Смешно.— Что ты улыбаешься?! — меня еще раз встряхнули, — раззява! Совсем о сестрах не думаешь!
— Из-за тебя мы упустили возможность познакомиться с кем-то из Хайса, — канючила Эмми, возвратившись с пустыми руками, — может, это судьба моя была!
— Или моя! — обиженно подхватила Камилла, словно я у нее из-под носа жениха увела.
Вспомнив того парня с черными глазами, его надменную усмешку, длинную челку, небрежно падающую на лоб, и обидные слова, которыми он наградил меня напоследок, я не удержалась и ляпнула:
— Даже не мечтайте. Вы не в его вкусе.
Что тут началось…
Меня полоскали всю дорогу до дома. Как только ни называли, какими только наказаниями ни грозили. В итоге мачеха оставила меня без ужина и приказала на ночь глядя драить полы, в то время как они ушли к соседке играть в преферанс.
Я легла поздно и спала плохо. Мне снился Хайс раскинувшийся на другом берегу реки. Окруженные зеленью дорогие дома спускались по холму к главной Набережной, широкие ухоженные проспекты сияли чистотой, а по дорожкам тихих скверов неспешно прогуливались спокойные люди в красивых нарядах. В центре города гордо взмывали к небу золотые шпили главного замка, а на северной окраине загадочно мерцали причудливые и такие желанные своды академии Вэсмор.
Во сне я шла по пустынной улице и раз за разом натыкалась на темноволосого парня. Я все хотела спросить, как его зовут, но не успевала. Он исчезал, а из-за угла вылетал эр-мобиль, и мне приходилось бежать, чтобы не попасть под колеса.
Было то жарко, то страшно, то больно. Я металась по кровати и, кажется, даже стонала, а утром проснулась от истошного вопля Эммы:
— Мама! Мамочка! У нее появилась новая метка!
Через миг, громко треснув по стене, дверь в комнату распахнулась, и Карла, схватив меня за руку, жадно всматривалась в черный символ, проступивший запястье.
В этот раз сложное переплетение черных линий сложилось в ажурную бабочку.
— Можно, мне? — взмолилась Эмма, — пожалуйста!
— С чего это тебе? Ты в прошлый раз получила от нее метку. Теперь моя очередь.
— Там ерунда была! Пение какое-то дурацкое!
— Все равно по очереди! — Камилла уступать не собиралась.
— Тихо вы! — цыкнула на них Карла.
Мачеха и сама была не против получить новую отметку. В прошлый раз я «подарила» ей долгую молодость, благодаря которой в свои почти пятьдесят, она выглядела не больше чем на тридцать, чем вызывала лютую зависть о подруг.
— Сначала надо разобраться, что это за дар, а потом уже решать кому он больше подойдет.
Мои дорогие родственники делили дар, принадлежавший мне, и не сомневались, что я, как и прежде, его отдам.
А я… Я мечтала о том, чтобы поступить в Весмор. Мне уже восемнадцать и с нерастраченной меткой есть шанс попасть на отбор. Только вряд ли Карла меня отпустит.
Я помню, чем все закончилось в прошлом году. Осенью у меня проступила метка на плече, и я собиралась ее сохранить для поступления, о чем и сказала мачехе. Меня тут же посадили под замок и не выпускали из дома, до тех пор, пока я не отдала дар одной из сестер, и строго настрого запретили даже думать об академии.