"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
Я не долго удержался на троне Сибиу. От меня отвернулся мой народ. Не было больше прежней поддержки, которой я пользовался раньше. Когда-то народ боготворил меня, сейчас же меня ненавидели. Лучан обеспечил им безбедное существование, отсутствие голода за счёт халифа и мир на западной и южной границе. Я же громоздил по всей стране колья, на которых корчились и бояре, предавшие меня, и дезертиры из моей армии, и простые крестьяне, отказавшиеся платить налоги. Так плохо не было ещё никогда.
Халинцы всё сильнее трепали мои границы, а мне почти нечего было им противопоставить. Лучан практически развалил армию, мне же восстановить её было почти невозможно — самые жестокие меры не помогали бороться с массовым дезертирством. Также не удавалось восстановить и орден Дракона. Меня воспринимали лишь как временщика, но не подлинного правителя
Ночью я покинул замок Цепеш. Рядом со мной ехал боярин Милуш Шалеску. Он был не самым умным из бояр, но зато более преданного мне человека было не найти, а главное, он был примерно моего роста и телосложения. Враг вновь приближался к Тырговиште, остановить новое вторжения халинцев мне было нечем, и я, отправив Влада подальше, сам покинул замок Цепеш.
Убийцы присоединились к нам уже на утро того же дня. Мы пустили коней галопом, пригибаясь к самым сёдлам, но враг не отставал. Я на это и не надеялся. Так мы мчались несколько дней, меняя лошадей на постоялых дворах, покуда не достигли болот Балиары, того самого места, где погиб мой отец.
Перед отъездом я отдал Владу свой меч, отцовский подарок, но оставил себе кольцо со знаком ордена Дракона. По нему и опознали позже мой изуродованный и обезглавленный труп, найденный среди тел убийц. На самом деле мы дали им славный отпор. Милуш оказался ещё и славным бойцом. Он развернул коня навстречу врагам и сразил первых двоих одним широким ударом. Я присоединился к нему, ворвавшись в строй убийц. Мы покончили с ними за несколько секунд, тогда я повернулся к Милушу, довольно улыбавшемуся мне, и всадил ему в череп свой меч, так что конец вышел из макушки. После этого я надел ему на палец кольцо сына дракона, а голову, раскроенную мои мечом закинул подальше в трясину.
Моё княжение закончилось. Я стал полностью несостоятелен как правитель, потеряв даже то, за счёт чего всегда оставался у власти, любовь народа. Севшего на трон Лучана воспринимали как избавителя от кровавого тирана. Теперь настало время моего сына Влада Дракона. И да поможет ему Господь.
Хотя у меня осталось одно незаконченное дельце.
Эпилог
Лучан заново обживал замок Цепеш. Ему постоянно снились странные сны — о нём, о его брате Владе, об их отце, но, главное, в них он видел то, чего видеть никак не мог. Он видел убийство его отца, Влада II, в болотах Балиары, сражения брата, Влада III, с восставшими боярами и халинцами, даже оба штурма замка, когда Влад прикончил Петра Алди и вытеснил его, Лучана, из княжества несколько лет назад.
Именно этот сон он видел в ту ночь, когда ему послышался шум в тронном зале. Лучан вскочил с постели и, наскоро одевшись и схватив саблю, бросился туда. В тронном зале его ждал я.
Я сидел на открытом окне, за которым раз за разом били молнии и гремел гром (я специально выбрал эту ночь, хоть и пришлось прождать несколько месяцев).
— Привет, братишка, — бросил я. — Не ждал?
Лучан отступил на несколько шагов, выронив саблю. Звон клинка о мрамор отдался в наших ушах зловещим эхом.
— Ну что же ты, братишка? — Я двинулся к нему, раскрыв объятья. — Мы же братья, или ты забыл об этом? Давай же обнимемся, мы же не виделись несколько лет.
Я подошёл к оцепеневшему брату и крепко сжал его в объятьях. Не знал, что у него окажется настолько слабое сердце, он так и умер, обмякнув на моих руках. Я опустил его на пол и кинжалом отворил ему кровь. Я написал на стене:
«Влад III Цепеш, подлинный господарь Сибиу, передаю власть сыну своему Владу IV Цепешу, по прозвищу Дракон. Ныне и присно и вовеки веков. Да будет так!»
Борис Сапожников
Воин
Amor omnibus idem [290] .
Пролог
Цинохай — одна из величайших империй этого мира. Сильнейшее государство востока, отделённое от остального мира высоким Отпорным хребтом. Именно он дал несколько сотен лет назад первому императору Циню возможность объединить десяток с лишним мелких
царств и княжеств, вечно боровшихся за куски земли величиной не более нескольких сотен ярдов, на которых находились парочка деревень и, может быть, маленький городок или глиняная крепость. Жестокий, упорный и бесконечно умный Цинь когда дипломатией, но чаще силой объединил эти царства и княжества в единую страну, назвав её Цинь-о-хай — Империя под солнцем. Многие считали, что это более дань его гордыне, ибо велел изменить иероглиф в слове «империя», ранее звучавшим как синь, но тех, кто открыто высказался бы по этому поводу не нашлось ни тогда, ни позже.290
Любовь у всех одна и та же.
Цинь, повелевший называть себя Цинем Первым, а своего наследника Цинем Вторым и так далее, дабы укреплять и поддерживать династию правителей, часто называл воссоединённую страну «Вечной империей», однако не прошло и сотни с лишним лет, как из-за того же Отпорного хребта, защищавшего Цинохай с севера и запада, нагрянули могучие завоеватели — полудикие кочевники каганы. Кровь в жилах цинохайцев остыла после стольких войн, им более хотелось мира, каганы, закалённые жизнью в степях и постоянных сражениях друг с другом и чудовищами, обитавшими на их родине, были для них слишком сильным противником. К тому же, и в стане самих цинохайцев не было единства, ибо на трон претендовал брат императора Циня IV Мин, не побрезговавшей помощью каганов. Он якобы нанял кочевников под предводительством мудрого вождя Чингиза, которого незадолго до этого курултай [291] объявил «Ханом над ханами» — практически главой всех каганов. Мин даже не сразу понял, что вскоре после смерти Циня и провозглашения его императором, он стал марионеткой в руках Чингиза, вынудившего его даже жениться на своей дочери и тем привести к власти своих потомков. Для укрепления власти и предотвращения восстаний Чингиз разделил страну на несколько округов, во главе каждого из которых стояли гражданский правитель цинохаец и военный — каган, фактически подчинив своим людям всю страну, оставив цинохайцам лишь видимость власти.
291
Курултай — собрание каганатской знати (нойонов).
Но шли годы и подобно робким росткам травы из-под снега стали пробиваться первые зачатки сопротивления.
Глава 1
Я забросил копьё на спину и зашагал к дому предводителя Циня — последнего из прямых потомков Циня IV. Оставив на пороге своё оружие, я, почтительно поклонившись, вошёл в фан-цзы [292] предводителя. Цинь, как обычно сидел перед алтарём предков и внутри дома повис тяжкий дух сожжённых свечей. По знаку его я присел у входа и приготовился долго ждать, когда он начнёт разговор, иногда такие паузы длились почти по часу. Однако на сей раз Цинь лишь закончил возносить молитву предкам и обернулся ко мне.
292
Фан-цзы — цинохайский каркасный дом, распространён преимущественно в сельской местности.
— Мы давно портим жизнь минцам, — сказал он, поглаживая длинный тонкий ус, — но этого отныне слишком мало. Пора заявить о себе, как о единственной подлинной власти в Цинь-о-хай. Я ношу то же имя, что и страна, следовательно она — моя. Мой отец, да прибудет он в мире, не решился открыто заявить о себе и так и умер в этой деревне, но я собираюсь выгнать каганов в их степи ещё при своей жизни и передать крепкую и сильную страну моему сыну.
Я слушал его, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не пропустить ни единого слова, сказанного предводителем. Так учил меня мастер Чжоу.
— Я долго переписывался со многими гражданскими чиновниками в округах, — продолжал предводитель Цинь. — Многим из них надоели самодурство и наглость каганатских военноначальников, указывающих им не только военную политику, но и, вообще, все дела округов. Наших соотечественников уже ни во что не ставят. Пришла пора покончить с таким положением дел. Как ты считаешь, Вэй-ли?
— Война, — сказал я, как обычно, невпопад, — это может привести к настоящей гражданской войне. Многие погибнут и страна в итоге может вновь развалиться на множество удельных княжеств и царств.