"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
– Михаил, ты вовремя. Переговоры с императором зашли в тупик. Варанга не желает его оставлять. Они удерживают Большой и Буколеонский дворцы. Готов повторить то, что уже однажды проделывал?
– Ситуация не совсем похожа. Тогда была ночь. Сейчас только вечер.
– Не важно. Тогда им мешало пламя. Сейчас будет мешать дым, – пожав плечами, возразил Алексей.
Ну конечно. Ему-то плевать. Это Михаилу жизнь каждого из воинов дорога. А этому сотней больше, сотней меньше, разница невелика.
– А чьи тагмы стоят в Буколеоне? – поинтересовался Романов.
– Это имеет значение? – вздернул бровь Татикий.
– Если там тагма примикирия
– Да. Я помню. Там, кажется, служат твои друзья. Ну что же, глупо отказываться от имеющихся возможностей. Но не затягивай, – распорядился Алексей.
– Слушаюсь, – легкий приличествующий поклон, и Михаил направился к лестнице.
Спустившись на уровень стены, отдал приказ центурии сосредотачиваться в башне, выпроводив оттуда остальных воинов, чтобы не мешали. Ну и готовиться к бою. Арбалетчикам распределиться по бойницам. Словом, все как всегда. Сам же, вздев над головой белый носовой платок, с которым никогда не расставался, направился в сторону башни, занимаемой варягами.
Останавливать его или спрашивать, кто таков, оставшиеся верными императору воины не стали. Вместо этого дубовая дверь отворилась, и его беспрепятственно пропустили внутрь. Где он тут же оказался в объятиях Немого, получившего свое прозвище из-за потери способности говорить. Господи, а радости-то сколько в его глазах. Тут же посыпались тумаки по плечам и спине, сопровождаемые радостным гомоном.
А вот Михаилу было совсем не радостно. Именно его дружина оказалась на первой линии. И именно с ними ему и предстояло драться. Ч-черт! Но, может, все же получится договориться.
– Я вижу, Комнин вновь призвал тебя, Маркус, – произнес вышедший к нему Ларс Аструп.
– Да, это так, ярл.
– Я горд, что когда-то не ошибся в тебе, принимая в нашу семью. Как, братья, радует нас наш младший брат?
– Еще бы.
– А уж Сьорену-то так и вовсе можно расхаживать с гордо поднятой головой, – задорно произнес один из воинов.
– А что? Имеет право. Вон каков воспитанник. Мало того что в командиры выбился и турки при его имени обделываются, так еще и ни одно горячее дело без него не обходится, – поддержал другой.
Сам Сьорен, поздоровавшийся с Михаилом, с нарочитой скромностью отошел в сторонку, мол, я-то что, вот Романов это да, молодец. Но видно, что гордость его прямо-таки распирает. Словно они сейчас и не находятся по разные стороны.
– Ярл, на стороне Комнина вся гвардия и армия. Флот тоже примкнул к заговорщикам и перекрыл выходы из всех гаваней. Вы сможете только подороже продать свои жизни, но одолеть их у вас не получится. Я не знаю, что решит Антип, но победить вы не сумеете. Если озвучите ему свою волю, то и он ничего поделать не сможет.
– А он уже и не сможет, – пожал плечами Ларс. – Мы отстранили от командования наших примикириев и взяли все в свои руки.
– Значит…
– Нет, не значит, сынок. Они хотели предать императора и примкнуть к заговорщикам. Варанга осталась верна своей присяге. Мы будем защищать императора.
– Вам не выстоять.
– Мы привыкли честно торговать своей кровью и хотим оказаться за одним пиршественным столом с Одином.
– Вы христиане.
– Одно другому не мешает. Мы будем верны своему слову.
– Ярл.
– Ты не присягал Никифору. Твой господин Комнин. Поэтому ты останешься верным присяге.
– Вы моя дружина.
– И мы проклянем тебя, если ты нарушишь свою клятву. На этом
все, сынок. Иди и выполняй свой долг. И выполняй его как должно, – выставив руку и обрывая возражения, готовые сорваться с языка Михаила, произнес ярл.Немой легонько толкнул его в плечо. Приложил ладонь к своей груди. Потом к груди Романова. Задорно подмигнул и подтолкнул в сторону двери. И вновь со всех сторон посыпались дружеские тычки, заверения в дружбе и в том, что они непременно встретятся в чертогах Одина. Христианство оно для крестьян, воинам пристал свой рай. Два бога уж как-нибудь договорятся.
Так и вытолкали Михаила в дверь, напутствуя его самыми добрыми пожеланиями. Он же с комом в горле, на негнущихся ногах направился в сторону башни, занятой его пограничниками. Но уже через десяток шагов замер. Постоял несколько секунд. Глянул через плечо в сторону своей семьи.
Империя – это всего лишь залежалое польское яблоко, покрытое воском. Снаружи все такое же наливное, красивое и вкусное, хотя внутри уже давно сгнившее. Комнин для него никто и звать его никак. И от этого ублюдка сейчас зависит жизнь двух его семей, которые должны из-за непонятно чего вцепиться друг другу в глотки. Не будь перед ним его дружины, и он наверняка действовал бы иначе. Но, к сожалению, имел то, что имел.
– Гаврила, в башне есть посторонние? – едва войдя в дверь, поинтересовался Михаил.
– Только Комнин со своими помощниками на верхней площадке.
– Как только услышишь мой призыв, атакуйте.
– Н-но-о…
– В башне напротив моя дружина. Они готовы выполнить долг до конца. Я же не готов взять их жизни. Никто и никогда не заставит меня поднять руку на свою семью. Тот же, кто пожелает это сделать, сильно о том пожалеет.
– Я все понял, Миша. По твоему сигналу.
Романов только коротко кивнул и поспешил вверх по ступеням. Вступаясь за одну семью, он вовсе не предавал вторую. Обезглавленные заговорщики уже не столь опасны. Среди них столько противоречий, что без связующего звена они попросту распадутся. Стоит только разнестись вести о гибели Алексея, как командиры тагм тут же вспомнят, кому присягали, и наперегонки побегут заверять императора в своей преданности. Это же империя проституток. И пусть они проповедуют христианство, у них уже давно нет ничего святого, кроме золотого тельца. Не у всех, конечно. Но уж у правящей верхушки однозначно.
– Ну и что там варанга? – встретил его вопросом Алексей.
– Они отстранили от командования своих примикириев и готовы исполнить свой долг до конца.
– Что же, вполне ожидаемо, – удовлетворенно кивая, произнес Алексей. – Твои люди готовы?
– Как всегда, господин, – занимая позицию так, чтобы первым же ударом срубить Татикия, заверил Михаил.
Этот рубака самый опасный. Остальные и в подметки ему не годятся. А потому и начинать нужно с него. В планы Романова вовсе не входило погибать на этой башне.
Он уже готов был выхватить клинок, когда вдруг раздался возбужденный крик:
– Гонец! Гонец из Большого дворца!
– Михаил, подожди пока. Не отдавай приказ о начале штурма.
– Слушаюсь, господин, – коротко кивнул он, отставляя зудящую руку подальше от меча.
Гонец принес весть о том, что император Никифор не желает кровопролития и готов постричься в монахи. Едва Комнин прочел послание, как на его лице появилось презрительное выражение. Империи слишком долго не везет на императоров. И, похоже, он считает, что сумеет переломить ситуацию.