"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43
Шрифт:
Нурик с воодушевлением пнул Трубецкого, тот замычал. Сосед чуть было не отскочил — ведь до этого при нём опасный преступник не подавал признаков жизни. А теперь очухивался, но руки у него уже связаны надежно.
— Нурлан… — выдохнула изумленная женщина. — Ну ты даешь… Ты… Ты такой мужчина!
— В милицию звони! — небрежно повторил Ахметов, а потом улыбнулся и кивнул на подоконник. — Я там тебе еще и цветочков прикупил.
На окне лежал букет гвоздик. В темноте я и не заметил, что Нурик сюда тоже лез стратегически. Прямо как мой шеф…
Здание
Я поднялся по широким ступеням крыльца и оказался в просторном холле. Меня встретил прапорщик-постовой с красной повязкой на руке и при полном параде — в форме и фуражке.
Я показал ему удостоверение. У него на стойке уже лежал пропуск на мое имя. Он сверил анкетные данные в пропуске и в ксиве, приложил пальцы к околышу фуражки и пропустил меня через железную вертушку. После позвонил кому-то и доложил. За мной на первый этаж спустился старый знакомый — Виталий Владимирович.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — протянул он узкую, как плавник, но твердую ладонь.
Помнится, раньше, когда он изображал Виталика — ладонь была мягкая. Как кисель.
— Добрый день, Виталий, мы же, вроде, на «ты».
— Это у меня профессиональное, людей на «вы» называть, — улыбнулся он. —. Пойдем… Шеф уже должен ждать.
Широким жестом он показал на лестницу, отделанную гранитом.
Мы поднялись на второй этаж, прошли череду кабинетов, двери некоторых приоткрыты, слышен стук пишущих машинок, разговоры, шипение чайника. С виду обычная контора, но нет…
Остановились возле двери, обитой черной кожей и с надписью: «Приемная». Вошли в просторный кабинет, но это был всего лишь «предбанник» перед кабинетом побольше.
— Мариночка, — обратившись к секретарше, кивнул на дверь, что выходила из предбанника, мой сопровождающий. — У себя?
— Да, Виталий Владимирович, я сейчас доложу.
Девушка в сержантской форме подняла трубку, нажала кнопки:
— Товарищ полковник, Морозов прибыл.
Трубка что-то ответила.
— Заходите, — улыбнулась Мариночка, немного задержав на мне взгляд.
Я тоже отметил про себя, что хороша девушка, еще и в форме…
— Разрешите? — первым в кабинет начальника через двойные двери сунулся Виталий.
Я за ним. В кабинете, который оказался размером с два кулебякинских, за широким столом сидел полковник КГБ. Уже в возрасте и немого растолстевший. Я себе представлял главного по области КГБ-шника немного другим. Этаким несгибаемым гвоздем. Куском гранита. Непременно со шрамом на лице от сражений с врагами. Кем-то вроде героя войны. А тут, блин, пухлый дядька со смешным чубчиком на лысеющей голове. Чубчик выражал отчаянную попытку хозяина показать, что есть еще на голове локоны и он не совсем пожилой. Но выглядело это немного комично.
— Здравия желаю, Илья Прокопьевич! — отчеканил я.
Имя его я выучил, конечно, заранее, сразу после того, как в наш отдел позвонили и попросили приехать. Кулебякин сочувственно повздыхал, приговаривая, что ничего хорошего от таких визитов не жди, но я-то знал, в чем собака порылась. Это встреча была в продолжение нашего с Виталием разговора в больничке, когда он приходил ко мне в палату.
Полковник встал и пожал мне руку,
улыбчиво проговорил:— Наслышан, наслышан! Присаживайтесь, Александр Александрович.
Виталик испарился, я только слышал, как за моей спиной мягко хлопнула дверь.
— Чай или кофе не предлагаю. Мы ведь с вами офицеры, — Илья Прокопьевич выудил из шкафчика два бокала, бутылку — и разлил коньяк.
Что за проверка алкоголем? Хм… я думал, только в милиции на работе могут выпивать, а еще и в КГБ, оказывается.
— Да вы берите, не стесняйтесь, — улыбался полковник, пододвигая бокал с янтарной жидкостью. — Все мы люди, все мы человеки… Давайте выпьем за наш общий успех. А?
— А у нас есть какой-то общий успех? — спросил я и взял бокал.
— А как же? — подмигнул полковник. — Все началось с того, как вы поймали и разоблачили Пистонова, завербованного нашими, в кавычках, друзьями… Ну а нам оставалось лишь потянуть за ниточки и…
И на этом КГБ-шник хитро замолчал, давая понять, что не уполномочен я это все знать. Что ж… Работа у них такая, от честных людей все скрывать. Да и не слишком хочется подробности слышать, и так все понятно.
— В общем, одно могу сказать, — отпил коньяк полковник. — Проведение Олимпиады-80 теперь вне угрозы. Надеюсь, во всяком случае. Всю цепочку мы обезвредили. А все благодаря вам, Александр Александрович.
— Все золотые портсигары изъяли? Я правильно понял?
— Да… А на днях вы еще и Трубецкого взяли. Похвально! — перевел тему полковник. — Скажите, как вы это делаете?
— Не виноват я, он сам пришел, — улыбнулся я.
— Да знаю, — отмахнулся собеседник и плеснул еще по коньячку. — А давайте к нам… Нам нужны молодые и перспективные.
— Спасибо, но как-то не задумывался. Такие решения с кондачка не принимаются, извините, Илья Прокопьевич.
— Понимаю, понимаю, — задумчиво вертел бокал в пальцах полковник. — Но вы подумайте, да… Биография у вас безупречная. Однако странное дело, — полковник вдруг сузил глаза, но продолжал улыбаться, хотя уже как-то хитро-хитро. Будто лис. — Ни в средней школе, ни в школе милиции вы себя, уж простите, особо никак не проявили. А на должности кинолога — вдруг настоящим героем стали…
— Скажете тоже, героем, — делая непринужденный вид, я всё-таки отпил из бокала (неплохой коньячок, кстати). — Просто выполняю свою работу, как комсомолец и сотрудник органов внутренних дел я обязан оперативно и чутко реагировать на…
— Да бросьте, Александр Александрович, — отмахнулся полковник — Это вы для своих начальников оставьте. Они любят такое, Щелоков приучил. Я человек простой. Вы, я смотрю, тоже простой. Только слишком умный. Но в нашей работе — это то, что как раз нужно…
— А что с Купером? — в лоб спросил я.
— А что с Купером? — развел руками КГБ-шник.
— Ну, его отпустили. Он на пенсии. Очевидно же, что он был связан с Трубецким и с Пистоновым. Прикрывал делишки.
— Пусть пока на пенсии отдохнет. Материал на него имеется, тем более, Трубецкой заговорил. Удивительное дело, Антон Львович признался сразу во всем, еще и плакал, и вспоминал, почему-то, какие непутевые у него в детстве были родители, и что это они во всем виноваты. Сломался как-то… Не знаете почему?