"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22

У него не было таких данных. Просто он это знал.

Опять никто не вышел из строя.

— У нас приказ сопровождать тебя повсюду, — сказал Рутилий. — Мы все идем в Нисибис. И как можно быстрее.

Трибун велел выгружать лошадей из вагонов. Белый жеребец Цезаря с темным пятном на лбу, почуяв вольный ветер, рвал уздечку.

— Красавец, — улыбнулся Рутилий. — Но я бы предпочел вездеход. Сейчас, после дождей, мы можем надолго увязнуть в какой-нибудь луже посреди степи.

— У царя Эрудия не нашлось подходящего вездехода.

— Может, ты все-таки объяснишь мне, почему ты так рвешься в Нисибис? — спросил Рутилий.

— Не сейчас.

Степь после обильных дождей цвела. Желты& и красные тюльпаны, голубые и белые кроксы, анемоны, пурпурные пионы — сплошной пестрый благоухающий ковер. Но эти эфемеры скоро исчезнут под палящими лучами. Так, наверное, с точки зрения богов выглядит жизнь людей. Только вряд ли она кажется небожителям столь же прекрасной.

Отряд Элия шагал по дороге, горланя только что сочиненную песню:

«Хромой Цезарь отправился в поход. Никто не знает, куда он заведет…»

Глупая песня. Но еще глупее обижаться на подобные куплеты. Элий пробовал подпевать вместе с другими. Получалось сносно. Три центурии пехоты, не считая фургонов с провиантом и боеприпасами, — маленькая армия. Личная охрана Цезаря. Опальный Цезарь. Опальная охрана. Все они идут добровольно. А для чего они идут? Для того, чтобы составить доклад, который никому не нужен. Руфину кажется, что он посылает их в ловушку. Элий делает вид, что в эту ловушку лезет. У Руфина свой замысел, у Элия свой, столь безумный, что он боится кому-нибудь о нем рассказать. Но Элий не может отступиться от задуманного — безумцы не отступают.

Сначала Элий ехал верхом, но, видя, что Рутилий и центурионы идут вместе с подчиненными, тоже спешился и зашагал рядом. Трибун покосился на затянутые в ортопедические башмаки ноги Цезаря и неодобрительно качнул головой.

— Больше мили не пройдешь.

— Пусть будет миля, — согласился Элий. Он был в броненагруднике, как и все гвардейцы, красный плащ прикрывал плечи. Плащ, на котором не заметна кровь. Шарф на шее, чтобы доспехи не терли кожу. Шлем висел на груди. Элий так же высок и широк в плечах, как его преторианцы. Вот только шаг у него далеко не военный. И все ж он не отставал, преодолевая с каждым шагом не только жару и пыль, но и собственное увечье.

Милю они давным-давно отмахали. Рутилий протянул Цезарю флягу. Элий смочил губы. Ног он не чувствовал, но шел дальше.

— Война — это не сенат и не арена Колизея, — сказал Рутилий.

— Значит, мне придется пережить еще и это, — отвечал Элий.

— «Пережить»? — передразнил трибун.

— Послушай, Рутилий, за то, что ты сделал в Ре-зайне, я могу отдать тебя п9Д суд.

— Я защищал тебя. И вполне оправданно мог применить силу.

— Я не о том. Речь о пытках.

— Да, можешь отдать под суд. Не буду спорить.

— А теперь ты идешь со мной на смерть. Это ты тоже знаешь?

— Да.

— Стыкуется одно с другим?

— Вполне.

Десятая [144] когорта Первого Непобедимого легиона Независимой Месопотамии рыла окопы. Солдаты в одних шароварах и тюрбанах лениво взмахивали лопатами. Сигнумы когорт, украшенные крылатыми быками, были воткнуты в белый песок.

В полдень работы прекратились. Солдаты сидели в тени палаток, ели вчерашние черствые лепешки, запивали водой и курили. Когда на горизонте показалось белое облако и стало расти, они лениво поднялись и стали вглядываться в даль, силясь различить, что же там впереди. Прозвучал сигнал тревоги, но легионеры даже не сразу поняли, что опасность исходит именно от этого облака. Схватив лопаты вместо винтовок, новобранцы попрыгали в недорытые окопы. И тут облако пыли их накрыло. Из него выскочили низкорослые мохнатые лошадки и с разбегу перемахнули через траншеи. Всадники орали что-то ужасное и размахивали кривыми саблями. Кто-то из солдат пытался подставить под удар лопату, кто-то рухнул на дно окопа, надеясь спастись. Но последний всадник, перемахнув через траншею, швырнул в нее гранату. Десятой когорте в тот день не повезло.

144

Десятая когорта легиона состояла из новичков

Батарея успела сделать один-единственный залп, и тут же среди артиллеристов замелькали всадники в синих чекменях. Варвары беспрепятственно ворвались в неукрепленный лагерь, потоком разлились между палаток. Началось избиение. Легат легиона, юный племянник Эрудия, вскочил на быстроного жеребца и пытался вырваться из ловушки, но зоркий глаз степняка заметил рубины на золоченом броненагруднике. Аркан захлестнул шею легата, и незадачливый военачальник рухнул в пыль. Жеребца поймал другой варвар. Никто не пытался оказать сопротивления. Большинство поднимало руки, но в плен взяли немногих, остальных перебили. Через два часа Первый Месопотамский легион, гордость царя Эрудия, перестал существовать.

Глава 5 Грандиозные игры Триона

«Сенатор Бенит заявил, что теперь, когда гладиаторы сражаются лишь ради денег, они должны убивать друг друга. Его предложение нашло неожиданную поддержку не. только у зрителей, но и у самих гладиаторов. — Я всегда мечтал совершить убийство на арене, — признался Красавчик. — Нынче не нужен особый дар общения с гением. Гении рядом, и мы видим, что это ничтожества. Главное для гладиатора — иметь волю к убийству».

«Акта диурна». Ноны марта <7 марта>

До Нисибиса они добрались, как и обещал Рутилий, на следующий день. Расположенный на холме возле реки Джаг-Джаг, посреди пологой равнины, город жил в основном торговлей. Крепость оказалась куда в худшем состоянии, чем предполагалось. Когда-то здесь были мощные укрепления. Сейчас стены обросли лавчонками и крошечными домишками без дверей. Циновки над входами поднимались на палках и подпирались шестами. Женщины и дети, одинаково загорелые и одинаково ободранные, раскладывали товар прямо на мостовой. Несколько храмов римских богов, кирпичные, без мраморной облицовки, с осыпавшейся во многих местах штукатуркой, не блистали ни сокровищами, ни красотой. Часть населения поклонялось Ахуре Маздре, но с ленцою, без должного фанатизма. Горит священный огонь на алтарях — и этого вполне достаточно. Повсюду сновали собаки, десятки, сотни собак. Город этот был метисом — не римский и не восточный, здесь все смешалось — богатство и бедность, роскошь и грязь, культура и суеверия, а пуще всего неверие, дома и притоны, таверны и лавки, фонтаны и пальмы, мостовые и грязные лужи, в которых валялись свиньи. Свиней было превеликое множество. На базаре торговали финиками, из фиников варили кашу, с ними пекли лепешки. Из фиников делали очень крепкий и очень вкусный ликер. Косточки от фиников валялись в пыли и почему-то постоянно норовили попасть в сандалии. Элий представлял Нисибис куда более загадочным и роскошным. А увидел обыкновенный провинциальный городишко. И почему именно здесь должна быть построена спасительная стена?

Начальник железнодорожной станции лениво отбивался от наседавших римлян, взявшихся неведомо откуда. Выяснилось, что вторая железнодорожная ветка также перерезана. И никто почему-то не собирался ее чинить.

— Кто отвечает за железную дорогу? — рявкнул Рутилий так, что куратор станции покачнулся вместе со стулом и едва не упал.

— Начальство в отъезде, — пробормотал куратор.

— Значит, ты?

— Нет… — выдавил чуть не плача куратор.

— Здесь никто ни за что не отвечает, — меланхолично ответил пожилой, обритый наголо римлянин в замызганной тоге, сидящий в углу за столом. Стол перед ним был завален бумагами, в руках римлянин вертел стило. — Это не Рим.

Элий и Рутилий к нему повернулись.

— Ссыльный? — спросил Элий.

— Вроде того… — Римлянин подмигнул странным путешественникам. — А вас, ребята, прислали сюда служить?

Пурпурная туника Цезаря под слоем пыли была неотличима от красной военной.

— Вроде того, — повторил Элий.

— Гней, — представился ссыльный и отложил перо. — Просто Гней… А если вам нужен тот парень, что прибыл несколько дней назад и перерыл весь город, то он вторые сутки пьянствует в таверне «фламинго». И не благодарите! — Гней демонстративно выставил вперед руку и отстранился. — Но если щедрые путники подарят мне аурей, я не буду против.