"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Йеруш сумел схватить за самый кончик хвоста первый порыв — подпрыгнуть и заорать. Стараясь двигаться медленно и плавно, чтобы ненароком ничего не сшибить, ощущая на груди тяжесть университетского кошеля, полез в тощенький собственный кошель и наощупь отделил пару монет. Бросил их в кружку медленно и печально, одну за другой: звяк, звяк.
Лицо писаря сложилось в маску рьяной борьбы с отвращением; примерно с таким выражением лица матушка Йеруша могла бы держать не совсем чистую чашку с травяным отваром, поднесённую в гостях. Непонятно, что вызывало у писаря омерзение — то ли собственное стремление к вымогательству, то ли ничтожность его плодов.
Звяк — добавил Йеруш
— Фурлон Гамер уехал на юг. И учеников своих забрал. Летом ещё, хех. Видите ли, получил приглашение на сезонную работу из города Лиски и сказал, что будет прям до невозможности рад поменять своё обиталище. Его тутошний контракт как раз заканчивался, и продлевать его… — писарь гневно трепетнул ноздрями, — Фурлон отказался. Заявил, что в Ануне «закончились масштабные задачи, на которых можно обучать учеников», а учеников-то у него аж трое тут было… Словом, тяга к шатунству взыграла у него, вот как я скажу. Маг пришибленный, что тут ещё скажешь.
С большим трудом Йеруш Найло сдержал гневный вопль, а писарь добавил:
— А впрочем, ещё кое-что скажешь. Он имя поменял.
— Чего?!
— Ну, так я понял, — пожал плечами писарь. — Говорили, Фурлон снял свой называй и отправился в путь как неназва. Не то чтоб учеников своих дрессировать в дороге, ну, чтоб не прятались за именем мастера, не то и вовсе решил подыменкой заделаться. Я ж говорю, он странный был, хотя маги-то завсегда башкой свёрнутые, а у Фурлона ещё вдобавок вечно шило кололо под мантией. Хотя никакой мантии он и не носил вовсе. Так что нынче он, быть может, вовсе не под своим именем живёт и не обязательно в Лисках!
…Вывалившись на крыльцо ратуши, Йеруш Найло наконец заорал. Громко, бранно и с упоением.
К началу представления Илидор и Мшицка не успели, немного заплутав на подходах к простолюдной площади. Она была окружена узкими немощёными улочками, по которым носились ватаги замурзанных ребятишек, небольших довольных жизнью собак с пушистыми хвостами и редкостно крикливых воробьёв, которые своим гомоном перебивали даже детский визг. Изредка с площади пробивались бодрые дудочные мотивы, крики зазывалы и топот ног, которым собравшиеся зрители встречали начало циркового представления.
Наконец Илидор и Мшицка вырулили к простолюдной площади, окружённой двухэтажными домами и лавочками. Прямо посередине возвышался сейчас большой навес, из последних сил старавшийся быть красно-сине-зелено-оранжевым, а на деле — поблекший, замотанный жизнью, затрёпанный ветрами. Перед ним зрители стояли рядами, жадно следили за кем-то, кто, видимо, носился туда-сюда по кругу близ шатра, тянули шеи, иногда принимались громко топать ногами в знак одобрения.
Туда-сюда по площади ходили лотошники, предлагали груши в душистом меду, пряники, калёные орехи и семечки. В дальней части площади торговали готовым платьем и тканями. Засмотревшись на цирковой шатёр, дракон едва не сшиб одного из лотошников, потом взял за руку взбледнувшую Мшицку и стал просачиваться через людскую взвесь поближе к шатру. Удалось добраться до середины толпы — дальше люди стояли плотной стеной, и все попытки Илидора протиснуться вперёд закончились несколькими чувствительными тычками под рёбра и сердитым шипением.
Илидор и Мшицка пришли как раз на перемене представлений: в шатёр убегала вприпрыжку девушка в ярко-розовом платье, за ней поспешала ведомая на веревочке крупная
коротколапая кошка. Вслед им кто-то бросил из толпы яблочный огрызок. А потом негромкий заунывный «дын-дын-дын» испортил воздух, и дракон вдруг понял, что посреди площадки стоит не кто иная как Тай Сум. С шарманкой на шее. Всё в той же маске — изуродованное шрамами плоское лицо в рытвинах, с крупными порами. В опущенной руке женщина держала короткий хлыст.— Трын-дын-трын, — хныкала шарманка.
— Поразительные истории путешественника Амриго! — гаркнула Тай Сум, заглушая шарманку.
Безобразное лицо маски повернулось к зрителям, и гомон в рядах мгновенно утих. Тай Сум неуловимо-быстрое двинула плечом, и хлыст отрывисто щёлкнул в воздухе.
— Путешественник Амриго прибыл к вам из дальних краёв!
Из шатра на площадку вынес себя упитанный балясник с обезьянкой на плече. У Амриго были длинные усы, подкрученные кверху, сердитый рот и красно-сиреневые пятна на щеках. Обезьянка носила красно-бурый кафтан и замурзанную шапочку на завязках.
Балясник рассыпался в приветствиях и принялся кичливо рассказывать, в сколь дальних краях ему довелось побывать вместе со своей обезьянкой, имени которой он решительно не может назвать почтенной публике. Почтенная публика угрожающе загудела. Ещё один огрызок яблока упал у ног Амриго, и тот мгновенно сменил тон.
Трубно всхохотнул, принялся отвешивать поклоны и льстивые замечания в адрес прекрасного города Ануна и его добрых жителей. Потом запел скабрезные частушки, вызвавшие большое оживление и смех в толпе, а обезьянка то корчила потешные рожицы, то в притворном ужасе закрывала рот или глаза крошечными ладошками, что тешило людей ещё сильнее. Вскоре над площадью уже нёсся гогот и громкие топанья ног, а вместо огрызков яблока под ноги Амриго бросали теперь монетки, которые шустро собирала обезьянка под тяжёлым взглядом узких глаз из-под прорезей маски Тай Сум.
Илидор старательно не смотрел на Тай Сум, но казалось, что маска выискивает в толпе его лицо. В голове звучал слышанный в Большом Душеве монотонный голос: «Одной дорогой лететь тебе за дальние луга, к стенам…»
Балясник корчил рожи и ходил вразвалку, изображая кого-то надменного и пузатого, неизвестного Илидору, но явно известного толпе: хохот поднялся такой, что у дракона зазвенело в ушах.
Мшицка стояла недвижимо, вцепившись сухими пальцами в драконью ладонь, смотрела на балясника и не видела его, и всегдашняя улыбчивость куда-то сбежала с лица старухи.
Амриго прекратил паясничать, чинно сложил руки на животе, сделал своё лицо загадочно-серьёзным и принялся рассказывать «былички» про эльфские земли под названием Варк-ик-зень, где прямо в подземных норах растут дивной красоты дома, и дома эти забирают себе всё самое лучшее из земли, воздуха, воды и живущих в тех краях эльфов, которые поэтому все как один чудовищно уродливы. Илидор почувствовал: сейчас что-то произойдёт, и взял Мшицку под руку, давая ей опору.
— Благоволите сами зреть, каких уродцев рождают эльфские земли Варк-ик-зеня! — гаркнул Амриго, и эхо его голоса отсёк щелчок хлыста Тай Сум.
Та же девушка в розовом, что выходила с кошкой на поводке, появилась из шатра, ведя за руки двух уродцев-мальчишек лет восьми. Дракон был уверен, что видит перед собою человеческих детей, хотя Амриго и объявил их эльфами. Просто оба были длиннорукими, длинноногими и страшно тощими, так что ещё год-другой циркачам удастся выдавать детей за эльфят при помощи накладных ушей, плохо различимых под нарочно взлохмаченными волосами. Если, конечно, публика будет столь же непритязательной, как этот люд, собравшийся сегодня на площади.