"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
Они мгновенно узнали друг друга. Глеб Бокий и Дитрих фон Лоэнгрин. Правда, тогда, в далёком теперь двадцатом году, когда он впервые повстречался с ним и его шефом из общества Туле, Исааком фон Кемпфером, молодой человек звался несколько иначе. Что самое странное, Глеб Иванович почти позабыл, юношу по имени Дитрих, которого схватили новгородские чекисты. А вот блистательного отставного немецкого офицера, явившегося выручать юношу, он запомнил очень хорошо.
Юноша — да какой там юноша, мальчишка, ему на вид можно было дать не больше двадцати лет — вёл себя слишком уж самоуверенно для задержанного чекистами немца. Да ещё где, в Новгороде, где слишком многие помнят страшные бои Империалистической войны, гремевшие не так и
Так как в то время в Новгороде случился почти проездом Глеб Бокий, товарищи попросили его помочь им с «работой» над немецким шпионом.
— Странный какой-то шпион, — заметил следователь, который вёл дело задержанного. — Назвался немецким именем, акцента не скрывает, — он пожал плечами. — И акцент у него не остзейский, явно не из прибалтийских баронов.
Глеб Иванович оторвался на секунду от чтения протоколов первых допросов «странного шпиона» и бросил на следователя косой взгляд. Примерно также он глядел на агентов «ЕВР» или «СЗРС» [530] , как бы пририсовывая обычным с виду рабочим или солдатам Красной армии офицерские мундиры с золотыми погонами. И если мундир идеально садился на плечи, то можно было смело ставить к стенке. Глеба Бокия этот, быть может, и сомнительный способ ещё ни разу не подводил. И, надо сказать, следователю мундир с тремя звёздочками поручика или четырьмя штабс-капитана подходил идеально.
530
ЕВР — Единая великая Россия. СЗРС — Союз защиты Родины и Свободы. Контрреволюционные организации.
Глеб Иванович вернулся к протоколам. А немец, действительно, был очень странным. Если судить по допросам, родом он был из Мюнхена, лет ему было девятнадцать, в Советскую Россию он прибыл с частным визитом. На вопрос о сути визита Дитрих ответил, что искал своих родственников из Прибалтики, бежавших во время войны от преследования из родных мест. Называл имена и фамилии, которые, естественно, ничего не говорили ни Глебу Бокию, ни местным чекистам.
На первый взгляд, ничего предосудительного, если не задумываться над подробностями. А среди них была масса нестыковок. Начиная с того, за каким чёртом этот юнец помчался искать своих родственников через шесть лет после их бегства из Курляндии. Почему эти родственники побежали в Россию, где немцам нигде не рады? На этот вопрос Дитрих нашёл ответ быстро и легко. Бежали родные не только от преследования, но и от войны. Глупо было бы бежать на линию фронта, да ещё и оказавшись при этом в тылу русской армии, где их тоже вряд ли встретили бы с распростёртыми объятиями. Ответ был вполне резонным, но он не снимал других вопросов. Когда их задавали Дитриху, тот начинал городить какую-то совсем уж несусветную чушь, шитую белыми нитками. Однако, следователь, допрашивающий его, отмечал уверенность, с которой он говорил, как будто сам верил во всё, что произносил, заставляя поверить даже самого следователя.
Закончив с чтением протоколов, Глеб Иванович решил поглядеть на «странного шпиона». Закрыв тонкую папку, Бокий поднялся на ноги и обратился к следователю.
— Где вы держите этого немца?
— В камере конечно, — развёл руками тот. — Где же ещё его держать?
— Ну так проводите меня в эту камеру, — бросил ему Бокий.
— Идёмте, Глеб Иваныч, — пожал плечами следователь.
Они прошли коридорами, спустились на первый этаж, свернули в неприметную дверь, которая оказалась изнутри обита листовым железом. Часовой тут же вытянулся по стойке «смирно», крепко сжав винтовку с примкнутым штыком.
— Царский ещё застенок, — на ходу пояснил следователь. — Ловки были на это дело вражьи контрразведчики.
Глеб Бокий поглядел на него, но ничего не сказал. Следователь проводил его до одиночной камеры. Стоявшие через равные промежутки красноармейцы подтягивались,
завидев их.— Вот здесь он у нас и обретается, голубчик, — сообщил следователь, указывая на дверь.
Глеб Иванович открыл смотровое окошко, поглядел внутрь камеры. Там на койке сидел молодой человек в чёрной одежде, отчасти напоминавшей военную форму, но по нынешним временам это вполне нормально. Сам Бокий под неизменной чекистской кожанкой носил самую обычную гимнастёрку. Волосы у парня были длинноваты, на такие кудри мода прошла уже давно. Отираясь в богемной среде — было в его биографии и такое — Глеб Иванович и сам отпустил волосы подлиннее, но тогда они уже начали редеть на макушке, и выглядело это смешно и глупо, и он быстро остриг их. С началом войны мода на длинные волосы прошла, сменившись стрижками «под офицеров». Видимо, этого юнца она не коснулась.
Но не эта черта была самой характерной. Первым делом взгляд привлекало лицо юноши, а точнее, глаза. Он поднял их, как только с характерным щелчком открылось смотровое окошко. Бокий всегда поступал также, когда на него хотели поглядеть очередные тюремщики. Теперь уже он находился по ту сторону двери, неужели и его тюремщикам было не по себе, или для этого надо сначала посидеть на камерной койке.
Дитрих глядел на него спокойно, как будто и не находился в заключении. Глаза у него, казалось, ничего не выражали, никаких эмоций, что было крайне странно в его-то не самом завидном положении. Действительно, очень странный немец. Если он так же сидел и на допросах, то Глебу Бокию стало жаль следователя.
По гулкому коридору простучали каблуки со щёгольскими подковками. Оба чекиста обернулись, и Бокий невольно подивился местным чекистам. До Петрограда рукой подать, где подобных субчиков за один внешний вид могли к стенке поставить, кем бы они ни были. А тут один следователь натуральный штабс, да ещё и этот парнишка в кавалерийской бекеше и с подковками на каблуках. Ну, чистая контра! Да ещё с усиками щёточкой.
— Товарищ Гайдин, — обратился к следователю подкованный чекист с усиками, — к нам ещё один немец явился. Вас спрашивает.
— Ещё один немец, — протянул следователь по фамилии Гайдин, — и уже сам заявился к нам. Странное дело.
— Идёмте, товарищ Гайдин, посмотрим на второго немца, — закрыл окошко Бокий.
Уже втроём они прошли гулким коридором, поднялись, но зашли не в тот кабинет, где Глеб Иванович читал протоколы допросов Дитриха. Впрочем, этот кабинет мало отличался от первого. Стол, обитый зелёным сукном, помнящий ещё царских чиновников, стулья с высокими спинками, даже дерево в кадке стояло в углу. Правда, у дверей его дежурили двое чекистов с маузерами в деревянных кобурах. Караулили они, как выяснилось, высокого черноволосого человека в длинном чёрном плаще, под которым Глеб Бокий заметил воротник немецкой офицерской формы. Правда, принять этого визитёра за военного было сложно, в основном, из-за длинных, спускающихся ниже пояса, волос. Когда троица чекистов вошла в кабинет, он поднялся со стула и вежливо кивнул вошедшим.
— Да вы присаживайтесь, гражданин, — махнул ему следователь Гайдин, направляясь к столу.
Бокий опередил его, сделав пару шагов, он сел на стул, зачем-то открыл и закрыл крышку массивного письменного прибора. Обратился к ещё одному «странному немцу».
— Я — член коллегии ВЧК, Глеб Бокий, — представился он, — а как мне вас называть?
— Исаак фон Кемпфер, полковник Reichsheer [531] в отставке, — сообщил ему немец.
— Цель приезда в РСФСР? — официальным тоном продолжил допрос Бокий.
531
Reichsheer (нем) — имперская армия. Название немецкой армии в Первой Мировой войне.
— Частный визит, — столь же коротко и официально ответил фон Кемпфер. — К вам же я заглянул, чтобы забрать моего юного друга, которого забрали ваши товарищи.
— Заглянул? — переспросил у него следователь Гайдин. — К нам, знаете ли, редко заглядывают, к нам, обычно, доставляют.
— Я, как видите, сам к вам пришёл, — пожал плечами фон Кемпфер и достал из внутреннего кармана плаща серебряный портсигар, щелчком открыл крышку, предложил чекистам небольшие сигарки. Сам взял одну, прикурил от предложенной Бокием спички.