"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43
Шрифт:
— Спасибо… — пробормотала она, глядя на меня с искренней благодарностью. — Спасибо вам… Он не тот, каким я его считала. Господи, как же я была неправа, какая я была дура. Извините…
— Не стоит себя корить, — улыбнулся я. — Все же хорошо закончилось. Ваш э-э… сотрудник получил по заслугам. Он больше никому не навредит. И расхищать социалистическое добро не будет.
— Как же не стоит корить? Я так была неправа! Силантий оказался настоящим чудовищем. А еще я считала милицию чем-то вроде людей второго сорта… Которые только мешают… Теперь мне за это ужасно стыдно. Благодаря вам, вашему поступку,
— Спасибо. Приятно слышать, — кивнул я. — Но прощать мне вас не за что. Работа у нас такая, и мы просто ее выполняем. А вот насчет Валентина — соглашусь. Правильно, что гордитесь.
Хотелось еще напомнить мои слова, сказанные ей не так давно, что когда-нибудь придет время, и Загоруйко-старшая будет гордиться своим сыном. Что я оказался прав, но не стал ничего говорить. Она и так все осознала и переосмыслила.
— А теперь перейдем к делу… — напустил я в голос рабочий тон. — Скажите, зачем вы сюда пришли? На квартиру к преступнику и сбежали с мясокомбината?
Загоруйко покачала головой — осторожно, будто боялась, что от резких движений та свалится с плеч.
— Я думала, что на Силантия идут наговоры. Доносы. Что он ни в чем не виноват, а… вон как оказалось. Я хотела его предупредить, сомневалась, зачем вы… ну, в вашей компетенции сомневалась, а он мне признался во всем. Все рассказал, да еще с такой издевкой, будто хотел меня зацепить напоследок побольнее, а потом… А потом — страшно подумать, что могло бы произойти, если бы не вы и ваш… — директриса покосилась на Тулуша, подбирая слова для обозначения Салчака.
Тот подобрал кусочек откушенного уха и деловито приложил его к месту повреждения на трупе, будто собирал пазл или проверял, подойдет ли «запчасть».
— Если бы не вы и ваш сотрудник, — собравшись с силами, выдохнула женщина. — Он же тоже из милиции? Да?
— Конечно, — поспешил заверить я. — Просто недавно перевелся. Издалека… Вы не смотрите так, там милицию учат пользоваться всеми подручными средствами в схватке с преступником. В том числе и зубами, ага… прогрессивная методика. Передовой опыт, так сказать. Скоро и до нас дойдет.
Загоруйко от таких слов слегка поежилась, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась Тулушу:
— И вам лично хочу сказать спасибо, товарищ милиционер.
— Пжалста! — улыбался Тулуш. — Не ходи больше к плохой человек. Женщина должен дома сидеть. Детей растить.
Через полчаса квартира Жорича превратилась в оживленное место. Захват заложницы, стрельба по сотрудникам из окна, угрозы расправы и в довершение всего применение табельного с летальным исходом — все эти события по отдельности очень резонансные и громкие, а вместе — совсем гремучая смесь.
Прилетел прокурор с помощником и с Верой. Та прибыла в качестве дежурного следователя, в ее обязанности входило зафиксировать обстановку на месте происшествия, изъять следы и предметы-улики. Прибыл и мой шеф. Мы вышли из квартиры, встали на лестничной площадке подальше от суеты.
— Ну, Саныч, ну ты шума наделал! — дивился Кулебякин раскуривая сигарету. —
Молодец, конечно, справился со злодеем… Вот только про убийство на пляже, где парня ножом в спину прирезали, не забывай. Вот бы раскрыть его, глядишь — и меня бы скорее взяли в область. А тебя на мое место. Поднажми, Морозов. Где результаты?— Работаем, Петр Петрович, работаем, — я чуть отошел от дыма. — По моей версии — погибший, возможно, косвенно причастен к этому темному убийству на пляже.
— Как это? — вытаращился Кулебякин. — Ты же говорил, что беглый зэк, скорее всего, пришил. Из той компашки, которую тогда я, понимаешь, расстрелял. Вот как чуял, что палить нужно сразу на поражение, — хорохорился шеф, вспоминая свои нетрезвые стрельбы на природе. — Одного убил, а в остальных не попал. Жаль…
— Убитый Жорич, скорее всего, связан с единственным еще не пойманным беглецом.
— Да? — удивился Кулебякин. — Вороватый кладовщик Зарыбинского мясокомбината и беглый рецидивист? Что у них общего?
— Возможно, что Жорич — не настоящая его фамилия.
— Вот как? И кто же он на самом деле?
Теперь уже можно было раскрыть карты перед шефом, все же его поддержкой я не раз заручался раньше.
— Мы предполагаем, что настоящее имя кладовщика — Лев Никанорович Грицук, по прозвищу Святоша. Он же родной дядя беглого зэка Сафрона Грицука. Во время оккупации работал на фашистов, был палачом в концентрационном лагере на Брянщине.
— О как! Вот только фашистов мне еще тут не хватало, ядрена сивуха! Сан Саныч, дорогой, ты уж разберись досконально, обстоятельно. Но палку, знаешь ли, не перегибай. Кокнули кладовщика, и бог с ним. А если ты тут еще нацистов к нашему Зарыбинску приплетешь, я точно никогда и никуда не переведусь. Давай остановимся на махинациях с мясом и тушенкой, а? — будто бы торговался со мной шеф. — А фашистами пусть смежники из области занимаются. Лады?
— Я доведу дело до конца, вы же знаете…
— Ох, Морозов, и в кого ты такой упрямый и правильный… Ладно, доводи до чего хочешь, только официально никаких фашистов я регистрировать и в сводку вносить не дам. Вот поймаешь гитлеровцев, приведешь их в КПЗ, покажешь мне лично их бесстыжие морды, тогда и поговорим. А пока — официально у нас обычные хищения на мясокомбинате. Обычный захват заложницы. Обычное убийство на пляже. Рутина, в общем.
— Ну так-то, Петр Петрович, у нас два обычных убийства уже.
— Чего? Каких-таких два?! Ты меня, Саша, не пугай. То, что ты кладовщика пришил, так это вовсе не убийство. Это вынужденная мера во имя спасения заложницы и коллеги. Кстати, Мухтар твой где?
— На месте… В ГОВД.
— А я думал, здесь. Там судмедэкспертша говорит, что погибшему зверь какой-то ухо отгрыз. Странно…Я думал, Мухтарка помог.
— Не зверь отгрыз, а Сибиряк.
— Вот разницы вообще не вижу. Держи своего Сибиряка в узде. Сегодня он преступника загрыз, а завтра и на людей переключится?
— Тише, Петр Петрович, — заговорщически проговорил я. — Тише…
— Что такое? — переспросил шепотом Кулебякин.
— Вдруг Тулуш услышит.
— Ну и что? — дивился шеф, но все равно продолжал разговаривать шепотом. — Я же его начальник, ядрёна сивуха! Мне хоть что можно говорить…