"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32

— Как клинок? — улыбаясь в ответ на похвалу, поинтересовался Романов.

— Клинок добрый.

— Я гляжу, пользовал ты гнутые мечи и с ухватками знаком.

— Да каких только не пользовал за три десятка-то лет, с тех пор, как воинский пояс повязал. Но этот хорош. В руке порхает аки бабочка. Все ухватки с легкостью выходят.

— Моя работа.

— Я уж понял, что в кузницах твоих добрый товар куется.

— Не, Горыня, ты не понял. Я его сам выковал. А потому и слово знатного воя для меня особо дорого стоит.

— Сам? — выставив вперед клинок, с сомнением произнес воин.

— Сам, — кивая для вящей убедительности, произнес Романов.

— Ну то, что многие ремесла тебе по плечу, о том ведаю. А вот что ты столь знатный оружейник, не знал.

— Я еще и не тем тебя удивить могу.

— Ну-ка, ну-ка.

— Давай возьмем учебные мечи. Только позволь я со своим, — разворачивая второй сверток, произнес Романов.

При этом на лице Горыни появился легкий налет разочарования. Он-то, поди, думал, что там еще какой подарок. А на поверку деревяшка. Исполнена, правда, в форме гнутого меча, а главное, рукоять под углом.

Снова сошлись. Только на этот раз уже всерьез. Это с острым железом они осторожничали. Теперь же можно работать почитай в полную силу. Правда, не забывая о том, что доспехов на них все же нет.

Одна атака, и Горыня ощутил удар, от коего не спасла бы и броня. Во второй раз он пропустил укол в живот. Укол в бок. Укол в спину. Михаил использовал различные вариации, демонстрируя как скорость, так и технику исполнения. Хозяин усадьбы всерьез старался противостоять его финтам, но всякий раз немного опаздывал. И в основном оттого, что подобные ухватки были ему в новинку. Потому как колющие удары на Руси не в чести. Да и не только здесь.

— Эвон как. Не знал, что такое еще кому скажу. А ну-ка, покажи, как ты это делаешь, — озадаченно произнес воин.

Показал. Тот повторил. Закрепили. Попробовали в схватке. В общем, увлеклись и провозились до самого обеда. А там и стол им накрыли в небольшом садике.

Сентябрь, или ревун по-местному, в этом году теплый. Так отчего бы и не присесть под раскидистыми яблонями. Правда, местные плоды не поражали воображение. Крупных Михаил пока не встречал, да и сладкие сорта ему еще не попадались. В основном кислые, в лучшем случае кисло-сладкие. Правда, от этого они не становились менее желанным лакомством. Ну вот любил он яблоки, и все тут. От одной только мысли рот сразу же наполнился слюной.

— Разузнал я тут насчет тебя, Миша. Много чего интересного выяснилось. И лекарь ты, и мастер каких мало, и вой не из последних, и басурманам подсыпал соли под хвост. А еще, сказывают, будто чуть ли не ты же подстрелил султана сельджуков. Много чего рассказывают. Но все сводится к тому, что ты из молодых да ранних. И на особом счету у императора Алексея. Причем приметил он тебя задолго до того, как взошел на царьградский престол. Куда чуть ли не ты его и посадил.

— Так-таки и посадил, — хмыкнул Романов.

— Врать не стану. Сказали иначе. Мол, не удивятся, коли он там твоими стараниями оказался. Будто бы варяги за императора горой стояли. Ты же, как прибыл, сразу подался разговоры с ними разговаривать. А там вскорости и император отрекся.

— Ну, думать и додумывать можно много чего, — покачав головой, произнес Михаил.

— Было?

— Не так, как о том говоришь ты. Или, вернее, как сказали тебе. Но кое-что было, — хмыкнув, вынужден был признать Романов.

Оно, конечно, источник, поведавший все это Горыне, вроде как и наврал с три короба, но по сути оказался прав. Ведь Комнин и впрямь оказался на престоле благодаря Романову. Только не стараниями его, а бездействием. Припоздай тогда весть об отречении Никифора, и он по сей день правил бы в Царьграде. Только ведали о том лишь доверенные Михаила. И лучше бы больше никому не знать.

— А как оно было? — не унимался Горыня.

— Вызвать-то нас Комнин вызвал. И я действительно ходил на переговоры к варягам. Дружина моя башню занимала, которую мне велено было атаковать. А как на своих руку поднять.

— И?

— Сказали, если не стану драться, сами меня в лоскуты порежут, — с добродушной улыбкой, произнес Михаил.

— И дрался бы?

— Не-а. Я со своими не дерусь.

— А ведь не по воинской чести.

— Резаться со своими чести нет. То позор и предательство, — убежденно возразил Романов.

— И как бы изворачивался?

— Да как тут извернешься. Отдал бы себя на суд Комнину, а людей своих против дружины не повел бы.

— А как порешил бы он тебя?

— Мог. Но что теперь уж гадать о том, чего не было.

— Это да. Такие гадания пустое. Ты вот что скажи. Мне еще сказывали, будто бы два года тому русичи взбунтовались и бунт тот вроде как Олег же и возглавил. И ты со своими воями тот бунт усмирил.

— Усмирялка у меня не выросла против тысячи с сотней воев стоять, — покачав головой, возразил Михаил. — Башню дворцовую мы отбили, а оттуда и весь дворец взять можно было. Олег это дело понял и пошел на переговоры. Да тот вой, из-за которого все началось, предал себя на суд императора. Так все и закончилось.

— Ну, может, и так. Только по всему выходит, ты правду говорил, и с Олегом Святославичем у вас любви нет, — подытожил Горыня.

— А он не баба, чтобы я его любил.

— Ну будя. Будя. Неча закипать, аки походный котел, — добродушно махнул на него рукой хозяин. — Я чего сказать-то хотел. Порешил князь, и совет бояр то поддержал, позволить тебе ставить град у слияния реки Псёл со Славутичем. А под то дело и воев нанимать, и челядью обзавестись.

— А вот за это спасибо, Горыня.

— Меня-то почто благодарить. То воля князя и совета бояр.

— Так ить благую весть ты принес.

— Ага. Ну так вестнику, пожалуй, подарок какой полагается, — эдак нарочито многозначительно произнес боярин.

— Благодарствую, хозяин. — С этим словами Михаил снял с пояса и выложил на стол ножны с ножом дамасской стали.

— То была шутка, — взглянув на затейливый узор, произнес Горыня.

— Зато я всерьез, — добродушно улыбаясь, возразил Михаил. — Ну чего ты. Как говаривал один мой знакомый — легко пришло, легко ушло. Зато на доброе дело.

— Уж не покупаешь ли ты меня?

— А тебя можно так дешево купить? Вот то-то и оно. И вообще, почто это ты решил, что только ты обижаться можешь? Мне, поди, такие твои мысли тоже обидны.

— Ну, так и не будем о том. Благодарствую за подарок.

— Спасибо за добрую весть, — в тон ему ответил Михаил. — Кстати, а далече то место от Переяславля?

— Поприщ сто сорок [55] по реке, точнее не скажу.

— Ясно.

— И да. Пока мы тут кваском балуемся, на торжище уже выкликнули повеление князя и совета бояр о строительстве нового града. Время осеннее, так что затягивать не станем. Завтра чуть свет к тебе подойдет мой холоп, он укажет место, где тебе надлежит град ставить. Совет порешил два года пошлину с тебя не взимать, дабы ты мог укрепиться. Ну а потом уж… Назвался груздем, полезай в кузов, — разведя руками, произнес Горыня.

55

Порядка 200 км.