"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Представь, сколько он получает! — кричала мать в телефон. — А принес Катьке черствый батон! Батон на день рождения! Я стол сделала. Мясо купила. В долг заняла. Как отдавать? Профессор заплатит? Как же! Я писала ему библиографию и редактировала его безграмотные опусы, и примечание, и таблицы делала. А он? Сколько он заплатил? Двадцать евродоллов. Да, да, двадцать! Сказал, что ему и самому по договору досталось мало. Жена? Живехонька... Разумеется! Эта стерва еще сто лет проживет.
Прошли недели, месяцы. И вновь профессор сидел за столом в песочном костюме и белой рубашке. Посверкивали
— Нет, милочка, извини, не могу, — говорил он, отправляя в рот кусочек жареной рыбы в кляре. — Эту должность получила жена зава. Ну, я старался, хотел тебе помочь, но не смог. Так бывает. Се ля ви. Не все зависит от нас.
— Ты хоть что-то можешь сделать для меня? — спросила мама. — Хоть чуть-чуть?
— Я сегодня с тобой. Разве этого мало?
В следующий миг тарелка с рыбой в кляре полетела профессору в лицо. А еще через пять минут сам профессор, отвратительно ругаясь, мчался вниз по лестнице, позабыв вызвать лифт.
Маленькая Катюша сидела под столом и поднимала куски упавшей на пол рыбы. Она видела, как рядом мамины туфли — лакированные, на высоких каблуках — шагали взад и вперед. Ей почему-то казалось, что ходят одни туфли, что ног у мамы больше нет. И самой мамы как бы тоже нет. Почему ей так казалось, она не знала. Катюша торопилась обтереть салфеточкой от мусора рыбу и отправить в рот. Впрочем, мусора было мало — к приходу профессора мама всегда мыла полы.
— Катька! — раздался мамин голос. Значит, она все же была здесь. Еще здесь. Катюша спешно проглотила последний кусочек. — Катька, обещай мне!
— Что, мамочка?
— В твоей жизни никогда не будет женатых мужчин! Никогда!
— Обещаю, мамочка. Но почему?
— Тогда никто не посмеет смертельно тебя унижать. Если ты будешь женой, ты будешь держать его. — Она стиснула кулаки.
— Но разве муж не может уйти от жены?
— Умная жена никогда не отпустит мужа. Никогда. — Мама уселась за стол. Ее туфли застыли одна против другой. И Катюша услышала, как мама плачет.
«А вдруг я глупая, — подумала Катюша, — и у меня ничего не получится, как у мамы?»
Через два года маму положили в больницу. Сделали операцию. Исхудалая, она лежала на кровати и глотала пригоршнями лекарства. Потом была еще одна операция. Катя сидела в коридоре, мимо нее сновали какие-то люди. Потом вышел какой-то дядя в белом халате и принялся что-то объяснять Катьке.
«Мамы больше нет... Почему нет?» — Катюша не плакала. Она недоумевала.
Катюшу забрала к себе мамина мать. Бабка была очень старая. От нее всегда пахло мочой. В доме было бедно и грязно. Катюша знала, что от матери остались какие-то деньги, но бабка не тратила их — прятала под матрасом на черный день. Однажды, когда бабка ушла в магазин за хлебом, в дом забрался воришка (замки были хлипенькие) и деньги украл. С тех пор бабка рехнулась. Сидела в углу на стуле и что-то непрерывно бормотала, перечисляла обиды, вспоминала ужасы войны, проклинала Катюшину маму и Катьку.
— Ты хоть помнишь, кто я такая? — спрашивала Катюша.
Старуха смотрела на нее темными мутными глазами.
— Нет, не помню, — произносила бабка после мучительных раздумий.
Бабка умерла, когда Катьке исполнилось шестнадцать. Умерла
в январе. Катька продала все, что смогла продать, купила поддельный идентификатор, который состарил ее на два года, и ушла за врата в марте. Ушла навсегда.ВОЙНА
Глава 24
Лишенный растительности холм напоминал облысевшую голову. Ни снега, ни травы, только сероватая, похожая на складчатую слоновью голову земля. И свет здесь не походил на солнечный — была только иллюзия света. Мортал наоборот.
Виктор шагал и ел на ходу консервы, хотя есть не хотелось. Поташнивало. Голова кружилась. Ожог не зажил и не заживет никогда на этих холмах, где время почти остановилось. Васильев трусил следом, нес мешок с боеприпасами и едой плюс автомат. Громко, с натугой дышал, но не отставал, поспевал за привыкшим к долгим переходам Ланьером.
— Скорее! — рядом с Виктором опять возник Бурлаков. — Мары почти уже рядом с белым кругом. Ты должен их опередить.
— Легко сказать — должен! А как я войду в крепость? Не думаю, что охранники Хьюго впустят меня с радостью и не посадят при этом в карцер. Могут и шлёпнуть. Не исключен и такой поворот событий.
— Войдешь через заднюю калитку. Я ее показывал тебе.
— Отлично! Сразу об этом подумал! Но как? Не подскажешь? Я оставил ключ от калитки (впрочем, как и всё остальные) тебе перед уходом из крепости. Или ты забыл об этом после смерти?
— Все помню. Ключи лежат под камнем в сотне метров от калитки. С наружной стороны, — объяснял призрак Бурлакова.
— Не понял. Ты всегда держал ключи под ковриком? И многие об этом знали?
— Нет. Эти ключи для тебя. Я положил накануне своей смерти.
— Что?! — Виктор остановился. — Так ты знал, что я не вернусь? Знал, что меня похитят?
— В чем дело? — спросил Васильев. — С кем ты опять болтаешь?
— Погоди! Тут важный разговор с бывшим боссом. Терпеть не могу общаться с начальством. Но все равно приходится выяснять, как тебя планировали обмануть.
— Я думал — мы торопимся! — пожал плечами майор.
— Ты прав — надо торопиться! — Бестелесная рука напрасно указывала вперед — Виктор не двигался. — Спеши! Дорога каждая минута.
— Ты знал, что меня похитят? Отвечай: знал или нет? Или я и шагу не сделаю!
— Знал, — уступил призрак.
— Еще скажи, что ты подстроил похищение! — выдвинул смелую версию Виктор.
— Подстроил, — не подумал отрицать Бурлаков.
— Как же так... — Портальщик опешил. Онемел на миг. Потом взорвался. — Это же подло! Подло!
— Я знаю, что подло. Я сам ненавижу подлость. Но мне нужно было, чтобы ты очутился в Валгалле.
— Зачем?
— Некогда объяснять. Потом. Ты поймешь, когда встретишься с герцогом. Нетрудно будет догадаться. Обещаю.
Виктору очень хотелось повернуть назад. Хотелось, но он вспомнил о Каланжо и Димаше. Если крепость захватят мары, то наверняка его друзьям придет конец. Хьюго непременно полезет в ловушку. Сам он, может быть, и вырвется. Но людей своих угробит, не дрогнув. Каланжо и Димаш — люди Хьюго? Ну нет, не бывать такому никогда!