"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
Копья врезались в груду мяса, которую представлял собой строй мертвяков, не они — мы рвали их на куски, нанизывая на граненые наконечники не по одному — по два-три монстра сразу. И тут же приходилось бросать копья и браться за мечи, топоры или булавы. И вновь вспыхнули руны на лезвии моего топора, я крушил нежить с прежним напором и энтузиазмом, что и на стенах, причем усталости не было ни капли, как будто я только встал с постели после нескольких часов хорошего сна. Столь же неутомимым был отец Фиорентино, размахивавший своей булавой с безумной скоростью — от него во все стороны летели куски гниющей плоти.
На левом фланге кентавры-воители ловко орудовали в толпе своими длинными цельнометаллическими копьями, словно на булавки нанизывая на них мертвяков прямо-таки гроздьями и периодически стряхивая под копыта остатки. Прав был Декан, когда отказался от совместной
Кордон из простых мертвяков мы прорвали достаточно быстро, вырвавшись за него, а нас уже встречали элитные подразделения полумертвых и совсем мертвых солдат. Они ринулись на нас, размахивая копьями, корсеками и длинными мечами-навахами, стараясь разметать до того, как мы перестроимся в боевой порядок для отражения их атаки.
Умный ход, я помню его еще по осаде Гренады. Вот только тогда в тылу у нас не было нескольких тысяч кентавров-дикарей.
Это было чудовищная драка всех против всех. Плотной «черепахой» продвигались вперед джагассары Гретхен. Призрачные воители выстроились клином, прикрывая Ашгана от клинков Пустынников и жрецов от разрушительной магии аватара Галеана. С последним совместными усилиями боролись, временно объединив силы, сам некромант и его бывшая ученица. Они не швырялись банальными огненными шарами или молниями, нет, три мага плели паутину самых разрушительных заклинаний и контрзаклинаний, стараясь предугадать действия противника и нанести ему удар чуть раньше чем он успеет закрыться. Магическая дуэль напоминала фехтование и шахматную партию одновременно — нужно мгновенно реагировать на каждый выпад противника и продумывать ситуацию на несколько ходов вперед.
Ашган отдавал себе отчет, что если бы не Гретхен — и еще тот факт, что они были учителем и ученицей очень долго и взаимопонимание у них было развито очень высоко — ему мы не одолеть Финира, даже будучи в полной силе. Равно как и Гретхен в одиночку никогда не справиться с ним. Временный союз служит интересам обоих магов, вот только принесет ли он плоды? Финир постоянно подпитывался от Пустынников-магов, поэтому они не использовали свое искусство, зато бороться с самим аватаром сражаться некроманту и ведьме было очень тяжело. И если Ашган еще мог понемногу тянуть энергию с поля боя, где один за другим гибли эльфы, то Гретхен могла рассчитывать только на себя и накопленный запас сил.
Я дрался в окружении нескольких мертвяков с мечами-навахами, нанося быстрые рубящие удары сверху вниз. Враги парировали их, правда после каждого удара на клинках их оставались внушительного вида зарубки, правда и меня спасала лишь неутомимость, которая, похоже, все-таки имела предел. Я рубил уже совсем не с той скоростью и силой, что на стенах или в начале боя, да полученные раны — а куда без них! — стали напоминать о себе. Особенно досаждала рваная рана на боку, к счастью, неглубокая, — особенно настойчивый попался мертвяк, дотянулся-таки, когда я отшвыривал копье и вытаскивал топор. Она саднила при каждом движении и я боялся — не попали ли туда какая зараза или трупный яд с лап монстра.
Защищенный ладрами [445] конь был не по зубам пешей нежити — мечи-навахи попросту отскакивали от его окованных сталью боков. Также надежно были защищены и мои ноги. Поэтому я мог самозабвенно рубиться с врагами, не думая, что вот-вот рухну им под ноги. Правда опасность появилась вместе с рогоносцами из гвардии богини смерти, вооруженными, как всегда, «усатыми» корсеками. Я помнил их еще по проклятому городу. Их было двое и оба пытались зацепить меня одним из «усов» за сочленение поножа, причем наседали с обеих сторон, прикрываемые несколькими оставшимися мертвяками. Ошалевший конь вертелся подо мной, хрипя и всхрапывая, роняя на землю клочья пены, только его могучие копыта не давали рогоносцам подойти достаточно близко, что поймать меня. Правда и сам я не мог дотянуться до них топором. Надо рисковать и прорываться к своим, покуда усталость не взяла свое.
445
Ладры — защитные пластины, могут быть, не смотря на название (нем. leder — кожа) и металлическими.
Приподнявшись на стременах, я дал несчастному коню шпоры и как только он рванулся вперед, всем весом обрушился на ближайших врагов. Первого отбросил в сторону мой жеребец, дав мне добраться до рогоносца. Тот попытался закрыться корсекой,
но мой топор легко перерубил древко и врезался в шлем урода точно между ветвистых рогов. Вот только недооценил я второго рогоносца. Он молниеносно ткнул меня корсекой в бок, пробив кирасу и кольчугу, распоров гамбезон, правда на этом и остановившись, к счастью. Я дернулся в сторону, откидываясь на высокую заднюю луку седла, мой противник освободил корсеку и перехватил ее для новой атаки. А со всех сторон наседали остальные мертвяки и отмахиваться от них я попросту не успевал. Да и конь уже начал выбиваться из сил, все чаще спотыкаясь и припадая то на одну, то другую ногу.Роланд давно заметил неутомимого рыцаря в котте со знакомым гербом рода де Монтрой. Он хотел прорваться к нему, но был вынужден драться с другими рыцарями и воинами, первым среди которых был капеллан в багровой рясе, вооруженный устрашающих размеров епископской булавой. Вскоре Рыцарь Смерти остался с клириком один на один, никто не рисковал вмешаться в их схватку, опасаясь попасть по шальной удар длинного меча, оставляющего в воздухе зеленоватый след или громадной булавы, усеянной шипами. Оба тем или иным способом старались попасть врагу по голове — у капеллана она не было ничем защищена, зато против его булавы даже шлем Рыцаря Смерти раскололся бы после пары хороших ударов.
Роланд парировал могучий удар епископа, у которого никак нельзя было заподозрить наличия такой силы — даже в доспехе он не производил особо внушительного впечатления; и тут же контратаковал, дополнительно крутанув меч над головой, чтобы усилить удар. Епископ не стал отбивать его, вместо этого быстро, хоть и не очень сильно, ткнув врага в нагрудную часть гравированной кирасы. Роланд и не подозревал, что этот удар едва не выбьет его из седла, на кирасе образовалась внушительная вмятина, гравировку изуродовало черное пятно. Рыцарь Смерти рефлекторно дернул поводья, уходя от второго удара епископской булавы. Капеллан не стал доводить его до конца, понимая, что попасть не удастся и дал своему коню шпоры. Боевой жеребец рванулся вперед, стальным налобником врезавшись в бок вороного Рыцаря Смерти. Конь того резко подался в сторону, вильнув задом и ответный выпад оказался несколько смазанным, длинный клинок лишь краем зацепил наплечник клирика, разорвав рясу, но не причинив серьезного вреда.
Конь пал, однако не мог рухнуть на землю, потому что вокруг было слишком тесно. Именно поэтому я успел вырвать ноги из стремян и приготовиться к пешей драке. Пришлось крутиться вдвое быстрее, парируя выпады мечей-навах и уворачиваясь от корсеки рогоносца, весьма ловко орудовавшего ею в такой толпе. Удары сыпались со всех сторон, прочный доспех просто не мог выдержать их все — он трещал и жалобно звенел после каждого, а любое попадание отдавалось дикой болью во всем теле. Спрыгивая с коня, я избавился от топхельма, оставшись в цервейере и кольчужном капюшоне, однако именно это и сыграло со мной дурную шутку. Скользнув по округлому куполу цервейера, лезвие корсеки рассекло мне бровь — кровь текла в глаза, я постоянно смаргивал ее, но багровый туман, стоявший перед глазами все не проходил. Я отступал, отмахиваясь топором, подсекая врагам ноги, отрубая руки, но никак не мог достать древко корсеки рогоносца, который всякий раз умудрялся держаться на безопасной дистанции, равно как и отлично управлялся со своим оружием. Наконец, я уперся спиной во что-то, оборачиваться и смотреть, что это не было времени, главное, спина моя сейчас на какое-то время защищена.
Поначалу я даже не понял, что стряслось. Всех моих врагов словно ветром смело — из-за моей спины выросли длинные шипы, разорвавшие нежить, расшвыряв кости и части доспехов на несколько футов. Оказалось, меня медленно, но верно оттеснили до самой городской стены, которая не собиралась мириться с их присутствием. Я благодарно похлопал по своей спасительнице и двинулся обратно в бой.
Епископская булава и длинный клинок скрестились, разбросав во все стороны пучки искр. Кони противников встали на дыбы, вцепившись зубами в шеи друг другу в неистовой ярости боя. Рыцарь Смерти привстал на стременах и безо всяких финтов опустил меч на голову капеллана, тот закрылся булавой — последовала еще одна ослепительная вспышка, а вслед за ней дикая боль пронзила плечо епископа. Когда глаза его обрели способность видеть, первым на что наткнулся взгляд был длинный клинок меча Рыцаря Смерти, наискось разрубивший его наплечник, плечо и грудь. Кровь пошла горлом, епископ закашлялся и рухнул с седла, бесполезный обломок булавы вывалился из разжавшейся ладони.