"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32

— Если как в Царьграде, то серебро станут прятать, а подати платить медью.

— Да не будет ничего такого. Сразу указом закрепить, что медь — это только разменная монета. А все подати и сборы от куны и выше платить серебром. Думаю, трудностей не будет, если слабину сразу не давать.

— А отчего копейка-то?

— Так Георгий с копьем же.

— Хм. И впрямь. Я гляжу, мастер знатный делал те штампы.

— Я сам и делал.

— О как! Да ты у нас вообще на все руки мастер.

— Ну, на все не на все, а кое-что умею, — с довольной улыбкой ответил Михаил.

В этот момент мимо них пронеслась ватага ребят, среди которых трое были явно степных кровей. Шестеро мальчишек с криками и гиканьем гнались за тремя девочками, закидывая их снежками. Наконец те решили, что достаточно побегали от удальцов и зажались в углу меж двумя лавками, прикрывшись руками от летевших в них снежков. Затем беглянки были схвачены и с торжествующими воплями брошены в сугроб.

Впрочем, измывались мальчики над ними недолго. Намылили так, что разгоряченные лица порозовели, а на щеках появился яркий румянец, да бежать. И тут уж три рассерженные фурии погнались за своими обидчиками, пылая праведным гневом мщения. Кого-нибудь обязательно догонят. Иначе и быть не может. В таких забавах играть в одни ворота неинтересно.

— Много детей у тебя в Пограничном, — кивая в сторону шумной ватаги, произнес князь.

— Этой осенью купеческий караван из Таврии вернулся еще с одной сотней мальчиков. Да по княжествам сироток выкупали. Так что, не считая народившихся, две с половиной сотни прибыло.

— Слышал, мальчиков в основном привечаешь. Где же на всех них невест наберешь?

— Как где? А соседи на что? Половцы, те охотно с нами роднятся. Да и из печенегов в этом году трех невест сосватали. Начало положено, а там веселее пойдет.

— Девок у поганых [76] берешь, детей их учишь, торговлей с собой вяжешь. На годы вперед глядишь, Михаил.

— С соседями в мире нужно жить, князь. Но и быть готовым к тому, чтобы поставить на место зарвавшегося.

— Это-то мне в тебе и нравится. Ты как тот ежик. К тебе добром, и ты мягкое брюшко подставляешь. А как кто чего удумал, так сразу иглами щетинишься. Ладно о том. Ткацкую мастерскую-то покажешь? А то в прошлый раз как-то не до того было.

76

Поганые — язычники.

— Отчего же не показать. Пойдем, князь, — указывая направление и вновь откусывая от пирога, предложил Михаил.

Мастерская располагалась в трехэтажном здании с высокими арочными окнами, забранными стеклом. Не тем, что прозрачное, как слеза, а матовым. Правда, от этого света внутри меньше не стало. Высокие потолки, перекрытие из массивных балок, подшитых доской. Конечно, случись пожар, и тут все выгорит дотла. Зато стены устоят, и все можно восстановить.

Была мысль устроить монолитное перекрытие. Но Романов от нее отказался. Угля у него, конечно, предостаточно, но спрос на цемент слишком уж велик, чтобы устраивать такие изыски. Так что он шел только на стены. Нормальная в общем-то практика.

Едва оказались внутри, как тут же поспешили избавиться от шуб. Ткачихи и вовсе трудились в одних сарафанах. И это при том, что помещение не просто просторное, но большое. Скрип дерева, перестук механизмов, разговоры и смешки работниц. Светло, сухо и тепло. Вот так и не скажешь, что за стенами зима.

— Тепло, — сообщил об очевидном князь.

— Тут несколько печей, которые пронизывают все три этажа. Да топятся углем. Пока-то все больше попусту, потому как станы лишь тут. Но потом разрастемся, глядишь, еще и тесно станет.

— И сколько ткачиха может выткать полотна на таком стане за день?

— Обычного сукна восемь локтей. Если на тот же кафтан, то нить там толще, и выходит чуть не вдвое больше, — ответил Романов.

— И станов таких у тебя десятка два? — оглядев зал, поинтересовался князь.

— Да, — подтвердил воевода.

— В день выходит сто шестьдесят локтей. И сколько дней они у тебя трудятся в месяц?

— Ты немного неверно считаешь, князь. Стан может выдавать такое количество полотна. Но уж больно он прожорлив. Пряжи на него не напасешься. Потому и ткачихи трудятся не в полную силу. Проблему эту решить пока не получается. Так что в день вся мастерская хорошо как выдает хотя бы три десятка локтей.

— А к чему тогда так много ткачих? Ну и трудились бы четыре бабы.

— Как это зачем? Пусть набираются опыта, а как придет срок, так учениц примут и станут трудиться в полную силу.

— И откуда ты столько пряжи возьмешь, коли сегодня ее нет? Про шерсть не спрашиваю. Поганые тебя ею по самую маковку закидают.

— Мы над этим сейчас трудимся. Бог даст, научимся выделывать много пряжи. Опять же наладили изготовление прялок. Глядишь, половцы да печенеги частично станут поставлять уже готовую. Все легче будет. А пока валяем войлок. Но это временно. Как только разберемся с этой проблемой, то развернемся в полную силу.

— Да ты эдак завалишь сукном всю Русь, — усмехнувшись, заметил князь.

— Ну, это вряд ли, Владимир Всеволодович, — в тон ему возразил Михаил. — Купцам сколь не дай, все мало будет.

Разговаривая с Мономахом, Романов все время наблюдал за его реакцией. Как он воспринимает все успехи воеводы. И не родится ли в его голове решение, что пора бы тут все прибрать к рукам. Но нет. Вроде бы ничего подобного не наблюдается.

Да и агентура Бориса докладывает, что князь все больше занят внедрением новшеств и нездорового интереса не проявляет. И это радует. Однозначно немалая роль в этом принадлежит тому, что Михаил не таит секреты. Во всяком случае, от русских князей. Не все, конечно, выкладывает, но и выдаваемое им мелочью не назвать. Иное дело, что далеко не все находит свое воплощение.

Железный инструмент, всевозможные механизмы, новаторские способы варки железа, мастерские, оборудованные станками. Все это по большей части остается невостребованным в той или иной степени. Что-то находит свое воплощение, другое так и не заинтересовывает. Вот, к примеру, прялки очень даже пришлись в тему. Или привод, если его можно изготовить из дерева, пожалуйста. Впрочем опять же не всегда.

Сложно все с новаторством. Что тут еще сказать. Но в этом-то и беда. Как бы князья ни решили исправить положение путем приватизации налаженного производства. Оно ведь как. При виде чужих успехов глазки начинают гореть. А того понимания нет, что, захватив все это, сам ума можешь и не дать.

— К чему тебе столько войлока? Что ты с ним делать станешь? — вновь поинтересовался князь. — На Руси он не в чести.

— Сам же сказал, что увязать поганых выгодой хочу. А они мне столько шерсти свозят, что мне ее прямо и девать-то некуда. Не выбрасывать же в самом-то деле. Эдак серебра не напасешься. А войлок он и проще, и расход шерсти больше. Что же до спроса, то он только пока не в чести на Руси, — с ударением произнес Михаил.

— И чем же ты думаешь удивлять народ?

— Из войлока много чего удумать можно, что окажется полезным в суровую зиму. К примеру, сапожник наш научился тачать из него сапоги. Перекрещенные невесты из половчанок научили, как их затейными узорами украшать все из того же войлока, только крашеного. Я сам предпочитаю ходить в них. Ноги не мерзнут даже при долгом нахождении в седле или на посту. Правда, обувка эта только зимняя, потому как воды боится.