"Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32
Шрифт:
— Этот удушливый мир обречен. Помочь можно только живым, а здешние люди не мертвы и не живы, хотя до настоящих испытаний и потрясений еще далеко. Везде, куда мы приходили, люди хотели перемен. Тут — нет. Тут все всех устраивает.
— И что предлагаешь?
— Искать своих и уходить. Можно помочь если больной, умирающий, просит помощи! Здесь хотят смерти и забвения. Сами боги бессильны против глупости. Но перед пассивностью бессильны вдвойне!
— Бросить все и сдаться?
— Как получится. У меня нет желания умирать за этот мир, поскольку у этого мира нет желания жить и бороться.
Он рывком глотнув кофе смял стаканчик и зашвырнув в урну вылетел наружу. Брамская не спеша допила химический
— Не для этого я уходил из иерархии, чтобы опускать руки. Да, кажется, что людям все равно, но их к этому приучили. За много лет от начала развала союза приучили, что от одного человека ни хрена не зависит. Но мы ведь с тобой не совсем люди. Или не только люди, мы синхры, Наташенька! А синхры бывшими не бывают, равно как и служители иерархии. Они переходят на новую ступень. Не ради себя, не ради хочу или не хочу. А ради нужно.
— Кому? — сажаясь в машину скептически бросила Брамская.
— Хотя бы моему обостренному чувству справедливости. Для того чтобы перевернуть мир достаточно и этого. Знаешь сколько нервов вбухал в восстановление Украины после Януковича? Так вот угроблю еще больше, но вытяну и сейчас.
— Не надорвешься? Нервы ведь не железные и жизнь всего одна.
— Но прожить надо так чтобы не было стыдно. Гораздо хуже, когда не стыдно синхру, хуже, когда плевать ему!
— Что же ты будешь делать, молодой-горячий?
— Ну уж не младше тебя, подруга боевая! Да, жизнь одна. Да, нет сверхвозможностей, но ведь и все эти элиты из Львува и Запада знаю не понаслышке. Знаю юсовскую и европейскую элиту как облупленных, и могу на два шага наперед предсказать весь их дебилизм.
— Вот и сидел бы в Киеве, без тебя бы справилась!
— Только киборгов на выгуле не хватало. Может Полинка и натаскала тебя в науке выживать, но не хладнокровию.
Наташа принялась дуться, замечание попало в, казалось, изжитый комплекс. Стас бросил быстрый взгляд в зеркальце.
— Кажется кто-то «наванговал». Накаркал в смысле. Эти уроды на бусике сели на хвост, сейчас на подрез пойдут.
Белый фольксваген фырча набрал скорость и поравнявшись начал выдавливать на обочину. Ильин вильнул рулем пытаясь выскочить из захвата, преследователям это не понравилось, из приоткрытого окна уставилось куцое дуло. Наташа ударила по педали, старенький опель взвизгнув рванул вперед, бусик отстал, потом с ревом устремился следом. Стас не успел опомнится, распахнув дверь Наташа высунулась наружу и хладнокровно влепила в грудь водителя короткую очередь. Тот рухнул на руль, бусик занесло, и он врезался в бетонный блок, сминаясь как пластиковый стаканчик. Ильин ударил по тормозам, визгнули покрышки, оставляя жирный черный след. Выскочив наружу Наташа стелющимся бегом подскочила в груде метала и скупыми очередями успокоила пытающихся выбраться. Когда подошел Стас, она бесцеремонно обыскивала прошитые пулями тела, торопливо набивая сумку боеприпасами.
— Не стой столбом. Скоро такие инциденты в зоне разведения станут настолько обыденными, что их перестанут замечать.
Она вытерла АКСУ и забросила внутрь, взамен взяв два новеньких, еще липких от смазки и крови «калашникова». Ткнув Ильину сумку толкнула к машине, задержавшись выдернула чеку из эмки и забросила внутрь, отскочив за побитую временем придорожную остановку. Взрыв разворотил бусик пополам, рванул бак и ввысь взметнулась огненная бензиновая роза. Бусик смело в кювет, с остановки содрало название, но в остальном выглядела куда лучше бусика. Наташа как ни в чем не бывало села
в машину, смотрясь в зеркало и поправляя растрепанные волосы.— Трогай, пацифист. Они удачно выбрали момент, на горизонте никого не было, но это ненадолго.
— Начинаю тебя бояться. Вот так ни за что, ни про что убить стольких людей.
— Радуйся, что сами живы остались. Не ударь я по газам, лежать бы нам за той самой остановочкой. Или думаешь автомат для красоты выставили? Может убили бы, может нет, нет особого желания проверять. Но сожженных машин на обочинах стало больше.
— Где? — распахнул изумленные глаза Ильин — что-то я не видел.
— Так же говорит большая часть Укры. Украиной я это назвать не могу. Где? Какая война, какие бандеровцы, у нас все хорошо. Ну да, стреляют, так-то ж АТО, то ж сепаратисты. Все сепаратисты — от мала до велика, и никого не тревожит что гибнут старики, дети. Потому что это не их дети, не их старики. Вот и не видят, не хотят видеть, потому что страшно. Вдруг и за ними придут.
— Мы только и делаем что говорим, говорим. Сколько можно разговоров?
— Поверь, Стасик, главные действия впереди, и не всегда они ведутся при помощи вот этого.
Стас кивнул и закурил в салоне, чего раньше не делал, зная, что Наташа не переносит дым. Но сейчас не до мелочей.
Глава 7
ЛНР, окраины Счастья
На небе высыпали первые звезды, перемигиваясь разноцветными лучами еще по-летнему тепло и приветливо. В выси выцветшими лоскутами тянулись следы от «зажигалок». Снова бомбили фосфорными, пытаясь заглушить страх и пуляя всем чем только возможно. Где-то далеко брехали собаки, от блокпоста периодически для острастки постреливали. Брама лежал прижмурив глаза, закусив стебелек и слушал сверчков. В Зоне их не было, и неба не было, только вечная грязная муть, а тут видно. А если видно небо, то чего бояться? Этих вояк? Так они только числом и могут, жаль ребята умением не умеют, но ничего, научатся. Он приложит к этому усилия. По плечу стукнули.
— Выдвигаемся. Тихо.
Двигаться тихо у вчерашних трудяг не очень выходило, он попросил знаками пойти первым. Карий кивнул, и путник поплыл над туманом невнятным темным облаком. Бойцы чертыхались, человек так не может, но глаза твердили иное. Не потревожив ни травинки отряд вышел к расположившемуся за мостом блокпосту. Какой-то штабной стратег решил, что расставить палатки внутри и выставить танки снаружи верное решение. Но только в том случае, если не хлопнуть в самый центр из гранатомета с этого самого пригорочка. При таком раскладе расположение оказывалось в одной большой ловушке. По уму здесь следовало поставить пост, но логикой эта война не блистала. На длинных антеннах старых, на спех поставленных на ход, Т-65 свисала нейлоновая желто-синяя тряпка. Далее палаток, почти выходя к воде горбилась какая-то будка, толи подстанция, толи иное техническое сооружение. Из китайского магнитофона хрипел блатняк, ни разу не на мове. Слышался гогот, готовясь к ночи «айдаровцы» старательно подогревались спиртным. Брама недоумевающе посмотрел на Карего.
— Их же вынести как два пальца.
— Как? Гранатомета у нас нету, приказано разведать по-тихому.
— Языка можно взять и без гранатомета, а по-тихому… а что они нам сделают, командир?
— Горец ты что, Рэмбо в натуре, там же танки! Шмальнут пару раз и все, положим людей.
— Тогда давай я сам. По глазам вижу, не веришь. Наверное я бы тоже не верил. Пойду к лагерю, а вы уходите, чтобы не видел куда. Так и людей сбережешь и этих раскатаем. Автомат оставлю, потом отдашь.
— Хорошо ж тебе наркотой мозги промыло, совсем рехнулся. Ладно, иди… без автомата.