"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32

— Ну что же, Хуоджин, ответь, отчего тебя держали отдельно и так заботились?

— Я мастьер, кузньес.

— Настолько хороший мастер?

— Я ни совсьем кузньес. Я дьеляю мьеталл.

— Понятно, что ни хрена не понятно. Но уже интересно. Дорофей, мы готовы к движению?

— Да. Пленников рассовали кого в трюм, кого на банки. Призовые команды на борту. Освобожденных к делу приставим уже по ходу, — доложил полусотник.

— Вот и ладно. Тогда трогаем. Нас, наверное, уже заждались на месте встречи.

— Слушаюсь.

— Ну а теперь с тобой, Хуоджин. Мне проще научиться твоему языку, чем ждать, когда ты заговоришь на нашем. Чего смотришь? Не понимаешь? Правильно. Но этот язык ты еще выучишь, — хмыкнул Михаил и перешел на турецкий. — Я буду изучать твой язык.

Материя для Романова известная и небезынтересная. А потому он знал, как подступаться к процессу обучения. Уж пятый язык изучает. Так что уже к вечеру он мог общаться с пленником на его родном языке. Разумеется, уровень все еще твоя моя не понимает, твоя стоит, моя стреляет. Но в общем и целом разговор складывался куда лучше, чем до того посредством турецкого. А пообщается с Хуоджином подольше, так и вовсе станет полиглотом. Еще и грамоту изучит, потому как тот знал иероглифы.

Итак, китаец был не столько кузнецом, сколько металлургом. И насколько понял Михаил, его жидкий металл, из которого можно отливать различные орудия труда, не что иное, как чугун. Технология в Китае известна с незапамятных времен. Когда точно, Хуоджин понятия не имел. Но все его предки были заняты на данном производстве.

Потом случился набег степняков, плен. Как мастера его поначалу оставили при стойбище, но позже оказалось, в кузнице он работать не мог. А полученный им металл никуда не годился. Его хорошенько проучили за то, что он потратил силы, средства и время своих хозяев, после чего сбыли с рук долой. Так он и кочевал, сменив уже третьего господина.

Михаил точно знал, что из чугуна получают и сталь. И выход ее должен был быть куда выше, чем в его усовершенствованных печах. Но он понятия не имел, как подступиться к этому вопросу. Сам Хуоджин утверждал, что железо из чугуна не получали, а просто отливали различную посуду, инструменты и сельхозинвентарь. Из особого сорта чугуна даже ковали оружие, наконечники для стрел и копий, и даже мечи.

Жаль, конечно, что китайцу неизвестна технология получения стали. Но с другой стороны, какая разница. Железо и сталь Михаил получит и так, благо производство уже налажено, и есть месторождение отличной руды. Но ведь в окрестностях Пограничного имеется и руда поплоше, которую никак не используют.

Дверцы для печей, колосники, задвижки, варочная плита с кольцами. Различная посуда. У него дома, в прежнем мире, была чугунная сковородка, и жена если что-то жарила, то непременно на ней. Просто потому, что даже банальная яичница получалась вкуснее, чем на всех этих тефалях. Словом, бог с ней, со сталью, он и так найдет, где и как использовать чугун. Да тут даже особо не придется напрягать воображение. И даже над технологией литья не нужно мудрить, вот он, готовый мастер…

К точке рандеву подошли к вечеру. Как и предполагал Михаил, они прибыли последними, так как себе он нарезал самый дальний маршрут. Количество кораблей в их своеобразной эскадре увеличилось до двадцати двух. Трюмы всех двенадцати трофейных галер оказались набиты как пленниками, так и ценными товарами. Ну и продовольствие. Куда же без него-то. Нужно же чем-то кормить такую прорву народа.

С трофеями Михаил решил просто. На рассвете они взяли курс на Крит, где будут ожидать возвращения ладей с остальной дружиной. Там же должны были определиться по участи рабов и пленников.

Ладьи же взяли курс на Акко. Близ порта обнаружилось довольно много судов самого разного размера. От небольших парусных лодок до кораблей. Первых они трогать не стали. Вторых жгли без разбора. И не пытаясь взять на абордаж.

Всего под раздачу попали восемь торговцев. Бог весть, какой у них на борту товар. Михаил даже не задумывался по этому поводу. Просто вражеские корабли, и весь сказ. И так боролся с жабой, за прошедшие дни отправляя на дно купцов. Но там он знал о содержимом их трюмов. Здесь же прошло легче. Или уже привык.

Приблизившись на дистанцию выстрела, эскадра встала бортом к порту и открыла огонь из всех стволов. Пушки заряжались семью стандартными зажигательными стрелами, пищали — одной. Всего в залпе выходило по сто шестьдесят стрел. Порядка шестнадцати литров греческого огня.

У пушек, конечно, разброс куда серьезней, чем при стрельбе обычными стрелами. Зато получалось накрыть большую площадь. Что, собственно говоря, и нужно. Четко и слаженно, как метроном, артиллеристы посылали одну волну за другой.

Вскоре над портом поднялся бурый дым от загоревшихся кораблей, который с каждой секундой становился все гуще, жирными клубами вздымаясь в голубое небо. Когда гавань оказалась практически полностью объята пламенем, перенесли огонь на верфи. Уж чего-чего, а сухой древесины там хоть отбавляй. А потому и пожар оказался предсказуемым.

Со сторожевой башни попытались было обстреливать нападавших. Но снаряды метательных машин давали серьезный недолет. Так что арабы ограничились лишь одним-единственным залпом.

Во входном створе гавани появились четыре боевые галеры, избежавшие пожара. Но только затем, чтобы в результате нескольких попаданий оказаться объятыми пламенем. Высунувшиеся было следующие суда предпочли вернуться и укрыться за высоким молом.

Пока пищали разбирались с этой проблемой, орудия продолжали обстрел, сместив его от верфей в город. Его ширина составляла порядка трехсот метров. Так что накрыть получилось всю площадь. Конечно, черепица и глинобитные стены не назвать горючим материалом. Но в человеческом жилье всегда найдется, чему загореться. Так что вскоре пожары начались и в городе.

Обстрел в общей сложности продлился примерно час. После чего эскадра поставила паруса и, отвернув от берега, взяла курс на Крит.

— Михаил Федорович, сдается мне, что после такого императору будет проще отобрать у нас пушки, даже если придется перебить, — огладив аккуратную бородку, произнес полусотник.

— Это точно. Только мне еще жить хочется. А потому секрет пушек я ему все же уступлю. Но для начала набью цену.

— Это дело доброе. Только как бы наши пушки потом не оказались еще у кого. Да хоть у тех же торгашей-венецианцев.

— Не окажутся. Сколько они уже с ромеями дела ведут и называют себя самыми верными друзьями? Но что-то я не вижу, чтобы Комнин передал им секрет греческого огня. Выделить какое-то количество для драки это да. Но только не секрет производства.

— Ну, так и пушками может поделиться.

— А вот этого он делать не станет. Потому что изготовить пушки по образцу и подобию куда как проще, чем догадаться о том, что понамешано в горючем зелье.

— Пожалуй, твоя правда, воевода. Но я все же поостерегся бы.