"Фантастика 2025-35". Компиляция. Книги 1-28

— Соберутся на поляне за станицей и стар, и млад, — взахлеб рассказывал он, — и давай хороводы водить до утра. Не старушки, конечно. Девушки и молодые замужние казачки. Все в атласных бешметах, обшитых галунами. Груди обвешаны в несколько рядов разноцветными бусами и ожерельями из золотых и серебряных монет. Если не хороводятся, сидят, семки лузгают. А то и чихирем разговляются. Подмигнешь одной с коня. Она на твое стремя встанет и на полном скаку стакан вина употребит. Вези ее в рощу!

Он радостно засмеялся. Видимо, не одну казачку так увозил.

— Неужто и девушек? — удивился я в очередной раз свободе местных нравов.

— А то! — приосанился Георгий.

— И отцы с дрекольем за тобой не погнались?

— С чего бы? Если побочин у девушки человек достаточный, можно и отцу извлечь хорошую поживу!

— А староверы как на это смотрят?

— А что им косо смотреть?[4] Сами живут во грехе! Никто ж не венчан! В Прочноокопской станице, почитай, все поголовно беглопоповцы.

Я удивленно покрутил головой. Перевел разговор на Засса. Про любимого начальника хорунжий рассказывал еще увлеченнее, чем о своих любовных похождениях.

— Молимся мы на генерала. До него как было? В поля под охраной выезжали. Ныне же лепота! Куда спокойнее стало на Кубани.

— Выходит, любят генерала?

— Когда загонит казачков в походе, ругаются: хромой бес. А Засс возьми и спроси: «я вас, братцы, кажется, чересчур приморил? Что же делать: вы видите сами, куда проклятый черкес забрался жить!» Люди ему отвечают: «Нам не привыкать хаживать. С вами мы никогда не чувствуем усталости».

— В чем же его секрет?

— Быстрота и натиск. Засада. Дурит горцев, как хочет. Что только не выдумает! — Георгий стал подсчитывать, загибая пальцы. — По своей наружности, характеру, складу ума, находчивости, решительности, умению внушить к себе уважение и страх в горцах, любовь казаков и солдат, он рожден для партизанской боевой жизни!

Показал мне семь пальцев. Ох, непрост хорунжий! Вроде, из простых казаков, а рассуждает… как большой генерал!

Но мне его рассуждения быстро приелись. То один случай расскажет, то другой. А время идет! А новостей от Засса нет и нет! Решил я, что ждать у моря погоды Зелим-бею не к лицу. Нужно брать дело в свои руки. Дождался отбытия Атарщикова на службу и был таков. Чтобы запутать следы, взял с собой лишь кинжал, шашку и черкесскую винтовку. Револьвер и английское ружье оставил на стене. Пусть хорунжий подумает, что на охоту поехал. Но мне сейчас не до зайцев. Пора наведаться в карамурзинский аул.

[1] Станица Сенгилеевская была основана переселенцами-однодворцами. В казаки их перевели лишь в 1832 г. «Славное дело» вышло 1 ноября 1848 г. Большая партия абадзехов из лучших наездников напала на станицу. Женщины и дети укрылись в церковной ограде. Подоспевшие казаки вместе с местными жителями разгромили наезд и захватили много дорогого оружия и лошадей. Потери противника составили более 300 человек.

[2] Четверик — мера объема, а не веса. Примерно 26 л. Сколько в 130 литрах серебра судить не беремся. Есть сомнительная версия, что 20 кг.

[3] Георгий Семенович Атарщиков начал службу в 1831 г. простым казаком. Завершил — генерал-майором в Петербурге. Первый генерал из кубанских казаков. Оставил небольшие воспоминания о Г. Х. Зассе.

[4] В 1845 году в Прочный Окоп приехал только назначенный наместник М. М. Воронцов. Его встречали две группы стариков. «Вы что за люди?» — спросил. «Мы не люди, мы псы. Не венчанные живем» — ответила одна группа. Известный своим либерализмом наместник взял да разрешил церковь. Служил какой-то беглый поп. Что тут началось! Со всей России правдами и неправдами в Прочный Окоп устремились раскольники. С большим трудом и едва избежав большой крови, местным властям удалось церковь закрыть.

Дорогие читатели, напоминаем: нам не хватает ваших лайков и добавлений в библиотеку!

Глава 7 Последний набег сезона

Правый высокий берег Кубани густо порос лесом и кустарником, создав тем сложности казачьей страже. Горцы приспособились ночью переплывать Кубань или переходить по бродам, прятаться среди деревьях или в балках, а в сумерки выходить на разбой.

Чтобы им противодействовать, правительство лет десять назад расселило по низкому левому берегу ногайские семьи. Но потомки Золотой Орды союзниками оказались ненадежными. Оказавшись между молотом и наковальней, они пытались услужить и нашим, и вашим. Горцев пропускали, но активно доносили тому же Зассу.

Потому казакам следовало быть настороже. По всей Кубани через каждые семь верст стояли пикеты — примитивные укрепления в виде рва, земляных валов, обсаженных колючкой, с несколькими древними пушками на тур-бастионах по углам. Обычно на посту помещались 50–100 казаков. Коней держали отдельно, оседланными и стреноженными, под присмотром табунного часового.

У поста помещалась дозорная вышка под камышовой крышей и «казачий телеграф» — высокий шест с перекладиной, к которой крепились большие шары, сплетённые из ивняка. В случае тревоги их поднимали вверх. В ночное время «семафорили», поджигая смоляные бочки на длинной жерди, обмотанные соломой и прозываемые «фигуры».

Между постами устраивали пикеты — круглой формы двойные изгороди, забитые землей и способные укрыть с десяток дозорных от пуль противника. В жаркое время казаки сооружали для себя «холодок» — неказистый шалаш, в котором можно было только лежать.

Я досконально ознакомился с нехитрой системой организации кордонной службы, ибо меня тормозили на каждом посту и даже на отдельных пикетах. Расспрашивали, провожали удивленным взглядом и даже пытались задержать до приезда «пана»-начальника. Один сообразительный урядник посоветовал не выпендриваться и присоединиться к большому отряду.

— Ходу прибавьте, ваше благородие, и догоните полусотню хорунжего Косякина. Они в резерв на баталпашинское отделение едуть. Вам кудой надоть?

— До аула Карамурзина. Не слыхали, где ногайский князь? На месте ли?

— Не могим знать, Вашбродь! — развел руками постовой урядник.

Я поторопил коня и вскоре увидел столб пыли. Полусотня шла на рысях.

Догнал, подбадривая коня окриком. Поравнялся с задними рядами. Казаки с удивлением смотрели на мою голову, замотанную в башлык. По теплому времени свои башлыки они оставили в казармах. Но решили, что я так от пыли спасаюсь.

Поравнялся с хорунжим. Представился. Казачий офицер не возражал против моего общества. Даже обрадовался, что есть с кем лясы поточить.

Первым делом расспросил его о Карамурзине и его ауле. Хорунжий сильно удивился.

— Это вам к Барсуковской станице нужно. Но что вам у ногайцев делать? Там грязь непролазная и воняет, не приведи господи! Кочевой же народ. Не привыкли к оседлой жизни. Одна кибитка князя что-то приличное из себя представляет. Да и вряд ли что узнаете. Разумеете по-ногайски?