"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Пинком открыв кухонную дверь, Илидор внёс в поддоне целую гору дров, а вслед за ним в помещение вкатился прохладный осенний воздух и звуки улицы — гомон, скрип колёс, гусиный гогот, лай собак, карканье ворон, что прилетели в Лиски на зимовье из морозных северных краёв. Ундва смотрела, как Илидор несёт поддон к большой печи, выглядывая из-за дровяной пирамиды. Обычный человек бы шатался от тяжести, кряхтел, пыхтел, то и дело перехватывал свою ношу, а Илидор просто шёл и всё, ему было неудобно нести громоздкий поддон, неудобно — но не тяжело. Хоть по виду и не скажешь, но Илидор сильный, словно вытесанный из того же камня, из которого когда-то появились
Дождавшись, когда дрова будут сложены в дровницу у печи, Ундва взяла из стопки посуды миску побольше. Пускай до вечера ещё далеко, а Клинк не особенно одобряет, когда работников кормят чаще двух раз в день, но пока кухней распоряжается Ундва, у Илидора тут будет сытный завтрак, обед и ужин. И пусть отец хоть горы сотрясает — держать хорошего работника на скудном пайке она не станет!
— Передохни, поешь.
Упрашивать себя Илидор не заставил, ополоснул руки в бадейке и сел за стол, на котором Ундва резала овощи и разводила тесто — с краешку нашлось место, не занятое досками, ложками, ножами, мешочками, тряпицами. Гномка поставила перед Илидором миску с тушёными овощами и кусочками оленины. Хотела сказать, чтобы он снял плащ хотя бы за столом, но не сказала — все предыдущие просьбы на эту тему Илидор игнорировал, и было как-то понятно, что настаивать не стоит, если только не хочешь выглядеть глупо, а Ундва не хотела.
Потому она ни словечка не сказала про плащ, а принялась раскатывать слоёное тесто на другом конце стола — пришла пора приниматься за предвечерние бураги с грибами и сыром. Каждый день за ними приходит мальчишка-лотошник, и до глубокой ночи он будет продавать в Неспящем квартале эти бураги — гномские слоёные пироги, а ещё открытые пирожки с яйцами и луком «по-селянски», которые замечательно готовит одна из жительниц Окраинной улицы, и ещё печёные корзиночки с рыбой в сметане, до которых большая мастерица приезжая эльфка из каких-то северных далей. И ещё лотошник будет разносить сладкие рогульки, которые его хозяин пекарь сделает из остатков теста.
— Клинк сказал, его дед был кузнецом в Лисках, — заглотив первые несколько ложек еды, заговорил Илидор. — А среди твоих братьев есть кузнецы? Или рудокопы?
— Рудокоп есть, — кивнула гномка. — Один из средних братьев, Трогбард. А тебе зачем?
Илидор помедлил с ответом, делая вид, что перемешивает овощи и мясо, и решил сказать правду:
— У меня есть карта рудных рождений. Они, правда, не рядом с Лисками, а в окрестностях Камьеня, зато я всей своей головой ручаюсь за точность этой карты. Может, кому нужно олово и железо? Может, кто заплатит за карту? Только к незнакомцам приходить с таким заверением — сама понимаешь, толку маловато. Ладно бы рождения были рядом с городом, а дальние — нет, дальние у незнакомца никто не купит.
— Это верно, — кивнула гномка. — Только Трогбард сейчас копает к западу от Лисок, а с чужаком главы гильдий и сами говорить не будут. Но ты не расстраивайся, — Ундва заговорила быстрее, увидев, как притухло золотое сияние в глазах Илидора, — Трогбард на днях вернётся, и я вас сведу, договорились? Могу и с парой кузнецов тебя познакомить, но они мне подальшая родня, свояки двоюродные и дедастые дядьки. Лучше будет поговорить с Трогбардом.
Дракон кивнул и, чтобы не дать Ундве спросить о происхождении карты, перевёл разговор на первое, что в голову пришло:
— А вы давно стали вершинниками?
Гномка отёрла лоб рукавом. Её веснушчатый нос был присыпан мукой, и дракон подумал, что в подземном городе Гимбле веснушки
на лице гнома выглядели бы до невозможности дико.— Мы в Лисках двести лет живём. Ещё с тех пор, как и города-то не было — лишь поселение вокруг каменной твердыни. Твердыни уже давно нет, а город — вот он, разросся. Знаешь, Илидор, ты первый человек, который знает слово «вершинник». Ты в странствиях встречал гномов, да?
— У меня есть друзья среди гномов, — уклончиво ответил Илидор.
— У меня тоже, — рассмеялась Ундва. — В Лисках живёт ещё двенадцать гномских семей, со многими мы в родстве. Я имею в виду — ты встречал гномов из Такарона?
— Даже несколько раз, — столь же уклончиво признал дракон.
— Так интересно! — Ундва даже перестала раскатывать тесто. — Расскажешь про них? Все гномы, которые живут в Лисках, давно потеряли связь с камнем, а мне всегда хотелось знать: как это — чувствовать его?
Илидор некоторое время сидел, не поднимая глаз, и выравнивал ложкой остатки густого варева в миске.
— Я мало знаю о том, как гномы чувствуют камень, — в конце концов сказал он. — Мне нужно вспомнить, что я слышал об этом.
Ундва снова принялась раскатывать тесто.
— Меня порадуют любые истории про гномов из Такарона, Илидор. Всегда ужасно хотелось знать, какие они, как живут, какие песни поют, как общаются друг с другом и с жителями надкаменного мира. Отец не любит, когда я говорю об этом, и ещё отец не любит вспоминать нашего предка, который первым вышел из подземий… Если ему за это не платят, конечно.
— Платят?
— Ну да! — Ундва рассмеялась и заговорила быстрее: — Из всех тутошних гномов наш род был первым, кто поселился в Лисках. Мы ведь сейчас очень далеко от наших родных гор, ты это и сам знаешь, наверное. Так вот, мой первый предок, который вышел в надкаменный мир, — Хардред Торопыга. Он ушёл из подземий Такарона после войны с драконами…
Илидор поперхнулся капустным соцветием и зашёлся кашлем, так что Ундве пришлось постучать его по спине локтем — ладони её были покрыты мукой.
— Так вот, он ушёл из Такарона после войны с драконами, привёз сюда жену и детей, а сам пустился в странствия. И мой отец не очень одобряет Хардреда, ну ты понимаешь, хотя напрямую такого о предке не скажешь, конечно, просто это видно. Отец считает, что незачем гному мотаться по свету, где родился — там и сиди, делай честно своё дело, умножай семейное достояние, расти детей. А Хардред Торопыга только и делал, что носился по миру, он даже умер не здесь, не рядом со своей семьёй, а где-то на юге.
— И твоему отцу платят, чтобы он это вспоминал? — недоумевал Илидор.
— Да нет же! — Ундва снова рассмеялась. — Ты такой забавный, просто ужас! Нет, у нас просто остались кое-какие вещи Хардреда. Его секира со времён войны, хорунок его отряда, кое-какие записи…
— Записи?
— Ну да. Только никто не знает, что там написано, ведь Хардред вырос в Такароне и писал рунами, а кто их здесь может прочитать?.. Да отец и не хочет знать. Он как-то обмолвился: дескать, ничего в этих записях быть не может, помимо каких-нибудь непотребств или недостойного хвастовства. Но отец устроил целую выдвижку с вещами Хардреда и показывает её за деньги новым гостям. Знаешь, многим любопытно посмотреть на настоящие гномские вещи из-под земли, да ещё такие старые! Ну вот отец и водит гостей смотреть на выдвижку и берёт за это две или три монеты. И когда гости платят за то, чтобы посмотреть на вещи Хардреда, то отец про него говорит очень почтительно, аж с придыханием!