"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Тихое место ей найти удалось, вот только малолюдное ли? Если бы у Насти при себе была трость, она бы не налетела на этого незнакомца. Да, пожалуй, размахивая тростью, она бы распугала всех незнакомцев в округе, а так всего лишь едва не сбила с ног одного-единственного. И ему это не понравилось, судя по тому, что он сказал. От Трофима Насте доводилось слышать ругань и позабористее, но все же, все же…
А потом незнакомец извинился. У него был смущенный и очень приятный голос. И изъяснялся он как человек образованный. Вот только запах… Пахло от незнакомца вином, сильно пахло. Но пьяным он не казался. По крайней мере, Насте не хотелось думать, что на темном ее пути
А незнакомец тем временем представился. Виктор Андреевич Серов, инженер… Хорошо, что инженер, а не какой-нибудь вокзальный прощелыга. Инженера, пожалуй, можно было попросить о маленьком одолжении. И Настя попросила, после того, как представилась сама, и протянула руку для приветствия. Руку Виктор Серов пожал очень бережно. Его ладонь была широкой и горячей. А у Дмитрия, помнится, узкой и влажной… Нет, не надо про Дмитрия. Довольно с нее! Главное, что инженер Виктор Серов был готов сделать все возможное, чтобы ей помочь. Вот и славно, теперь ей лишь нужно найти в себе силы, чтобы признаться в своей слепоте. А это такая мелочь! Она ведь уже назвала свое имя. А кто в столице не слыхал скандала, связанного с этим именем? Насте казалось, что таких людей нет. Было бы хорошо, если бы этот незнакомец с приятным голосом ничего не знал про скандал и не догадался про слепоту, но в сказки Настя перестала верить много лет назад, когда приговорили к пожизненной каторге единственного и горячо любимого брата Федю, и последующие события лишь утверждали ее в этой уверенности.
Объяснять Виктору Серову ничего не пришлось. От объяснений Настю избавил Трофим, и сделал он это в своей привычной бесцеремонной манере. Нет, Трофим не был таким, как Глашка. Он был хороший. И Настю любил как родную дочь, хоть и не показывал особо свою любовь. Наверное, стеснялся. Но характер у Трофима был вспыльчивый, бульдожий, как любил шутить папа. И если Трофиму казалось, что Настю обижают…
Сейчас, похоже, показалось. Потому что голос у него стал сердитым и засопел он грозно. Сначала засопел, а потом как-то странно крякнул и замолчал. Только молчание это оказалось недолгим, оба они, и Трофим, и Виктор Серов, пообещали Насте, что все будет хорошо, велели оставаться на месте и исчезли.
Это было плохо. Ах, до чего это было плохо! В кулачных боях Трофиму не находилось равных, а Виктор Серов ему явно не понравился. И она толком ничего не успела объяснить. Не дали ей такой возможности…
Решение пришло внезапно, такое же необдуманное, как и все Настины решения, не осталось у нее времени на раздумья. Настя запомнила, в какую сторону ушли эти двое, и двинулась следом, пока не услышала звуки борьбы. Так и есть, Трофим не сдержался. И она тоже не сдержалась, закричала.
– Трофим, не смей!
И бросилась бежать, чтобы предотвратить несчастье. Тревога сделала ее не только слепой, но и глухой. Оказывается, такое тоже бывает. Настя бежала в гулкой, враз лишившейся звуков темноте и боялась не успеть.
Ее остановили. Грубо схватили за руку, дернули, и дрожащий от злости голос закричал ей прямо в лицо:
– Да что же вы творите, барышня! Вам жить надоело?
Виктор тряс ее за плечи, дико и совершенно бесцеремонно, словно не он всего несколькими минутами раньше обещал сделать для нее все возможное. Настя не сопротивлялась, в душе росло понимание, что по ее вине едва не случилось нечто страшное. С ней чуть не случилось… И из-за этого милейший Виктор
Серов злился и сжимал горячие пальцы на ее плечах так сильно, что, верно, останутся синяки. Но было не больно, было страшно и немного обидно.– …Отойди-ка, дай я сам, – послышался совсем близко голос Трофима, и Настиного виска коснулись его шершавые, пахнущие махоркой пальцы. – Настасья Алексеевна, голубушка, ну будет вам. Я же просил вас на месте постоять, а вы что? Вы же чуть насмерть не расшиблись. Тут перрон знаете какой высокий…
Перрон, значит, высокий, с которого она чуть не свалилась, а драка их, мол, это не страшно! Настя разозлилась и, наверное, сказала бы этим двоим что-то резкое, то, что воспитанным девушкам говорить не пристало, если бы не Виктор Серов.
– Анастасия Алексеевна, вы ничего не видите… – То ли вопрос, то ли утверждение, и в голосе такое… Лучше бы он ее и дальше тряс, чем вот это. Но нужно привыкать. Такое в ее жизни теперь будет всегда. Ее станут жалеть. Это в лучшем случае… Надо быть смелой.
– Вы правы, Виктор Андреевич, я слепая.
У нее даже получилось улыбнуться и подбородок вздернуть вызывающе. Осталось лишь дождаться извинений и сожалений. Они все извиняются и исчезают, как только понимают, какая она на самом деле. Как Дмитрий…
Но Виктор Серов молчал. И молчание это с каждой секундой делалось все тягостнее. Наверное, в конце концов оно бы погребло Настю под своей тяжестью, если бы не Глашка. Единственный раз Глашка появилась вовремя, но тут же начала причитать и обвинять Настю.
Силы кончились. Вместе с терпением. Настя вцепилась в Трофима, зашептала требовательно:
– Трофим, не могу я… Убери ее от меня… Я лучше сама, чем с ней…
А он растерялся. Ничего-то в жизни не страшился, а ее, языкатую, дурную бабу, словно бы испугался. Потому что предпочитал в женские дела не вмешиваться? Потому что не понимал, как Настя обойдется в пути без горничной? Как-нибудь! Только пусть Глашка уйдет…
И Трофим решился:
– Трость отдай и вон пошла!
Да только Глашку не так-то просто прогнать, она как репей. Вот и сейчас не уходит, кружит вокруг, причитает. Заткнуть бы уши и не только не видеть, но и не слышать.
Помощь пришла от Виктора Серова, он не стал Глашку ни уговаривать, ни увещевать, он ее просто увел, и Настя вдруг с облегчением поняла, что Глашка больше в ее жизнь не вернется. И Виктор Серов тоже не вернется. Незачем ему.
– Пойдем. – Настя оперлась на руку Трофима. – Не надо нам тут стоять.
Он не стал возражать, он двигался медленно и размеренно, давая ей возможность подстроиться под его шаг.
– Старый я дурак, – заговорил мрачно, – видел же, что не нравится она вам, но думал грешным делом, что это все дамские капризы, а оно вона как… Подлая девка! Как посмела бросить вас совсем без пригляду?! Я и сам недосмотрел.
– Ничего, Трофим. – Она погладила его по руке. – Главное, что Глашка ушла.
– Ушла. А дальше-то как? Как вы в дороге без горничной, Анастасия Алексеевна?
– Как-нибудь.
Без горничной будет тяжело. И не потому, что Настя такая уж неженка, ничего сама делать не может. А потому, что чемоданы собирала Глашка, а вагон поезда – это незнакомая квартира, и из Трофима горничная не получится. Да и неловко просить его о помощи в некоторых сугубо дамских делах. Но Настя справится. Ей бы только до Перми продержаться, а там бабушка. С бабушкой все станет многим проще. И не надо думать о сложностях, пока они не случились. Даст бог, и обойдется.
– Ты его не сильно? – спросила Настя, просто чтобы отвлечься от нерадостных перспектив.